Вопросы личного пространства Гинджи не волновали — он в него не верил и считал, что это все выдумки нового поколения, которое привыкло замыкаться в себе. Лучший (по его мнению, конечно же) способ завести разговор — это вывести человека из себя. Агрессия часто показывала то, каким был собеседник. Мальчишка, с которым он проворачивал аферу с конными скачками, после внезапного толчка почти сразу же оскалился и начал ругаться; Морита вел себя удивленно но внимательно. Конечно же любой, кто хоть что-то понимал в простой психологии, понимал, что с Тецуей будет куда проще наладить контакт и переманить его на свою сторону, ведь ему не была свойственна пустая агрессия, которая ныне была присуща почти каждому молодому юноше, а вот мальчишка — Гинджи слегка попыхтел, так и не сумев вспомнить его имя — вел себя вызывающе, да и когда его наконец оповестили о начале операции, он практически выл от безделья, когда как Морита на месте не сидел и сам сыграл с оценщиком картин в грязную игру.
Он слишком часто вспоминал Мориту, это начинало утомлять...
Гинджи мог лишь качать головой, думая о том, что Тецуя, все же, был самым подходящим человеком на роль наследника.
Хм.
В любом случае, к новому знакомому, которого он условности ради обозвал «Моритой-2», Гинджи решил подступать более осторожно, потому что около года безуспешных поисков наконец дали хоть какой-то результат. Тацуми лишь недовольно буркнул что-то себе под нос, сетуя, что Морита ушел — после этого он вообще не верил в то, что Гинджи найдет себе достойного преемника, полагая, что это была та самая иголка в стоге сена, где под сеном он подразумевал всю Японию, но Гинджи не предавался подобным упадническим настроениям.
Молодого человека он обнаружил на задворках кабака — тот сильно дымил и ходил кругами вокруг мусорного бачка, словно его что-то беспокоило. Жестом остановив Тацуми, запретив ему идти следом за собой, Гинджи неторопливо подошел к «Морите-2», который на мгновение застопорился около забора, на котором сидела кошка — чтобы потрепать животное по холке. Хираи едва сдержал усмешку, смотря за этим сантиментальным зрелищем — после чего рассеянно похлопал себя по карману пиджака и вынул оттуда пустую пачку сигарет. Ее он демонстративно выкинул в мусорный бак, вокруг которого ранее вертелся парень, тем самым привлекая его внимание.
Сигареты он заранее отдал Тацуми — не выкидывать же хороший табак.
Представление началось.
Молодой человек недовольно цыкнул, пробормотал себе что-то под нос, но все же достал из кармана красно-белую пачку известной американской марки — Гинджи лишь слегка нахмурился, но решил, что сейчас было не время для каприз — после чего услужливо протянул ее старику. Стоя вместе рядом с забором, они молчали. «Морита-2» сидел на корточках и продолжал гладить кошку, вертящуюся у его ног, а Хираи молча наблюдал за этим. 
Да, он был ленивым кретином, этот юноша — никаких сомнений. 
Но у них с Моритой оказалось куда больше общего, чем могло показаться. 
Хотя бы взглянуть на этот момент с кошкой. Редкий человек обратил бы внимание на дикое животное, идущее по забору, быть может окликнул только и забыл — так поступали многие, даже сам Гинджи не мог не признаться, что за ним был такой грешок. Но это было то, что в обществе считалось «нормальным» — умилиться кошке, привлечь ее внимание и радоваться этому небольшому событию какую-то долю секунды, после чего вновь углубиться в дело. Дальше с кошкой продолжили бы общение лишь те, кто был настолько мягкосердечен, что не смог бы не наградить животное лаской просто за то, что оно есть — это было нормальным для большинства детей, взрослые же чаще всего даже не замечали их — они были слишком заняты собой, их волновали собственные дела, а кошка... 
Ну а что кошка? 
Но «Морита-2» — Гинджи отметил, что стоило бы придумать для него нем другое, менее глупое, прозвище или хотя бы узнать имя — продолжал гладить кошку, и это было так странно, если подумать — он так привык видеть ленивых кретинов злыми и агрессивными, заботящимися только о себе и жалеющих себя, что подобна маленькая сцена напомнила ему о том, как дрогнула рука Мориты, когда он увидел пятого сына Камуи — того, кого он должен был застрелить ради сохранения жизни главе семьи. И пусть этот юноша был определенного из того типа людей, которые были неприятны Хираи, в нем все же было то, что он искал в своем будущем преемнике.
