☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼
Подготовка к экзаменам – одна из самых сложных, неприятных и ненужных вещей в мире, по мнению многих студентов. Но от неё никак не убежать, потому приходилось корпеть и потеть над учебниками, заучивая новые и новые материалы. Конечно, был выход – идти работать, но без образования могли предложить лишь простейший и грубый труд. В виде мойки туалетов или уборки мусора.
Сколько приходилось учить будущим медикам, знали только они сами. Информации тонны. К тому же на носу первая сессия. А ещё сложнейшие предметы – анатомия и биохимия, завалив которые, можно попрощаться с мечтами стать врачом. И в погожие деньки, когда студенты других ВУЗов вместо подготовки к экзаменам могли позволить себе прогулки, поход в кинотеатр или просто сон, будущие медики зубрили, зубрили и зубрили.
Под монотонный бубнёж профессора остеологии засыпали практически все. Удержаться и не уснуть могли лишь супергерои и Минсок. Он супергероем не был, но он был твёрдо намерен стать лучшим студентом потока, и расслабляться в такой ситуации никак нельзя.
Он поморщился, встряхнулся и уткнулся в учебники, поднял сонный взгляд на доску с проекциями костей и зевнул, едва не вывихивая челюсть. Бэкхён рядом внаглую сопел и сладко причмокивал, несмотря на то, что ночь не спали оба, занимаясь починкой лопнувшей трубы. Но Минсок не мог позволить себе такой роскоши, как сон, потому понуро записывал всё, что мог разобрать из речи преподавателя.
В перерыве между слайдами, он смотрел на спящего Бэкхёна и замирал на время, рассматривая безмятежное лицо. С трудом мог оторвать взгляд хоть на минуту от блестящих и даже на вид мягких губ, чтобы спустя секунды вновь уставиться на однокурсника. И пусть его, Минсока, считали заучкой и правильным до зубовного скрежета студентом, у него были свои скелеты в шкафу. Например, влюблённость в энерджайзер под именем Бён Бэкхён.
И пусть никто не знал и даже вряд ли догадывался о его чувствах, Минсок вообще старался никак не выдавать своего интереса. Что было довольно-таки трудно, учитывая, что с Бэкхёном они делили квартирку в общежитии. Хотя и поговаривали, что Бэкхён – би, но обжечься, как в прошлый раз, Минсок не хотел. Тогда он столкнулся не просто с убеждённым гетеросексуалом, а ярым гомофобом, и был изрядно потрёпан, хотя и тому парню тоже досталось, но он больше не хотел рисковать. Потому просто смотрел и тихо вздыхал, запирая свои чувства глубоко внутри.
Был, конечно, Чунмён, который вовсе не был против, чтобы его парнем стал сам Ким Минсок – надменный, гордый и недоступный, зато один из самых желанных первокурсников-геев. Но Минсок на все титулы плевал. Подумаешь, что там о нём думают. А Чунмён вообще-то был отличным другом, с которым они выросли вместе. Минсок морщился от одной мысли о том, чтобы поцеловать идеального Чунмёна. Не потому, что тот был ему противен, а потому, что был ему как брат. Так что Чунмён автоматически отпадал.
Можно было позариться на отменную попку Чондэ, который уже сам не раз проявлял интерес к Минсоку и намекал, что не против отношений, играя бровями, в которых эмоций было больше, чем в некоторых людях. Чондэ просто искал замену уехавшему на обучение по обмену Чонину, которого никто заменить бы не смог. При всём своём желании и упорстве. Насколько бы прекрасен не был Чондэ, но стать вторым Чонином у Минсока не выйдет, просто никак. Потому однозначно нет.
Минсок старался садиться от Бэкхёна подальше, чтобы его рыжая макушка вообще не мелькала на горизонте. Но тот как назло умудрялся попадать в поле зрения. То с девушками флиртовал, перегнувшись через парту, и являл миру соблазнительные ягодицы, плотно обтянутые джинсами. То задумчиво трогал свои божественные пальцы кончиком языка, будто дразня. То дома расхаживал в одних шортах или того хуже – в футболке, показывая подтянутые бёдра.
Бэкхён будто нарочно делал уйму вещей, на которые не отреагировал бы только камень. Даже второкурсники, знакомые Минсока со школы, Чанёль с Сехуном заглядывались на Бэкхёна, напрочь забывая о своих предпочтениях и подвисая от вида соблазнительного студента. Минсок же старался абстрагироваться и не думать о нём. Утыкался в учебники, шуршал страницами тетради, спешно зарисовывал какую-нибудь схему или рисунок из учебника, лишь бы отвлечься и не смотреть, не думать и не фантазировать. Простой уход от реальности не всегда работал. Точнее совсем не работал, когда студенты оказывались в своей квартирке.
