☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼
Хвоя пахнет чем-то чистым,
Чем-то снежным и прозрачным,
Чем-то сладким, чем-то кислым,
Иногда и чем-то злачным.
В хвое - память об ушедших,
Иллюзорный светлый рой...
Хвоя пахнет чем-то горьким:
Детством, домом и тобой...
Лущевская Оксана
Для многих запах хвои – это запах рождества, праздника и семейных посиделок. Но для Минсока запах наполнен немного иным смыслом. Для него запах хвои – это запах детства и приключений, дружбы и беззаботного времени.
В детстве всей семьёй они часто приезжают к бабушке, что живёт у моря. Свежий воздух, солёная вода и солнце золотят их кожу и делают здоровее. А чтобы добраться до побережья, надо пройти через хвойный лес – это целое приключение для Минсока. Даже во время обучения в старших классах он не упускает возможности побывать там.
Косые лучи разрезают полумрак леса, под ногами скрипит-шелестит подстилка из миллионов иголочек. Запах хвои свежий и немного горьковатый, глубокий и освежающий, смолянистый и слегка пряный, насыщенный и терпкий. Морской бриз долетает до опушки, будоражит привкусом соли на языке и губах, приносит шум прибоя. Солнце прогревает лес, и аромат ширится, ползёт и пропитывает собой всё без остатка.
А на берегу мостки, где любит сидеть Минсок. Они остро пахнут деревом и морилкой. А ещё прогреваются, и на них так уютно валяться после купания, рассматривая волны и рыбок, снующих меж водорослей. Чайки переругиваются в вышине или молча качаются на воде, подставляя спину солнцу.
Солнце преодолевает большую часть пути и клонится к горизонту, тогда и приходит кот. Огромный просто, по мнению Минсока. Чёрный, пушистый, тёплый, с неизменным запахом хвои на шерсти. И они просиживают до заката бок о бок либо носятся по побережью, играя в догонялки. Минсок гладит, зарываясь пальцами в шерсть, а кот урчит и ластится.
Их странная дружба начинается в тот день, когда Минсок теряется в лесу, сбившись с тропинки. Он ещё не слишком хорошо знает окрестности, потому плутает между деревьями, чьи кроны сплелись и хранят сумрак под своими сводами, будто запечатывая запах хвои, солнца и моря. Минсок не сбился бы с пути, не увлекись он огромной бабочкой.
Это потом он узнает, за кем погнался. Атлас – необыкновенная бабочка, большая, размах крыльев до двадцати четырёх сантиметров. Можно себя простить, если погнался за бабочкой едва ли не в половину себя. А ещё у неё очень красивые крылья тёмно-бордового цвета и почти треугольные. И пятнышки, похожие на прозрачные глазки. И эти глазки обведены чёрным. Тело бабочки очень маленькое, потому крылья выглядят куда больше, чем есть на самом деле. А маленькому Минсоку и вовсе кажется, что бабочка состоит из одних крыльев. Она такая яркая, огромная, манящая. Как тут удержаться?!
Но бабочка исчезает среди ветвей и редких, будто упругих, лучей солнца, пробивших хвойный купол, и Минсок понимает, что потерялся. Кажется, что он плутает уже не один час. Ощутимо темнеет и холодает. Хвоей пахнет так сильно, что кружится голова. Он уже не раз упал, и коленки сбиты в кровь вместе с ладошками. Минсок ёжится, обхватывает себя руками, садится на корень и плачет. Да, он уже взрослый и самостоятельный, семь лет – не кот начихал, но так страшно и одиноко, что слёзы сами собой катятся по лицу.
Когда в щёку тычется мокрый нос, Минсок уже не может даже плакать, просто сидит и смотрит перед собой, представляя, сколько хищников водится в лесу. Вот и съездил к бабушке. Минсок просто запускает пальцы в пушистый мех и гладит, даже не задумываясь над происходящим. Когда он, наконец, понимает, что происходит какая-то ерунда, кот сверкает глазищами, встаёт и делает несколько шагов, оглядывается и ждёт, когда Минсок последует за ним.