Быть может, это был знак? 
Иногда можно было выправить все недостатки, труднее было привить необходимые качества.
А еще его внешняя схожесть с Моритой...
Гинджи не верил в совпадения, но их было слишком много. И пусть этот молодой человек и выглядел так, будто жизнь потрепала его сильнее, чем надо, так, будто ничего от него не добьешься — ведь шрам говорил о поражении, а не о выигрышах, за которыми стояла удача — та самая, которая нужна была старику, но он все равно притянул взгляд Гинджи к себе. И чем дальше он смотрел на юношу, тем дольше думал о том, что судьба решила подыграть ему и преподнести такой восхитительный подарок.
— Что, работа официантом не слишком-то нравится? 
Юноша поднял на него удивленный взгляд, все еще продолжая возиться с кошкой. Гинджи смотрел в сторону, продолжая вертеть сигарету меж пальцев, но он слишком хорошо знал людей, чтобы не знать, что промелькнуло во взгляде его неназванного собеседника. 
Он был смущен тем, что кто-то настолько внимательно приглядывался к нему.
— Ну-ну, не делай такое лицо. Я слишком долго работаю с людьми, считай, что заметил совершенно случайно.
— Ну, платят тут неплохо, — тихо ответил юноша.
Говорил он неохотно — откровенничать с первым встречным ему явно не хотелось. Гинджи тихо рассмеялся, после чего перестал мучить несчастную сигарету и наконец закусил ее между зубов, все еще не смотря на собеседника.
Это было первое налаживание моста — многие смущались прямого зрительного контакта, разговор на нем же и затухал. Излишняя внимательность — вещь абсолютно ненужная, тут нужно было действовать осторожно и аккуратно. Не как с Моритой — он, как и мальчишка, работавший с ними в афере на скачках, были на грани отчаяния, поглощенные обидой от проигрыша, этого же юношу пока что просто не устраивало его положение.
Разные положения, а потому — разные подходы. 
Мотайте на ус.
— Не положено клиентам в таких местах находиться, — проворчал юноша, тяжело упираясь руками в колени и поднимаясь. Вертевшаяся около его ног кошка замерла, беспокойно глядя на него. — Это курилка для персонала, мы тут разгружаем товар, а клиенты и внутри могут подымить.
Вот оно — диалог начал уже он. Значит, ему скучно. Притворное осуждение — лишь завеса того, что он не прочь поговорить, лишь бы это выглядело «правильно» — то есть, для него лично, конечно же. Собственные ощущения нередко шли вразрез с общественным мнением.
— Приятней постоять на улице, где воздух не сперт от дыма, чем сидеть в душном помещении.
Гинджи весело хмыкнул и повернулся в сторону собеседника. Их взгляды встретились. Отлично. 
— Или совсем-совсем нельзя?
— Ага, вам таким скажи, что нельзя, а потом потащите в офис... — пробурчал парень себе под нос, то и дело продолжая коситься на кошку, вертевшуюся у него под ногами.
Это было так неожиданно, что Хираи не сдержал смеха. Это было неприлично громко, да и просто нетипично для него, настолько, что юноша растеряно посмотрел на Гинджи в тот момент, когда он рассмеялся во весь голос. Подумать только, этот юноша подумал, что он один из якудза! Конечно, он отдавал себе отчет о том, что его действия зачастую были слишком схожи с тем, что творили гокудо, но никто и никогда не называл его подобным образом — для его окружения это было само собой разумеющееся, что он не один из них, и с якудза если и контактировал, то очень и очень редко. Все же, его интересовала экономика и политика Японии в глобальном понимании этих понятий, и сферы их влияния довольно сильно разнились. 
Но простому обывателю этого было не понять.
По тону, которым это было сказано, Гинджи понял, что шрамы, вероятно, и правда были связаны именно с якудза, как он и предполагал. Что ж, неплохо, если это действительно так, то не нужно было вводить его в преступный мир аккуратно и любезно.
А в том, что этот юноша согласится на его предложение, Гинджи был уверен.
На все сто процентов.
В некоторых вещах он не сомневался.
Весь секрет был в том, что, несмотря на схожесть с Моритой, этот молодой человек все еще был ленивым кретином. А сманить таких было легче, чем кошку подозвать. 
— Нет, я не якудза, ты ошибся, — Гинджи не сумел сдержать ехидной улыбки, глядя, как округляются глаза юноши, — Ты мне весьма польстил. Но, если честно, я пришел сюда поговорить. Именно с тобой.