В тесном помещении всё чаще думалось о поцелуях. Особенно, когда Бэкхён возвращался из душа и капельки воды стекали по красивой шее и обнажённому торсу. Вот как пару минут назад. Бэкхён вновь вышел из ванной в одном полотенце, что чудом держалось на острых бедренных косточках. Прошлёпал босиком через кухню – которая служила и кабинетом, и гостиной, и столовой – в комнату. И полотенце снял, ещё не закрыв дверь. Наглец. Хоть комнатами меняйся.
Минсоку не оставалось ничего, как тихо вздохнуть и закатить глаза. Но, как показывала практика, лучше бы он этого не делал, потому что перед внутренним взором всплыл образ подтянутой задницы Бэкхёна. Минсок представил, как медленно подойдёт сзади, обнимет и прижмётся губами к выступающему позвонку на спине. Проведёт руками по напрягшемуся животу и зацепит торчащие после прохладного душа соски. Развернёт к себе лицом и осторожно коснётся губами родинки в углу рта, скользнёт языком по мягким губам и углубит поцелуй.
Как ответит ему Бэкхён, слегка улыбаясь их разнице в росте, разрешая всё. Кожа под пальцами будет прохладная и влажная, отчего захочется прижаться крепче, чтобы согреть. Пальцы скользнут на поясницу и надавят, а Бэкхён немного прогнётся и прижмётся всем телом.
Дыхание сделается хриплым, а поцелуй более развязным. Минсок опустит руки на ягодицы Бэкхёна и сожмёт их, а полотенце сползёт ниже. И Минсок отступит на шаг, чтобы ткань соскользнула с восхитительных упругих бёдер. «Минсок», – прохрипит Бэкхён, и у него сгорят все ограничители.
Бэкхён потянет его футболку вверх, и Минсок послушно поднимет руки, избавляясь от ненужной одежды. Он тронет затвердевший сосок кончиком пальца, и Бэкхён не выдержит, вцепляясь в шнурок домашних штанов. Повозится немного, лишь сильнее распаляясь, и, наконец, прижмётся всем телом, ощущая пышущую жаром кожу под пальцами. И прошепчет, какой же был дурак, не замечая Минсока.
Минсок коснётся губами выступающих ключиц, лизнёт каждую, подуёт медленно, наслаждаясь моментом, прикусит кадык и потянет Бэкхёна на кровать. Нависнет над ним и оставит влажную дорожку от шеи до пупка, наслаждаясь тихими стонами. Как поцелует низ живота, а потом обхватит губами дрогнувший член и кончиками пальцев очертит ореолы сосков, легко надавливая на вершинки.
Как будет двигать головой и скользить языком, заставляя дрожать в своих руках. Как Бэкхён запустит пальцы в его волосы и сначала попытается оттянуть, а потом будет нетерпеливо подаваться бёдрами навстречу.
Минсок представлял, как будет долго и тщательно разогревать Бэкхёна, удивляясь, что тот был готов к происходящему. Как будет ловить губами становящиеся всё более громкими стоны и пить хриплое дыхание, срывающееся с губ. Как сладостно будет дрожать в его руках Бэкхён и как он будет льнут к нему всем телом. Как они будут двигаться, сливаясь в одно целое, как будет сложно сдерживать себя, но Минсок так долго этого ждал, что просто не может себе позволить сорваться.
Он будет двигаться размеренно, размашисто и обязательно не раз сменит угол проникновения, чтобы сделать Бэкхёну приятнее. Он заставит его захлёбываться довольными всхлипами и воздухом. И как потом он будет сладко целовать подрагивающего от накатившего оргазма Бэкхёна. И как им будет мало.
За стеной раздался первый аккорд неведомо откуда взявшейся расстроенной гитары, и звонкий голос Бэкхёна пропел: «Я с подружкою своею пил под вишнями компот, лишь на миг я отвернулся – на неё упал дроппод. За секунду и в лепешку, и везде стекает кровь, «Как ты мог, космодесантник, раздавить мою любовь?!» У-о-о-о-е, на мою девушку упал космодесантник! У-о-о-о-е, на мою девушку упал космодесантник!».