Пока они идут по лесу, медленно и с остановками, потому что уже порядком стемнело, и чёрная шерсть теряется в темноте, начинает накрапывать дождь. Кот приводит его к огромному наполовину вывернутому бурей кедру, чьи корни сплетаются и создают некоторое подобие укрытия, где Минсок прячется вместе с по-человечески умным зверем. Кот позволяет греться о себя, урчит и усыпляет Минсока. А наутро выводит его к дому.
С тех пор они неразлучны. Минсок постоянно таскает лакомые кусочки для того, чтобы угостить кота, а зверь даёт себя гладить и благосклонно урчит, пока ему чешут шею и за ушком. Каждые летние каникулы Минсок проводит вместе с котом.
Однажды Минсок спасает своего друга из силков, в которые тот умудрился попасть. Кот не дёргается и терпит, пока Минсок выпутывает его из переплетения жил, и не шипит даже, когда замазывают образовавшуюся ранку остро пахнущей ранозаживляющей мазью. Она так и остаётся светлым немного зигзагообразным пятном без шерсти.
А потом Минсок поступает в университет и все каникулы проводит за подработкой, изредка вспоминая кота и их дружбу. И лишь на рождество вместе с запахом хвои вспоминает давнего друга и может погрустить о прошедшем.
Когда Минсоку на предпоследнем курсе подселяют новичка, он даже не думает, что получит ещё и домашнего питомца. Новичок оказывается высоким худощавым и смуглым парнем, гибким, как ивовый прут, с "внутренним стержнем из адамантия", что выясняется позднее.
Он сначала обнюхивает Минсока, и пока тот стоит, ошарашенный подобным поведением, осматривает каждый угол, заглядывает во все щели, а потом забирается на подоконник с ногами и оттуда сверкает глазищами. Хвоста только не хватает, чтоб обвивал стройные ноги или ходил по бокам в минуты негодования.
Чонин ведёт себя как настоящий котяра: везде суёт любопытный нос, крутится возле, лезет под руки, при любом удобном и не удобном случае умудряется умостить голову на коленях Минсока и ждёт, пока Минсок погладит, перебирая волосы. Ушей кошачьих вот ещё не хватает, чтобы прижимать к голове, когда он будто охотится на Минсока, выслеживая для того, чтоб погладил. Чонин даже поурчать может, как настоящий кот. Если настроение есть.
Он таскает еду со стола просто мастерски, даже внимательный Минсок не может уследить. Понять, что чего-то не достаёт, можно лишь в случае строгого подсчёта кусочков или созерцания хитрого и довольно облизывающегося Чонина. Но ругать его у Минсока язык не поворачивается, пусть ест, не жалко. И даже порцию для Чонина он всегда делает больше, чтобы накормить получше. Тощий же, смотреть больно.
При любой возможности Чонин едва ли не с ног до головы обнюхивает Минсока. Тычется носом в шею или ключицы, фыркает и водит носом от уха до плеча, хватает за руки и обнюхивает кисти и ладони, часто зарывается носом в волосы на загривке или на макушке. Вырываться бессмысленно: Чонин держит крепко, ещё рывок - и будто выпустит когти.
Казалось бы, скажи «нет», надавай наглецу по рукам – и дело с концом. Так нет. Минсок не может прогнать наглого котяру в лице Чонина и послушно терпит все эти звериные обнюхивания, охоту на него и на еду. Потому что Чонин пахнет как детство Минсока – солнцем, совсем чуть-чуть солью и хвоей. Остро и ярко – хвоей.
Сам Минсок с трудом сдерживается, чтобы не обнюхать Чонина в ответ – с ног до головы, упиваясь ароматом. Но если Чонин прослыл странным и всячески поддерживает этот образ, щетинится на всех, общается только с Минсоком и ведёт себя так, как ему вздумается, то Минсок не может себе такого позволить. Он тихий и правильный студент. Был, во всяком случае. До появления Чонина. И теперь боится сорваться окончательно и вторить кошачьим привычкам.
