Сидящая на кушетке, обитой нежно-фиолетовым бархатом, под стать шёрстке, золовка с улыбкой игралась с племянницей, задорно гулящей в летающей рядом колыбельке. Рог аликорна полыхал малиновым огнем, объявшим ручки колыбельки, и его сияние отбрасывало блики на нежно-розовую шерстку Флёрри. Кейденс сидела напротив, не спуская с копыт единорожка, крепко прижавшегося к ней. Шадоу не сходил с копыт, капризничал, если его клали на кровать или в колыбельку, начинал хныкать. И лишь так, уткнувшись носом в шею аликорна любви, он вел себя спокойно, наматывал на копыто желтый локон и не безобразничал.

— Спасибо, что откликнулась так быстро, Твайлайт, — улыбнулась Кейденс, поудобнее перехватывая малыша затёкшими копытами. — Принцессы Селестия и Луна уже поставили тебя в известность?

 — Если ты говоришь о перерождении Сомбры, то да, — Твайлайт оторвалась от Флёрри, осторожно опустив переноску на кушетку рядом с собой. — До сих пор в голове не укладывается.

 — У меня тоже, — усмехнулась принцесса, телекинезом отбирая у малыша собственные волосы, которые он уже успел засунуть в рот. — Но, знаешь, он практически ничем не отличается от Флёрри. Разве что меньше и без крыльев.

Твайлайт кивнула, внимательнее присматриваясь к скулящему жеребёнку. Он снова начал хныкать, слегка потирая носом розовую шерстку. Рубиновые глазки слезились, а жалобный голосок вызывал у принцессы-матери приступ слёз.

— Он сегодня крайне плохо спал, — попыталась оправдаться Кейденс, тихонько раскачиваясь из стороны в сторону вместе с единорожком. — Всю ночь прохныкал, я боялась, что Флёрри проснется. И днем всё никак не уснет.

Твайлайт хотела что-то сказать, но её перебила прилетевшая в неё, как снаряд, Флёрри, выпутавшаяся из трех пеленок и расправившая крылья. Набравшийся крик отчаяния почти сорвался с уст усталой кобылицы, но золовка, своевременно отреагировав, поймала раздурившуюся племянницу. С губ принцессы слетел облегченный вздох, а Шадоу почему-то сжался в комочек и захныкал ещё жалобнее.

 — Пресвятая Селестия, — Кейденс приобняла жеребёнка крылом, — я так устала от этих внезапных приступов Полёта. За ней ведь не угонишься.

 — Я помню, — просипела Твайлайт, удерживая летающую по кругу племяшку в малиновом пузыре. — На кристаллизации мы за ней знатно погонялись…

 — Кстати про кристаллизацию, — подхватила нить разговора аликорн. — Шадоу тоже нужно кристаллизировать, а кристальника мы ещё не нашли. Ты не хочешь…

 — Моя сестра не будет кристальником для этого жеребёнка.

От неожиданности Кейденс вздрогнула, а Шадоу вздрогнул вместе с ней. Он, будто чувствуя беспокойство матери, ещё сильнее сжался и заскрёб копытцем по её груди, продолжая хныкать.

Аликорн перевела взгляд на вошедшего в детскую единорога, строго смотрящего на неё и малыша. Твайлайт удалось угомонить яростно машущую крыльями Флёрри и усадить её себе на копыта, отчего малышка ещё сильнее начала озорничать, молотя копытцами по шее тети.

 — Почему? — спросила принцесса Дружбы, слегка морщась от напора племянницы. — Что в этом плохого?

— Ты должна была быть кристальницей для Флёрри, а не для Сомбры, — резко осадил её Шайнинг. — Это может быть опасно.

 — Да ладно тебе, старший братец, — усмехнулась аликорн, с укоризной глядя на жеребца. — Я переживала приключения гораздо опаснее, чем кристаллизация такого милого жеребёнка. — Она подмигнула Кейденс. — К тому же, он явно не разрушит Кристальное Сердце, как Флёрри.

Неожиданно для всех Шадоу сильно заплакал. Горько, жалобно, словно ему было больно.