Минсок дёрнулся и закусил губу, инстинктивно накрывая рукой пах. Брюки недвусмысленно топорщились, а сердце бухало в груди, как сумасшедшее. Со своими фантазиями, он напрочь забыл, что в квартире ещё был Бэкхён, и тот вряд ли бы обрадовался, узнай он о причине возбуждения.
Бэкхён пел красиво, но слишком громко, по мнению Минсока. Пусть изредка он и думал о том, что Бэкхёну с такими вокальными данными стоило идти на музыкальное отделение, и уж никак не на физиотерапевтическое. И уж точно не в разгар подготовки к экзаменам надо орать, что было сил.
Минсок подавился слюной и естественным возмущением, закашлялся, постучал себя по груди и потянулся за бутылкой с водой. Сделал несколько глотков и вновь подавился, когда Бэкхён продолжил свои вокальные изыскания, вопя дурным голосом не в ритм: «Вышел он в доспехе алом, вопрошает: «Где враги?», а ответить не могу я – на руках её мозги, и смотрю я на аквилу, а по ней стекает кровь, «Как ты мог, космодесантник, раздавить мою любовь?!»».
Кашель рвал горло, и Минсок хрипел, давясь водой и воздухом. Мало того, что он мечтает о таком, так ещё и Бэкхён удумал тренировать силу голосовых связок. Минсок тихо застонал и обхватил голову руками, зарываясь в волосы. Он постарался отогнать развратные картинки фантазий и уставился в учебник.
Но буквы плыли и складывались в непристойные слова и картинки. Так дальше продолжаться не могло – и Минсок сбежал в ванную, сгонять возбуждение, скручивающее всё тело в тугую пружину. Долго возиться не пришлось, он и так был на пределе, потому хватило нескольких движений ладонью, чтобы тело скрутило оргазменной судорогой.
Иногда ему казалось, что он сойдёт с ума и начнёт искать любовных утех с теми же Чондэ и Чундёном, лишь бы снять болезненное напряжение последних месяцев. Бросит университет, переведётся на другой курс или просто съедет от греха подальше.
Бэкхён не заслуживал быть зажатым в углу ополоумевшим от неудовлетворённости Минсоком. Он был достоин лучшего, а этим лучшим – были девушки, у которых Бэкхён часто зависал на ночь. И в некотором роде Минсок был ему благодарен. Всё-таки у них одна комната и водить своих пассиий было бы верхом хамства. Да и спать, когда на соседней кровати не сопел Бэкхён было легче. Но зачастую сон всё равно не шёл. Зато в голову лезли мысли. Всякие. Разные. И чаще непристойные.
Минсок запрокинул голову и подставил лицо под упругие струи. Сколько раз шум в душе и льющаяся вода скрывали следы преступления. Даже думать не хотелось. Минсок подумал немного, переключил воду на более прохладную, чтоб освежиться и прийти в норму, и встал под тугие струи.
Из-за двери донёсся новый аккорд и новый куплет: «Он надел прыжковый ранец и умчался в небеса, на наплечнике остались её синие глаза. Я рыдаю безутешно, вопрошая вновь и вновь: ««Как ты мог, космодесантник, раздавить мою любовь?!»» У-о-о-о-е, на мою девушку упал космодесантник! У-о-о-о-е, на мою девушку упал космодесантник!». Минсок сильно зажмурился, гоня из сознания выдуманные стоны Бэкхёна, схватил полотенце и едва сдержался, чтоб не удариться головой о стену.
Бэкхён что-то разошёлся в последнюю неделю: то поёт не разбери поймёшь что, то крутится у плиты, оттопыривая свой аппетитный зад, то ходит в одном полотенце, то спать лезет под бок, ссылаясь на сквозняк из окна.
Всё, надо звонить Чунмёну и проситься на ночёвку. Стоп. К нему нельзя. Тот недавно обзавёлся крайне ревнивым парнем из группы патологоанатомов, все звали его До-бойся-моих-приёмчиков-Кёнсу и обходили стороной серьёзного донельзя парня. Испытывать на себе познания Кёнсу в захватах, Минсок не хотел. Хотя и сам многим мог бы дать фору.
Вариант с Чондэ даже не рассматривался априори. Минсок не собирался всю ночь отбиваться от домогательств Чондэ, возомнившего, что Минсок сможет заменить Чонина. Может, и смог бы, но недолго, учитывая темперамент и характер Чонина. Там и боги потускнели и приуныли бы. Потому Минсок скрещивал пальцы и надеялся, что Чонин в жизнь Чондэ вернётся вместе с очаровательной улыбкой на красиво изогнутых губах.
