Письма жизни

Серая и холодная комната так и нагнетает унылой атмосферой. Тут мрачно. Пусто. Тишина давит на уши. Такое чувство, будто здесь давно никто не живет, а если и живет, то кто-то такой же мрачный и померкший, обиженный жизнью, что обязан продолжать свое никчемное существование изо дня в день, без права всё закончить. 

Но как бы не так. Пусть комната и на самом деле такая пустая и скучная, в ней живет самый обычный подросток. И имя ему Германия.

Весёлый парень с самыми обычными хобби, интересами и проблемами. Ему не нравится своя комната, но указание отца — закон. Никаких плакатов, ярких цветов и ничего лишнего. Только самое нужное и чтоб по местам всё было. Комната на комнату не особо-то и была похоже. Офис, чистый офис. Но и в этом можно было найти что-то эстетичное.

Мальчишка сидел за резным столом из красного дерева. На столе небольшая лампа, ноутбук, пару книг с тетрадками и подставка под ручки, карандаши и так далее. Дорого — богато, как говорится. Герман всю свою сознательную жизнь окружен дорогими вещами. Все всегда в достатке наилучшего качества, какого может быть. И в детстве все хотелки юнца исполнялись, стоило только пискнуть: «хочу», то он мгновенно это получал.

К всеобщему удивлению младший немец вырос совершенно не избалованным и не капризным человеком. Воспитание строгого и холодного отца давали свои плоды. Третий Рейх, как только его сын подрос, сразу же стал учить его жизни. Показывать, что не все будет просто так. Жизнь сложна и беспощадна и не всегда отец будет рядом, чтобы помочь. Он должен справляться со своими проблемами один, как взрослый и ответственный человек.

Правильный ли это подход или нет — немец не знал, зато он смог воспитать сынишку так, как хотел. Такой же ответственный, серьезный и безэмоциональный, как отец. Да вот только Германия таким был при отце, а при остальных мягкий и просто ураган из эмоций. И это тоже Герману не нравилось. Он хотел быть собой даже при отце, показывать ему свои эмоции и переживания, но у отца должно быть все четко и как надо. Хоть один намек на эмоции — наказание. По естественным причинам парень не особо желал телесного наказания, потому и выполнял требования отца и если делал что-то запрещенное, то втихую.

И так мы медленно переходим к сути. К запрещенному.

Дома тоже нельзя было заниматься бездельничеством. Главную роль занимала учеба и какие-нибудь развивающие видео, если книги читать надоело. Потому частенько немец притворялся, что занимался чем-то полезным, как сейчас. Он подложил тетрадку и делал вид, что что-то пишет. На самом деле он писал, но не в тетради какие-нибудь формулы по физике, а письмо. Смешно, ведь оно любовное.

Подобным писательством парень занимается где-то три месяца. Все же он не машина без эмоций и чувств, немец тоже хотел быть любимым и любить. В его окружении все друзья обзавелись парами и только он один остался…

Нет, не один. Его друг детства, Россия, тоже был одинок. Только вот он презирал всю эту любовь, насмехался над любовными парочками и твердил, что одному быть намного лучше.

Вот удосужилось же Германии именно в него влюбиться.

Судьба всегда играет с человеческими душами, заставляя их страдать и плакать. В том числе и бедного немчика, у которого перехватывает дыхание, когда он рядом с русским. Нежно-голубые глаза, мягкие белые волосы и твердая, самоуверенная улыбка, вдохновляющая на подвиги. Германия поклясться мог, что лишь один взгляд и улыбка русского, и парень сделает всё, что тот пожелает. Звучит слишком розово и как в сказке, а реальность бьёт по голове и напоминает о позиции его предмета обожания, что плевать тот с высокой колокольни хотел на его чувства и они не больше, чем просто «лучшие друзья»

И это делает невероятно больно. Особенно по ночам, когда ты даже вдохнуть нормально не можешь из-за душевной боли, переходящей в физическую. Рыдает, но молча, как телефон на беззвучном режиме, ведь если отец услышит, то вдобавок из-за неразделенной любви будет ещё боль от кожаного ремня. Комбо такое себе и испытывать на себе желания нет. А грустные песни в наушниках только добивают и просто хочется кричать, но все также молчишь, как партизан, и держишь все в себе.

Утром встаешь, здороваешься с отцом и идешь в школу как ни в чем не бывало.

И вот сегодня два пункта уже выполнены. До начала школы ещё час, так что у Германии достаточно времени, чтобы написать очередное письмо «жизни». Да, именно так он его называет, потому что Россия крутится вокруг немца всю его сознательную жизнь, если не считать отца. Потому так и называется, ведь письмо это он отправляет своей «жизни», то есть, Россу.

