день дебатов

На дебатах его как только ни называют — и бандитским подкормышем, и врагом демократии, и грязью, и даже подстилкой.

Но Марк никогда не терпит — отвечает сразу, прямо в лицо тем политикам. И часто отборным русским матом — всё-таки, вырос во дворах, в небольшом городке. И плевать на правила дискуссий.

Вспоминает иногда, как в юности хлестал тёплое пиво после успешно сданных экзаменов, и как после студенческих праздников болела голова и жутко мутило.

После окончания учебного заведения совершенно без отличий, Багдасаров устраивается в небольшую конторку бухгалтером. Платят там дичайше мало, и приходится брать на себя и секретарские обязанности. Но странно, скорее, то, что Марку часто подсовывают купюры — сначала мелкие, а потом покрупнее. Многозначительно смотрят. Иногда шлёпают по ягодицам, и Марк от неожиданности разливает на бумаги свежесваренный кофе. А дальше совсем смелеет — трахается с начальником, заперевшись в кабинете. Первый раз было больно и позорно, но жить на что-то надо. Плюёт на принципы.

И Марк втягивается — один начальник, потом второй, третий… Стал постепенно подниматься, пошёл по головам, и вот он уже кандидат в мэры города.

Окончательно задумывается лишь тогда, когда в его разработанный зад помещаются аж три члена членов палаты — величайший каламбур в его жизни — а не использовать ли свой статус по назначению, чтобы баллотироваться в президенты?

Наверняка, получится, ведь у него есть множество связей — случайных и не очень. Его знает почти весь Катамарановск, в особенности, с тыла. Решается, пробует. Не забывает, правда, подключить и ОПГ — для перестраховки.

Получается.

Конечно, через прикормленных на всякий случай ментов и бандитников, но получается.

Марк отказывается от всего, что связывает его с прошлой, «бедной» жизнью — обрывает связи с прежними знакомыми (благо, учился не в Катамарановске), нахождение за плитой в попытках приготовить хоть что-то съестное сменяет неторопливыми приёмами пищи в известных ресторанах города, покупает новый гардероб. Это его программа минимум.

Про Марка Владимировича говорят: звезду словил. Так и есть — всегда при параде и в начищенных до блеска лаковых туфлях, он чинно вышагивает по дорожке из красного бархата. Держит в правой руке фужер с охлаждённым до восьми градусов шампанским и игриво отставляет пальчик; стреляет взглядом в зал, высматривая среди фотографов и репортёров своих мужчин. Самых главных, пусть и не по занимаемой должности.

Президентское кресло не давит: ноги можно закинуть на обитые чёрным бархатом подлокотники — трахаться весьма удобно. Марк несколько раз это подтверждал. Ему всё равно на то, кто и что о нём говорит. В любом случае, оказывается правдой.

Но сегодня слова оппонентов отчего-то слишком задевают:

«Чёрная грязь! Блядь последняя!», — гаркает пожилой депутат и в эмоциональном порыве выплёскивает стакан воды прямо в лицо действующего президента. Так Марка Владимировича может называть только Лидер. Его Лидер.

Марк негодует, но ничего не может сказать — лишь беззвучно открывает рот. Потерянно промаргивается и выбегает из студии, посылая нахер охранника.

Позорище.

Мокрый, не то от воды, не то от слёз, он направляется в сторону туалетов и собирается яростно хлопнуть дверью, но чьи-то крепкие руки первыми затаскивают его в помещение.

Ох, эти руки он узнает из всех, что когда-либо его касались. Касались не в качестве простого формального рукопожатия, совершенно нет — трогали во всяких непотребных местах, творили такое, что и самому извращённому уму в голову не приходило.

Лидер и Инженер.

— Вы что тут забыли? — воет Марк, безуспешно пытаясь освободиться от сильного хвата.

— Морда красная у тебя, отец, — Лидер, игнорируя вопрос, хлопает мужчину по плечу, заставляя того посмотреть на себя в зеркало, — Плакал что ли?