 — Тише, тише, маленький, — Кейденс постаралась покачивать его сильнее, но плач лишь усилился. Осторожно пощупав его животик, кобылица убедилась, что колик нет. Но единорожку явно было больно.

 — Может, ему что-то передавило? — с сомнением спросила Твайлайт, удерживая в копытах рвущуюся к брату Флёрри.

 — Или это Сердце на него так влияет, — мрачно вставил супруг. У принцессы любви перехватило дыхание. А если это и вправду Сердце? Если Луна была права, и у Шадоу непереносимость на кристальный артефакт? Что если её малыш умрет, не прожив и трёх месяцев?

Аликорн метнулась к дверям спальни, возле которых стоял единорог. Быстро всучив ему малыша, не принимая возгласов протеста, она судорожно выдрала все ящички из тумбочек, столов, шкафов, в поисках свитка с заклинанием удержания. Глаза застилали слёзы, а пронесшиеся в голове сюжеты с фигурирующим в них детским гробиком заставили сердце пойманной птицей трепыхаться в груди, грозя выскочить на свободу.

 — Кайди!

— Не мешай! — на грани истерики выкрикнула она. — Если это Сердце, мы…

 — Кайди, успокойся, — голос жеребца звучал убедительно и странно одновременно, словно он был удивлен. — Слышишь? Он затих.

Кобылица обернулась и посмотрела на мужа. Тот стоял в дверном проеме, неловко держа Шадоу, будто стараясь избегать контакта с ним. Малыш напротив жался к нему сильнее, но уже не плакал, лишь изредка вздрагивал, когда Шайнинг пытался отодвинуть его.

На плече отца сидела Флёрри, обнимая его шею крылом, а второе протянув брату. Светло-розовые пёрышки едва касались его рога, щёк, вытирая скатившиеся слёзы, словно малышка хотела его утешить.

 — У него просто магические импульсы пробуждаются, — в проем влезла Твайлайт, тесня брата таким образом, чтобы он невольно прижал жеребёнка к себе. — Для некоторых маленьких единорогов первое использование магии болезненно. Ты разве забыла?

Неимоверное облегчение накрыло принцессу с головой. Всё в порядке, с её малышами всё будет хорошо. Рог Шадоу заискрился красным, но полноценного заклинания не вышло: лишь небольшое красноватое облачко тумана поднялось к потолку, а потом осыпалось маленькими крошками кристаллов.

 — Слава Богиням, — вздохнула Кейденс. — Я так испугалась…

 — Так что там с кристаллизацией? — спросила Твайлайт, глядя на брата. Тот удивлённо смотрел на серый комочек, жавшийся к его груди, пытающийся зарыться носом в белых шерстинках. Жеребца будто погрузило в оцепенение, и на вопрос он ответил с опозданием, когда принцесса любви уже улыбалась, глядя на супруга.

— Да, кристаллизация… Я потом скажу… Мне надо караулы проверять.

Неумело, словно никогда не держал жеребят на копыте, он передал сына Твайлайт, а сам скрылся за дверью. Флёрри слетела с его плеча, оставаясь в комнате, и пересела на спину тёти, с любопытством наблюдая за братиком, клюющим носом.

 — Ну вот, — усмехнулась фиолетовый аликорн, — можешь считать, что мы его уговорили. Ты была права, — она крылом обняла сразу и Флёрри, и Шадоу, — он действительно такой милый.

 — Нужно найти в библиотеке книгу, — устало потёрла виски кончиками перьев розовый аликорн. — Или заклинание, облегчившее бы этот процесс. Я же с ума сойду, если такое ещё раз повторится.

— Я найду, — кивнула Твайлайт. — Ты пока отдохни, а я посижу с малышами и найду заклинание.

 — Лучше просто поищи заклинание, — рассмеялась Кейденс. — Не забывай о прошлой кристаллизации.

Твайлайт улыбнулась, смешно наморщив нос, и спустила племянницу на пол. Та уверенно поползла к манежу с игрушками, по дороге агукая и высовывая язык. Шадоу же отправился на копыта матери, уже совсем не вздрагивающий, лишь немного сонный. Грохот погремушек заставил его резко открыть глазки, но Кейденс, нежно шипя и поглаживая его по спинке, удалось его усыпить.