Как относится русский к этим письмам с признаниями в любви? Скептично. Читает их перед самим немцем и смеется, не догадываясь, что отправщик этих писем сидит прямо перед ним, смеется вместе с ним и улыбается фальшиво, внутри себя слыша, как трескается в очередной раз сердце и кровоточит от полученной раны. И так уже три месяца подряд. Германия решил, что это последнее письмо, которое он напишет русскому и если уж сегодня не догадается, то он прекратит. Потому что он трус и никогда не скажет ему в лицо все, что думает и чувствует.

Дописывает последнюю строчку: «И даже если чувств моих ты не заметишь, я буду любить и оберегать тебя». Ставит точку. Обреченно вздыхает. Понимает, что ведь наверняка не поймет, почитает, посмеется и выбросит, как всегда. Но в данном письме Германия таки жирно намекал на себя, намекал как мог, но русский ведь пень комнатный, и таких намеков не поймет.

— Германия, ты что, не сделал все уроки ещё вчера? — резко Третий Рейх появляется в дверном проеме. Взгляд его пуст, но невероятно холоден. Такой взгляд младший немец знал и если он не выкрутится, то ему точно прилетит.

— Нет, отец. Но я не мог вчера решить одну задачу, а сегодня утром меня осенило, как её решать, поэтому решил сейчас быстро решит, вот и… — республика постарался быть уверенным и твердым, но его сковал страх. Он, считай, голый сейчас стоит перед отцом и он может прочитать о нем все. Лишь шаг и Рейх узнает то, что скрывает его сын давно. Всего лишь шаг… Которого он не делает. Пожимает плечами и уходит, бросив какую-то фразу напоследок, которую Германия не услышал.

Младший немец медленно скатился под стол и с облегчением вздохнул, не веря своим глазам. Но потом резко встал и спрятал письмо в карман. Германия посмотрел в окно, нахмурился и решительно пошел в школу. Да, сейчас никого там не будет и его точно не заметят за тем, что он подсовывает письмо в чужой шкафчик.

Сама судьба дала ему намек, что ему стоит отдать это последнее письмо России, раз уж она защитила его от отца. Ведь это не было похоже на него, Рейх точно бы подошел и посмотрел, правда ли то, о чем говорит сын, но тут просто ушел.

Уже находясь в школе, чем удивил охрану, быстро прошел к шкафчикам и к давно излюбленному — шкафчику России. Закинув письмо со словами: «Это мой последний шанс и последнее письмо, больше не буду заниматься этой белибердой и пойду дальше».

***

Естественно Россия приперся чуть ли не к середине первого урока, сразу же сел к немцу, пропуская мимо ушей ругань учительницы и пихнул друга локтем в плечо, показывая из-под низа письмо, которое немец закинул тому в шкафчик ранним утром.

— Зырь, очередное, — с ухмылкой прошептал русский и это было встречено слабой улыбкой и кивком немца.

На перемене, как обычно, два парня сели на скамейку. Россия развернул письмо и стал читать его, однако к середине его улыбка сошла на нет и Германия резко напрягся, внимательно смотря за изменениями эмоций на лице друга. Прочитав последнюю строчку, Росс хмыкнул и убрал это письмо в карман ветровки, а не выбросил, как обычно.

— Россия? — позвал того немец, — все в порядке?

— Это письмо сегодня какое-то… Другое. Будто мне написал давно мне знакомый человек, — русский нахмурился и отвел взгляд, — но знаешь что? Мне это надоело. Я еще вчера установил в своем шкафчике скрытую камеру. Пошли и посмотрим, что это за придурок или дура пишет третий месяц подряд и в лицо сказать не может! Ух, я этому человеку устрою!

Не успев ничего сказать, Германию уже тащили вниз, крепко держа за руку. Его пробрал холодный пот, а в горле возник комок, глаза были на выкате от ужаса.

Скрытая камера? СКРЫТАЯ КАМЕРА?!

Только эта мысль крутилась в голове. И когда они оказались у школьных шкафчиков, у немца задрожали колени и он не мог уже стоять. А глаза стали еще шире, когда он увидел маленькую скрытую камеру в руках русского, потом он достал свой телефон.

— Р-Росс, а м-может не надо? — отчаянно пропищал немец, чем удивил Федерацию.

— Ты чего такой испуганный и нервный? Не уж то знаешь, кто это? Ну, Герман, тогда ты у меня получишь! А я все-таки хочу узнать, кто это!

И русский включает видео со звуком. Он видит Германию, подошедшего к шкафчику, оглядывающегося по сторонам. Кидает письмо и немец слышит свои же слова про «последнее» письмо и медленно скатывается по стенке, закрыв рот ладонью.

Россия выключает видео и медленно переводит взгляд на Германию.