Марк не хочет сознаваться в собственной слабости, поэтому перевирает события:

— Дебаты были — ух, — наигранно выдыхает тот, промакивая лоб носовым платком, — Чуть не подрались, водой кто-то плеснул, нас еле разняли! Вот если б я успел, я бы показал ему кузькину…

Не успевает договорить.

— Врёшь паршиво, Марк Владимирович, даже избиратели тебе скоро верить перестанут, — Лидер хрустит пальцами, — Видели всё, не дураки.

Марк поджимает губы.

— А зач-зачем тогда?

Лидер усмехается в усы.

— Помочь тебе хотим, Марк Владимирович, — обнимает Марка за талию и прижимает к себе плотнее; руки в тёмных перчатках мучительно медленно гладят низ живота политика, и Багдасаров, закатывая глаза, откидывает голову назад. Тёмные волосы, тщательно прилизанные косметическим воском в деловую причёску, растрёпываются.

— М-мотивацию дать хотим, да, — произносит Инженер, коротко целуя столь желанные губы, — Чтобы победил.

— Снова, — низко рычит Лидер на ухо, — Позлим твоих оппонентов, Марк Владимирович? — прикусывает мочку уха, и Марк дёргается, — Ну ты смотри, смотри на себя в зеркало, не отвлекайся.

Низкий, едва слышный шёпот Лидера проходит сквозь тело Марка горячей волной и касается костей. Багдасаров плавится от прикосновений, как воск зажжённой свечи, стекает куда-то вниз, чувствует, как тепло разливается по всему телу.

Для удобства опирается обеими руками о тёмную столешницу, куда врезана белоснежная раковина, и с трудом поднимает взгляд, смотря на собственное отражение. Раскрасневшийся и растрёпанный, и жалкий, и настолько блядский одновременно, что Марку самому совершенно не ясно, почему Лидер и Инженер всё ещё сдерживаются и не приступают к делу.

Но за ненадобностью мысль всё же покидает голову, когда холодные кожаные перчатки пробираются под ткань президентской рубашки. Пальцы блуждают по коже, очерчивая тонкие линии.

Марк охает, прикусывая нижнюю губу до крови — Лидер чуть оттягивает пальцами затвердевшие от прохлады соски. Инженер плавно опускается перед президентом на колени — ох, что это, впервые? — и смотрит на него снизу вверх через толстые стёкла очков.

Взгляд Инженера мягок, но одновременно с тем загадочен и развратен. Да, он не святоша, что доказывал уже, кажется, миллион раз — были и удушения, и пощёчины, и синяки… Но после всего произошедшего Инженер обычно спешил в кухню и доставал из морозилки пельмени или пакет с нарезанными мелкими кубиками овощами с жилинской дачи, оборачивал их в чистое полотенце и, спотыкаясь, бежал до спальной комнаты.

«Кому тут больно? П-помочь надо же…» — прикладывал холод к засосам и царапинам на телах любовников, мазал заживляющим кремом ссадины и ранки.

А сейчас Инженер совсем другой. Марку кажется, что они поменялись местами — такая томность во взгляде есть только у него, и шлюшкой тоже обычно называют только его. Что же теперь?

Инженер высовывает самый кончик языка, облизывает треснувшие от колкого ветра губы, тянется к ширинке на брюках, чуть прикусывает ткань. Марк нетерпеливо виляет бёдрами.

— Тише, Марк Владимирович, — со сладкой издёвкой произносит Лидер в багдасаровскую шею, прямо туда, где пульсирует крупная вена.

Марк, сдерживая стон, кусает собственную ладонь. И рано, мать его, слишком рано это делает. Ловкие пальцы Инженера расправляются с парой пуговиц и молнией.

— Н-ну опять ты… В этом, — почти теряется Инженер, когда видит красное кружево, обтягивающее бёдра Марка, — Оно же холодное, так и заболеть можно…

— Завались, — шипит Марк, подталкивая Инженера к ноющему от возбуждения члену.

Инженер проводит языком по бугорку, задерживается на пару секунд в районе головки, тянется к верху трусиков, к отделочной полоске кружева, и тянет бельё вниз, обнажая член. Слегка, почти неощутимо, прихватывает яйца зубами, чем вызывает у Марка громкий стон.