На удивление для всех, Шадоу спал очень крепко: ни плач, ни шум Флёрри его не будили. Напрасные страхи матери о его ночном пробуждении от криков сестры были лишь иллюзиями. Но Флёрри, переключив свое внимание на маму, подлетела ближе, подползая к свернувшемуся в комочек брату.

 — Тише, Флёрри, — ласково шикнула Кейденс, копытом придвигая дочурку к себе. — Видишь, твой братик спит. Он не может с тобой сейчас поиграть.

Светло-розовый аликорн высунула язык и запыхтела, но затем сложила крылышки и улеглась рядом, смешно дрыгая копытцами. Принцесса любви спокойно положила голову рядом со своими детьми.

***

Спустя пару дней Твайлайт принесла ей свиток с заклинанием. День кристаллизации был назначен на завтра, но Шайнинг Армор, вышедший из состояния умиления малышом, всё ещё был против.

 — Твайлайт, ты не обязана быть кристальницей для этого жеребёнка! — страстно объяснял он, пытаясь, по его мнению, вразумить сестру. — А если он не сможет контролировать магию? Ты можешь пострадать!

 — Ты придумываешь проблемы там, где их нет, — упрямо фыркнула Твайлайт, нахмурившись. — С Флёрри же подобных «причин» не возникало! Успокойся! Он абсолютно нормальный жеребёнок, и ты, и я были такими же.

Жеребец застонал и закатил глаза, пробурчав про себя: «Только никто из нас тиранами не стал…»

Кейденс не обращала внимания на его обиженные взгляды, посвящая всю себя малышам. Флёрри активно игралась с Шадоу, рог которого всё ещё болезненно щёлкал красными искорками. Жеребёнок куксился, но плакать не начинал: стоило кому-нибудь погладить его по лбу, набегала широкая детская улыбка, заставлявшая кобылицу умиленно ахать. Дочка хулиганила, разбрасывая крыльями лежащие на кровати игрушки, а сын лежал на животе и с интересом пялился на пузатую неваляшку ярко-синего цвета.

Когда солнце закатилось за горизонт, а на небо взошла серебряная луна, принцесса любви попросила слуг набрать ванну, чтобы искупать малышей, а сама, отдав Флёрри и Шадоу Санбёрсту, с тихим вздохом усталости растянулась возле окна, наблюдая за тем, как постепенно гаснут огни окон кристальных домов. Империя засыпала, превращаясь в большого сонного медведя, спрятавшегося от снега в уютном уголке вечного лета.

 — Кайди.

Оклик мужа заставил её невольно вздрогнуть. Жеребец подошел к супруге, опускаясь на круп рядом с ней. Аликорн перевела взгляд на вид за окном, избегая укоризненного взора мужа. Единорог молчал, не заставляя её реагировать на его появление. В конце концов, она первая нарушила молчание.

 — Пообещай мне, что перестанешь так относиться к нашему сыну, — проговорила она, крепко сжимая копыта. — Да, к нашему! Завтра он официально станет членом нашей с тобой семьи, поэтому не смей так закатывать глаза.

 — Я знаю, — единорог ласково ткнулся мордочкой ей в щёку. — Я постараюсь, любимая. Но не ради него. Ради тебя.

 — И на том спасибо, — вздохнула аликорн, отвечая на ласку. В глубине души она лелеяла надежду, что Шайнинг привыкнет. Привыкнет и полюбит малыша, забыв о том, кем он был раньше. Это ведь уже совсем не важно.

 — Санбёрст уже уложил их спать. Ложись тоже, завтра важный день.

Устраиваясь в постели и обнимая любимого мужа, Кейденс волновалась. Ей не давали покоя слова Луны о том, что артефакт может навредить её сыну. За эти несколько дней она полюбила его всем сердцем и ужасно переживала за малыша. Чуть прикрывая глаза, аликорн будто на внутренних сторонах век видела маленький серый комочек, жмущийся к ней изо всех сил, жалобно скулящий, будто от нестерпимой боли.

