Время кажется таким быстрым, когда тебе хорошо, будто бы у него есть крылья. Такие слепяще яркие и большие, как у попугая. А потом на ногах у него неожиданно появляются тяжелые цепи, тянущие назад и время становится до невозможного медленным. И это убивает.

Убивает Асахи, который сидит на стуле возле больничной койки и держит бледную и прохладную руку в своих ладонях, пытаясь отдать всю свою силу и тепло через них. Всё было так быстро, никто ведь даже не понял, что произошло. Просто секунда и вот он как в замедленной съемке сначала слышит смех, потом громкий скрип тормозов, глухой удар, а затем… Оглушительная тишина. Любовь всей его жизни была сбита машиной. Водитель выскочил из-за угла, Асахи не успел защитить. Даже думать и повторять это в голове было слишком больно.

В больнице он уже не просто остается, он там почти поселился. Отпуск на работе (начальник всё понимает. «Всё будет хорошо» — твердил мужчина, подписывая заявление на отдых). Даичи и Сугавара, которые не могут спокойно смотреть на то, как выглядит Азумане, сидящий возле Нишинои буквально всегда. Они пытаются его выгонять, чтобы тот хотя бы поспал в кровати дома и принял душ. Душ он принимает, хоть запах больницы и тошнотворных медикаментов наверное впитался в кожу, а вот спать дома категорически не может. Кровать слишком большая для него одного, и ему хватает теплого тела и объятий под боком. Не хватает частых разговоров и приятной для обоих тишины. Не хватает Нишинои.

В какой раз в палату заходит доктор, проверяет пациента, повторяет одно и то же слово, которое Асахи определенно ненавидит. Кома. Стабильный писк аппаратуры, считающей пульс, отдается в голове звоном колоколов. Пока есть писк — есть шанс. Шанс…

— Юу, — шепчет Асахи, прижимая руку парня к губам, смотря на пустое место на безымянном пальце. Кольцо лежит на тумбочке и будто бы излучает надежду. Вот, скоро он очнется и снова наденет его на палец. Или нет, Азумане сам это сделает.

Асахи определенно клонило в сон и тот сам не заметил как провалился в сон, всё ещё держа руку Нои.

Протяжный писк оглушал, вызывая желание оглохнуть навсегда, только чтобы не слышать этот звук. Аппараты больше не показывали пульс, только одна полоска. Только не это. Только не его Ноя. Только не конец. Шансов больше нет? Асахи чувствовал, как его трясет внутренняя паника, по щекам катятся слезы. Нет, нет, нет. Он не может потерять его. Юу же сильный. Юу выкарабкается. Юу его не бросит.

Асахи раскрыл глаза и тут же облегченно выдохнул. Это был всего лишь сон. Ничего не случилось. Ноя всё ещё тут, дышит. Азумане вытер слезы тыльной стороной ладони и вздохнул, выпрямляя спину. «Говорить с ним может быть полезно. Это поможет ему очнуться скорее», — вспоминаются слова врача, наблюдающего за Ноей.

— Пожалуйста, я так надеюсь, что ты будешь в порядке, — шептал Асахи, зарываясь рукой в его темные волосы и перебирая их между пальцами, неощутимо касаясь головы парня. — Я так сильно тебя люблю, конечно ты это знаешь, определенно. Ты всегда так говорил. Моё яркое рассветное солнце. Единственный, для кого я открыл сердце и душу… Я не смогу сделать это ещё раз, понимаешь? Я не смогу без тебя. Теплое Солнце и Холодная Луна. Помнишь, нас так называли Даичи и Суга и мы сперва не понимали, почему. Ты спас меня как будто дождь после долгой засухи. Как бы я хотел всё изменить, ну почему же это ты лежишь здесь, а не я… Прошу тебя, очнись. Я не смогу любить никого также, как тебя. Ты был первым и последним, кто забрал моё сердце и не разбил, а сохранил. Бережно, ласково, — Асахи почувствовал слезу, скатывающуюся по его щеке. — Юу, ты мне очень нужен…

— Чего ты плачешь, я же ещё не умер даже, — Асахи встрепенулся, думая, что ему показалось, но затем увидел слабо улыбающегося Юу и слезы в уголках его глаз.