Оставалось лишь смириться. Возобновлять повторение материала было всё равно бессмысленно. Надо просто отвлечься – приготовить еды, завтра же придут голодные как волки, а в холодильнике из готового ноль на массу. Минсок взялся за готовку, в уме повторяя заученный материал. В комнате было подозрительно тихо, и Минсок расслабился, занимаясь любимым делом.
Он выключил газ, отставил кастрюлю, потянулся и потёр затёкшую шею. Пора ложиться, завтра вставать рано, экзамен этот сдавать да и выспаться не мешало бы. Но из комнаты грянуло: «Глянул на её останки, там два щупальца и клык, и четырнадцать присосок, и раздвоенный язык, да она ж слаанешитка, Императорова кровь! Эх, не зря космодесантник раздавил мою любовь! У-о-о-о-е, на мою девушку упал космодесантник! У-о-о-о-е, на мою девушку упал космодесантник!».
– Да он издевается?! – прорычал Минсок и двинулся в комнату разбираться с нарушителем спокойствия и душевного равновесия. Он собирался ложиться спать, а на друга Муза накатила не ко времени. Лучше бы материалы повторял, чем дурацкие песни горланить. – Бэкхён?!
Ответом служила тишина. В глазах после яркого света кухни плясали цветные пятна. Тусклый свет уличных фонарей не просачивался сквозь плотно закрытые жалюзи и задёрнутые шторы. Бэкхёна не было ни слышно, ни видно. Казалось, что даже постель пуста.
Потому Минсок просто шагнул в тёмную комнату, в которой ещё дрожало эхо последнего аккорда. За ним тут же захлопнулась дверь, и тело вжалось в спину Минсока. Дыхание обожгло кожу за ухом, а ловкие пальцы забрались под футболку и потревожили вмиг затвердевшие соски. Сказывалось долгое воздержание, недавние фантазии и горячее тело Бэкхёна. Потому что больше некому было оказаться в их квартирке.
Минсок не успел и пикнуть, как Бэкхён немного повернул его голову к себе, и язык протолкался в рот и вовсю там стал хозяйничать, заставляя закатываться глаза и глухо стонать от напора. Руки Бэкхёна ощупывали, гладили и царапали торс замершего от неожиданности Минсока. Он едва сдерживался, чтобы не взять Бэкхёна прямо у двери. Или не оттолкнуть, боясь разрушить наваждение. От напряжения мышцы свело судорогой, и он не смог оторвать от себя горячее и, о боги, обнажённое тело.
Он не смог противиться, когда Бэкхён успел ослабить шнурок домашних брюк и потянул их вниз, открывая острые тазовые косточки. Минсок даже забыл как дышать, пока Бэкхён вылизывал его крепкую шею и путался пальцами в волосах. Минсок скользнул ладонями к упругим и желанным ягодицам, сжал и потянул на себя. Бэкхён потёрся о его бедро, и Минсок с трудом сделал вдох.
Хотелось впечататься в тело Бэкхёна, стать его частью, двигаться в нём без остановки и отдыха. Минсок сжал ладонями бока Бэкхёна и отстранился, пытаясь разглядеть лицо напротив. Бэкхён извернулся и всё равно притянул Минсока для поцелуя, а потом хрипло прошептал:
– Попался, хён. Сколько можно тебя провоцировать, чтоб ты обратил на меня внимание?
– Да я давно обратил на тебя внимание, – буркнул Минсок и нахохлился. – Лишь только ты вошёл в аудиторию в первый день. Это ты с девчонками флиртуешь направо и налево, ночуешь вот ещё у них… И вообще, кто ещё попался, – внезапно облизнулся Минсок и лихо прижал Бэкхёна спиной к двери.
– Я тебя провоцировал, девчонки – мои подруги, а ночевал у брата, потому что рядом с тобой находится иногда – худшая из пыток. И не смотри на меня так. Да, ничего лучше я придумать не смог. Мне же надо было как-то отбиться от всех желающих покуситься на мою задницу. Всё это время я старался для тебя. Никак не мог понять, почему ты не реагируешь на меня. Все смотрят и слюни пускают, а ты – кремень.
– Ты представляешь, каких сил мне стоило сдерживаться? Ты что не мог сказать прямо?
– А ты? Хоть бы раз попробовал обратить на меня внимание – не пожалел бы. Ладно, завтра экзамен. Давай спать.
– Детка, в этот раз ты так легко не отделаешься, – прошептал Минсок и повалил взвизгнувшего Бэкхёна на кровать.