Проворочавшись так с полночи, принцесса встала и тихонько пробралась в детскую. Кроватку для Шадоу уже успели изготовить: вырезанная из цельного красного кристалла, лёгкая, изящная, она великолепно сохраняла тепло маленького тельца. Флёрри лежала в деревянной колыбельке, подаренной семьей Эплов, выбравшись из всех пеленок и полу-расправив крылья, вылезавшие за бортики кроватки.

Аликорн подошла поближе, копытами складывая маленькие тонкие суставчики. Доченька слегка поёрзала во сне, сунула копыто в рот и затихла. Схватившись зубами за одеяло, Кейденс накрыла её, чтобы малышка не замёрзла. Несмотря на вечное лето, осенний дух отдавал прохладой именно в замке: кристальные стены будто источали холод, и принцесса поёжилась при мысли, как же холодно тут будет зимой.

Убедившись, что с малышкой всё в порядке, мать перешла к сыну. Он тоже выбрался из пелёнок, но, в отличие от Флёрри, он не развалился, выкинув копытца в разные стороны, а съежился в клубочек, в темноте больше походя на промокшего котёнка.

На глазах принцессы навернулись слёзы. Почему-то ей казалось, что малышу плохо от этих стен, источающих холод, от этих споров, ведущихся вокруг него, от всей этой шумихи. Безудержно захотелось осторожно взять его на копыта и прижать к сердцу, согреть, ласково поцеловать серое ушко, погладить по спинке и начать укачивать, тихонько напевая…

Чувствуя, как бьется маленькое сердечко, Кейденс тихо душила в горле вскипающие рыдания. Завтрашний день может обернуться или всеобщим счастьем, или великой катастрофой. Аликорну почему-то красочно представлялся маленький детский гробик и свежевырытая могилка на самом дальнем уголке Империи. Заброшенное старое кладбище, куда никто уже давно не ходил. Она была там лишь однажды, но ей этого хватило: старые покосившиеся надгробия, кристальные кресты и одинокий склеп, где покоились останки первой королевы Империи.

Они пришли туда в надежде, что дух королевы укажет им правильную дорогу, поможет восстановить традиции и обычаи Кристальной Империи, но ничего не вышло. Королева не откликнулась, а затхлый запах могилы и тлена ещё долго преследовал её. Не помогали ни ванна, ни духи: везде витал запах старой смерти.

 — Нет, — она замотала головой, разбрызгивая слёзы вокруг. — Ты будешь жить. Я сделаю всё, чтобы защитить тебя.

Слезинка упала на щёку единорожка, и он поморщился во сне. Кейденс осторожно подобрала её губами, едва касаясь нежной шерстки и кожи. Такой крохотный, такой беззащитный…

 — Что бы не случилось, — прошептала она, осторожно кладя его обратно в кроватку и украдкой вытирая слёзы, — я всегда буду рядом. Ты не повторишь свою прошлую судьбу. Даю слово.

Укрыв жеребёнка одеялом, аликорн вернулась в спальню. Часы пробили три ночи. С трудом забывшись сном, принцесса не почувствовала, как её супруг соскользнул с постели, а удаляющийся цокот копыт не смог доложить, что он ушел в детскую.

Тихо притворив дверь, Шайнинг Армор проверил сначала дочку, немного постоял у её кроватки, умилённо вслушиваясь в тихое сопение, а затем подошел к красной кроватке. Лицо его сразу стало жестким, губы сомкнулись в плотную линию.

С каждым днем недоверие к жеребёнку, занявшему практически всё свободное время его супруги, которое раньше уделялось ему, росло в геометрической прогрессии. Но сердце единорога не было каменным: жмущийся к груди живой комок вызывал жалость. Но не отвращение, как подумалось ему сначала. А искреннее сочувствие с ироничным привкусом.

 — Завтра решится твоя судьба, Сомбра, — негромко прошептал Шайнинг, сверля взглядом вынужденного сына. — И если ты выживешь — так и быть —, я позволю тебе жить под моей крышей. А если нет… Тогда и разговора не будет.