Лидер реагирует мгновенно, крепко зажимая рот президента перчаткой:

— Тебе сказали быть тише, Марк Владимирович. Почему ты не понимаешь с первого раза? — с нажимом проводит ладонью по спине Марка, и политик прогибается в пояснице, выпячивая зад, притираясь ягодицами к паху бандита.

— Молодец, Марк Владимирович, — хвалит Лидер, — Хороший мальчик.

Марк, принимая похвалу, лишь кивает в перчатку, сжимающую его рот. Такая ситуация заводит ещё сильнее: президент, со спущенными, мать его, штанами, с трудом держится, опираясь ладонями о столешницу раковины, подрагивает — чужие губы плотно обхватывают головку и движутся дальше, и через мгновение Инженер упирается носом в гладковыбритый лобок Марка, жёстковатые волоски усов щекочут нежную кожу. Инженер хочет быть аккуратнее — вдруг не сдержится, сорвётся, проедется щетиной по коже, и Марк позже будет страдать от колючего раздражения на коже и зуда? К чёрту всё — делает резкий рывок на себя, впуская Марка свою в глотку ещё дальше, в ответ Багдасаров опаляет тёмную кожу лидерской перчатки горячим дыханием. Прикусывает ладонь Лидера, когда тот оглаживает колечко мышц, вводит пальцы внутрь, растягивая. Входит на всю длину, жмётся к бледным бёдрам Марка. Тот стонет, зажмуриваясь.

— Нет, Марк Владимирович, смотри, — Лидер ударяет Марка по щеке, и тот медленно приоткрывает глаза, — Смотри на себя, шлюха, — проталкивает пальцы в багдасаровский рот, бесстыдно трахая, гладит дёсны, язык, внутреннюю поверхность щёк.

Марк не может сфокусироваться — перед глазами жаркая дрожащая пелена, удовольствие хлещет тело раскалёнными розгами. С трудом поднимает взгляд. В отражении зеркала он — красный, потный, со спущенной и прилипшей на лоб короткой чёлкой, с разорванным воротом рубашки и ослабленным галстуком. Ниже, на коленях, стоит Инженер, подметая и без того чистый пол свободно висящими концами вязаного шарфа. Лидер стискивает зубы, хаотично толкаясь. Липкие влажные звуки шлепков двух тел и слюнявое причмокивание заполняют всё помещение.

— Умница, Марк… Владимирович, — обрывисто хрипит Лидер, вколачивая президента в столешницу.

Ноги подкашиваются, Марк кончает с протяжным стоном. Инженер не успевает отстраниться, и густое семя остаётся на его усах. Он медленно поднимается, потирая ладонями затёкшие колени, и припадает к губам Марка, передавая ему свою сперму, давая попробовать себя на вкус. Марк вылизывает инженерский рот языком, после поднимает ткань кружевного белья, застёгивает брюки.

— Порви их, шлюха, — сипло произносит Лидер, затягивая галстук на президентской шее, — Ну давай же, поимей их во все дыры, Марк Владимирович, — понижает голос до едва слышного шёпота.

Поддержка. То, что нужно ему сейчас.

Марк на дрожащих ногах, не очень уверенной, покачивающейся походкой выходит из уборной и плавно закрывает за собой дверь. Через пару минут из коридора слышится громкое соглашение со всеми прежними фактами:

— Да, мать твою, я — шлюха! — рвёт глотку Багдасаров, отчаянно жестикулируя, — Но самая лучшая в твоей жизни. Недостоин? Воспитывать тебя надо было получше! — вытряхивает содержимое папки, и листы бумаги с напечатанным текстом рассыпаются по полу, — Всех пересажаю, всех буду в железных рукавах держать!

После хорошего секса и пары минут отдыха у Багдасарова начинается резкий приток энергии. Прежде троица задавалась вопросом, в какое русло следует её направить. Трудные дебаты и стрессовые ситуации решают данную проблему за раз.

— Что, отец, продолжим? — ухмыляется Лидер, поворачиваясь к Инженеру, и играет бровью.

Инженер лишь молча кивает, мёртвой хваткой вцепляясь в лацканы светлого пальто. Не отпустит, пока не кончит дважды.