Все, началось. Теперь нужно было держать удочку покрепче, чтобы карп кои не вырвался и не уплыл обратно в озеро.
— Со мной? 
Хм, чего же он опасался? Юноша скривился и резко отвернулся в сторону.
— Опять в свои игры позовете? Я же сказал, чтобы вы от меня отвалили!
Так-так-так, это было уже интересней. Кажется — нет, не кажется, так оно и было, никаких сомнений — именно это «опять» было замешано в шрамах, обезобразивших его лицо и руку. Значит, этот парень играл в игры. С кем-то, кто был близок к теневому миру, тому, где обитал Гинджи. Но если он был жив, то значит, в нем все же была та удача, которая была и у Мориты — потому что Хираи слишком хорошо понимал, что такие игры регулярно заканчивались смертью игрока. Плюс ко всему, он говорил не об одной игре.
Это точно был знак судьбы. 
Вытаскивай карпа кои на берег, пока он на крючке!
— Нет, я пришел не за игрой, — Гинджи весело хмыкнул и выдохнул дым. Он практически чувствовал, как напрягся его молодой собеседник. — Но это связано с чем-то подобным. Скажем честно, я сумел заметить шрамы на твоей руке... не стесняйся, в этом нет ничего плохого. Это лишь доказательство того, что ты не неудачник.
— Ну как же, — фыркнул юноша и нахмурился.
Даже мимика у него была схожей с...
Но хватит о Морите!
— Неудачники быстро умирают, — Гинджи по-лисьи улыбнулся, заметив, как дрогнула рука юноши, — И ты сам видел это, я прав?
Ответом ему было молчание. Это было одно из тех болезненных воспоминаний, которые мешали развитию настоящего таланта в молодежи, то, что сгубило Мориту, то, что Гинджи понять никак не мог. Окунувшимся в подобное было трудно вернуться на ту же дорогу, по которой они ранее бодро шли, так видел это сам Хираи — потому как сам он редко сожалел или горевал о чем-то слишком серьезно. И стоящий рядом с ним человек, вероятно, был одним из таких же. Судьба оставила ему шрамы — как напоминание о том, что кто-то умер, а он выжил, пусть и такой ценой.
Все же... Нет, Гинджи не мог этого понять.
— Какая разница?!
Раздражение — первый признак того, что нужно ступать аккуратней. Но Гинджи был слишком заинтересован, чтобы останавливаться. Впрочем... нет, стоило притормозить. Так разбрасываться настоящим подарком судьбы было бы кощунством. 
— Давай я не буду изводить тебя долгими прелюдиями, — их взгляды встретились вновь, и Гинджи сделал шаг навстречу юноше, — Я ищу человека, который поможет мне в одном... назовем его дельцем. Ты, я смотрю, уже имел дело с той стороной подполья, в которой работаю я. То есть, проще говоря, тебе не нужно ничего пояснять — ты и сам уже все знаешь.
Взгляд юноши говорил о том, что ему это неинтересно.
Терпение... карп кои уже на крючке.
Гинджи усмехнулся. Легче, чем с Моритой.
— Если дело обернется успехом, то я заплачу тебе сто миллионов или даже больше. Все зависит лишь от обстоятельств, но это — минимум того, что я тебе обещаю.
Взгляд юноши загорелся. Его не нужно было шантажировать, как приходилось делать это Хираи ранее, когда он нанимал людей — этот человек уже был связан с теневым миром, настолько, что как бы он не хотел, то не сумел бы уйти от этого. И пусть шрамы говорили о его проигрыше, взгляд и сам факт его жизни были знаками того, что он был удачлив — пусть и не подозревал об этом. 
Он не пойдет на убийство, но с легкостью поможет Гинджи обвести вокруг пальца одного человека.
— Меня зовут Хираи Гинджи.
Он протянул юноше руку, и тот, слегка помявшись, схватил ее. Ладонь его была твердой, горячей, жесткой — за кретинизмом и ленью скрывалось именно то, что и было необходимо Гинджи, а рукопожатие — крепким.  
Он говорил, что не пойдет играть «опять», но по сути, все же согласился. Манипулировать людьми было так легко, особенно если знаешь их слабости.
— Ито Кайджи.
Гинджи уже видел, как лежащий на песке карп кои задыхается. Рыбка оказалась в его сетях.