Единорожек не ответил ему, лишь махнул копытцем под одеялом. Принц Кристальной Империи развернулся и хотел уже было уйти, но потом, осторожно засветив рог, телекинезом поправил одеяло черногривого жеребёнка, подоткнув бока.

***

Помост, заново построенный возле двух основ Кристального замка, скрывался от глаз большими бордовыми шторами, пряча наполняющиеся улицы. Кристальные пони, узнав о ещё одной королевской кристаллизации, начали собираться у площади с самого раннего утра, принося с собой раскладные шезлонги и занимая лучшие места. И впервые в жизни Кейденс была не рада видеть радость в их глазах. Радость, которая может обратиться горем или неподдельным ужасом.

Луна и Селестия шли к ней, величественно расправив крылья. Верховные правительницы приехали несколько часов назад, и теперь настал тот самый момент, которого все ждали. Который так пугал принцессу любви и принцессу ночи.

Примет ли Сердце Шадоу или обречёт его на мучительную гибель?

— Приветствуем тебя, Кейденс, — Луна кивнула, слегка покусывая губу. — Ты готова?

Аликорн была готова. Всё утро, одним копытом держа у груди Шадоу, она учила заклинание, данное ей Луной. Хоть Твайлайт и уверяла, что сможет подхватить малыша в случае чего, но Кейденс каким-то шестым чувством понимала, что никого, кроме неё, Сердце слушать не станет. Она была его Хранительницей, и лишь её воля могла донестись до него криком материнской мольбы.

 — Да, — принцесса любви кивнула, сглотнув комок в горле. — Твайлайт вот-вот…

Из дверного проема вышла аликорн, крыльями придерживающая сидящего на спине единорожка. Малыш вертел головой, изредка жмурясь, не плакал и не смеялся. Невольно розовая кобылица подалась вперед, но остановилась, взяв себя в копыта.

Рысцой добежав до них, Твайлайт поздоровалась с наставницей и принцессой ночи, а затем подмигнула Кейденс.

— Мы готовы, — бодрым голосом проговорила она, крылом щекоча будущего кристальника, отчего тот сразу заулыбался, вызвав улыбку умиления сразу у трёх принцесс. — Шайнинг?

 — Я здесь, — хмуро отозвался единорог, подходя ближе. Грациозно ступающая за ним Рэрити телекинезом несла за собой ларец с чистейшими кристаллами. На кристаллизацию, как и в прошлый раз, приехали подруги Твайлайт, но сейчас это нисколько не успокаивало и не радовало. — Тогда начнем. К чему тянуть?

Кейденс бросила последний затравленный взгляд на сына, прежде чем кивнуть и зажечь рог. Объятая голубым телекинезом, часть бордовой шторы отъехала в сторону, а вторая, полыхающая малиновым сиянием, отодвинулась на секунду позже. Ликующая толпа пони встретила свою правительницу весёлым гомоном и улыбками, и Кейденс постаралась улыбнуться им. Санбёрст вместе с Флёрри и Старлайт встал справа от неё, Шайнинг, Твайлайт и Шадоу — слева.

«Пожалуйста, лишь бы всё было в порядке…»

Твайлайт произносит какие-то слова, но Кейденс их не слышит, внимательно следя за реакцией Шадоу. Рубиновые глазки изумлённо захлопали, когда они вышли на помост, но в целом он был спокоен. Готовая в любую секунду начать формировать заклинание, аликорн подошла ближе к Твайлайт, держащей на копыте единорожка. Шайнинг подошел с другой стороны.

«Только без глупостей, прошу, Шайнинг, без глупостей…»

Объединив телекинетические поля, супруги отошли на некоторое расстояние, глядя на поднимающегося в воздух малыша. Шадоу махал копытцами, словно искал опору, но не плакал, даже улыбался. Из толпы послышались умилительные вздохи, а Твайлайт, собрав кристаллом энергию, скрылась за помостом, нырнув сквозь шторы.

Красное поле телекинеза, держащее Шадоу, оборвалось, а серебристо-голубая волна пронеслась по всему телу, лишая аликорна зрения всего на секунду.

На одну драгоценную секунду.