Минсок с детства любит котов, потому остаётся только выдохнуть и смириться. В последнее время Чонин наглеет совсем, и никакие возражения, возмущения и требования не принимаются, не воспринимаются и полностью игнорируются. Он лезет в постель и скомочивается под боком Минсока, складывает на него ноги и прижимает руками к себе, пытается всунуть любопытный нос в душ, пока Минсок стоит под тугими струями. И если из душа его можно выгнать, брызнув в лицо водой, то из кровати никак.
Чонин буквально везде. Куда ни повернись, наткнёшься на Чонина, что внимательно и с интересом наблюдает за Минсоком, склонив голову к плечу. Или просит ласки и еды, или хватает Минсока за руку и тянет на себя, чтобы поваляться в объятиях. Прогнать ластящегося Чонина Минсок не в силах. Да что говорить, ему приятно внимание столь притягательного парня.
Готовить наедине тоже не удаётся – Чонин часто заключает в объятия занятого готовкой Минсока и жмётся всем телом или водит кончиком носа по позвонкам, трётся щекой о лопатки, лезет носом в волосы на затылке, оставляет лёгкие поцелуи на шее и за ухом. Минсок бы и рад ударить по шаловливым рукам под футболкой, но он пытается сосредоточиться на мясе, чтоб не прозевать и не пережарить, или следит за супом, и ему не до того. Пусть даже и каждое касание вызывает мурашки и желание запрокинуть голову, позволяя целовать ещё и ещё.
А недавно Чонин ещё и кусаться начал. Не сильно, но чувствительно. И вновь страдает шея Минсока. Он не приверженец шарфов, но с переездом Чонина, а точнее, с момента его повышенной кусачести, в гардеробе Минсока появились арафатки и баффы, скрывающие следы маленьких «кошачьих» преступлений.
Минсоку кажется, что Чонин состоит из сотен иголочек, солнца и утреннего бриза, настолько сильно он источает запах хвойного леса. Всё вокруг уже давно успело пропитаться этим ароматом, въелось под кожу, и теперь кружит голову так, что Минсок позволяет слишком многое. А когда Чонин хрипло шепчет на ухо «пахнешь» и ластится, у Минсока вообще не остаётся сил на сопротивление.
Иногда ему думается, что пора выбросить бы всё с ароматом хвои: гель для душа, пену для бритья, туалетную воду и чем там ещё пользуется Чонин, и тогда наступит покой. Он сможет дать ему отпор, да и найдёт в себе силы переехать в менее комфортабельные комнаты дешёвого общежития, лишь бы не быть центром вселенной для Чонина. Но ему кажется, что это всё не поможет, что Чонин сам по себе пахнет хвоей, что найдёт его на краю света и заласкает – на этот раз до смерти.
Мысли о странной дружбе с огромным котом, на которого так сильно походит повадками его сосед, окружающий теперь его аромат детства, сам нахальный Чонин – всё смешалось и перекрутилось в тугой клубок воспоминаний и ощущений.
Минсок даже начинает подозревать, что Чонин – это тот самый кот из его детства. Тот тоже любил внимание и добивался его, если Минсок слишком интересовался рыбками или игривыми бликами в воде. Бороться нет сил, когда Чонин наконец разворачивает его и прижимается губами к уголку рта, осторожно лаская кожу ладонями под футболкой.
Минсок прикрывает глаза, трогает обнажённый торс, гладит выступающие мышцы и отдаётся поцелую. Ровно до того момента, как под его пальцами не обнаруживается тонкий кривой шрам. Минсок отстраняется и расширившимися глазами смотрит на побелевший от времени зигзаг на коже. Переводит ничего не понимающий взгляд на Чонина. Тот улыбается и хрипло шепчет: «Мяу?».