По дороге в закат
Есть долина одна,
Где убитые спят,
И больная луна
Там танцует смешно.
Танец, дикий как бред,
Тех, кто умер давно,
Вызывая на свет.
Канцлер Ги — Песнь о мёртвой долине
— И кто у нас на этот раз? — спросил Атсуму, пытаясь запихнуть спортивную сумку в багажник их внедорожника.
Шоё оторвался от большой карты, которую он кое-как уместил на торпеде, и с сочувствием посмотрел на тщетные попытки Атсуму утрамбовать все их сумки и пакеты. С собой они возьмут два походных рюкзака да набедренную сумку, но вещей в машине было настолько много, что можно было подумать, что они обчистили домов пять. На заднем сиденье сверкнул золотой кубок, украшенный крупными рубинами, и Шоё отметил, что его стоило бы убрать подальше от любопытных носов их будущей группы. В конце концов, он так и не смог до конца отмыть кровь с боков кубка, а объяснять кучке студентов, почему на заднем сиденье машины валяется средневековый кубок с разводами крови было бы крайне утомительно.
— Ты вчера читал их личные дела, — ответил Шоё; он подхватил с водительского кресла пижонские очки Атсуму в тонкой серебристой оправе, напялил их и крайне внимательно обвел красным карандашом ключевые точки их маршрута.
Шоё задвинул очки на голову (оправа сразу же запуталась в рыжих кудрях), сложил карту пополам и вытянул её вперёд; он слеповато прищурился, смотря куда-то вглубь куска бумаги. Атсуму обычно смотрел таким пустым взглядом на коммуналку, внутренне содрогаясь от цифр внизу листа. Шоё в этой пакости разбирался не в пример лучше.
— Личные дела, — фыркнул Атсуму, наконец пристроив злополучную сумку на упаковку воды, — Какое помпезное название для распечаток их страничек твиттера. Шоё, ради всего святого, не порть зрение, натяни очки обратно.
Атсуму захлопнул багажник и с облегчённым вздохом упал на водительское сиденье. Шоё даже не глянул на него, упрямо мотнув головой:
— Линзы мешают видеть. И тебе ли не знать, что у современной молодёжи твиттер — это и документы, и исповедальня одновременно.
Яркий свет фар разогнал сумерки, которые медленно, но верно окружали их машину. Тьма протестующее заклокотала, убираясь обратно в чащу симпатичного при свете дня хвойного леса. Атсуму забрал у Шоё свои очки и медленно выехал на пустую дорогу.
— Очередные студенты с шилом в жопе, — ухмыльнулся Атсуму, — Спортсмены. Та светленькая девчонка ничего так, с опытом. Где мы их забираем, кстати?
Шоё ещё раз глянул в карту, потом сквозь неё и уверенно ткнул пальцем в третий по счету красный кружок. Атсуму удивлённо присвистнул.
— Вот в этой деревушке? Неужто у Ирики остановились? Чтоб она да пустила на свою территорию американцев? Не верю!
— Вообще-то там два японца, — сказал Шоё, нежно щёлкнув засмеявшегося Атсуму по носу, — Сейчас сверни направо, объедем то озеро… А Ирика обожает японцев, ты знаешь.
Атсуму вспомнился его первый визит к Ирике, ещё без Шоё, который он так отчаянно пытался забыть вот уже пятьдесят лет. Обкрадывать старую как сам мир ведунью было не лучшей его идеей, но тогда сам Атсуму был изрядно навеселе, а на кону был один занимательный амулет из Святого Дерева, и он просто не мог не попытаться.
— Японцы, — заворчал он, нутром содрагаясь при мысли о встрече со склочной ведуньей, — При них с тобой и не поговоришь о всяких непристойностях. Ужас.
— Всё ты о непристойностях, Тсуму, — легко рассмеялся Шоё, — Не волнуйся, у нас будет целых семь ночей.
Бледный лунный блик упал на лицо Шоё, звёздным водопадом разлился на смуглой от загара коже, причудливо заиграл на застарелых шрамах. Глаза лукаво блеснули янтарем, волосы загорелись буйным пламенем в ночи.
В ту ночь луна светила также ярко, играла бликами на коже, жгла сердца и души. Она была беспощадно-прекрасна и пленительна.
В ту ночь они нашлись и потерялись, запели одним голосом, стали одним целым.
В ту ночь они шли по выжженной земле, торжественно держась друг за друга, и тысячи глаз смотрели на них, боялись, восхищались, уважали.
Это было так давно, словно в другой жизни, чужой, не их, но Атсуму помнил все события той ночи. Они навеки отпечатались на изнанке век, как самый великий дар и самое страшное проклятие.
Вечное напоминание их величайшего триумфа.
— Через три ночи будет полная луна, — тихо сказал Шоё, и Атсуму словно очнулся от морока: пропали очертания выжженого леса, ушёл таинственный и опасный лунный блеск, затих ревущий шум огня.
— Уйдём в леса к камням, — сказал он, косясь в карту, — Там недалеко.
— Но группа?
— Контур начертим, и никуда они не денутся из дома. — легко отмахнулся Атсуму.
Шоё посмотрел на него, рассеянно, но в тоже время внимательно, медленно кивнул и прикрыл глаза, откинувшись на спинку сидения.
Дорога предстояла неблизкая.
К землям Ирики они подъехали к пяти утра, чуть позже, чем планировали изначально. На границе леса слабо разгорался нежно-розовый рассвет, а Атсуму чувствовал себя мышкой, добровольно бредущей в пасть кота. Тяжёлая, мощная, хвойная аура старой Ирики давила к земле, лизала кончики пальцев открытой угрозой.
Шоё, всклоченный и сонный, зябко кутался в серый плед. Он беспокойно крутил простое колечко из черненого серебра, скорее машинально, чем осознанно. Он не чувствовал этой глухой опасности, но понимал, что что-то тут не так, и Атсуму держался только потому, что мягкая и тёплая аура Шоё окутывала его плотным коконом.
— Нахохлился как воробушек, — хмыкнул Атсуму, прижимаясь к обочине, — Вон твои студенты стоят.
— Наши студенты, — зевнул Шоё, — Сколько их там? Семеро?
— Семеро, — подтвердил Атсуму; он остановился прямо у машины студентов и, высунувшись из окна наполовину, обратился к притихшей группе, — Здорово, ребята!
Сонные студенты нестройно поздоровалась, удивлённо рассматривая молодых на вид мужчин. Атсуму знал, о чём они думали — они с Шоё никак не походили на опытных гидов. Сколько им там могли дать? Двадцать пять максимум?
Им было намного больше.
— Это как же вы всемером уместились в машине? — удивлённо спросил Шоё, — Ой, простите. Я Шоё, а это Атсуму. Мы ваши гиды.
— Самые лёгкие на коленях ехали, — сказала та самая блондиночка, которая приглянулась Атсуму ещё на этапе изучения «личных дел».
Смелая. Это хорошо.
Пока Атсуму витал в своих мыслях, Шоё и студенты успели познакомиться и разговориться. Они нетерпеливо переминались с ноги на ногу, всем своим видом давая понять, что готовы ехать хоть на край света, но разошедшийся Шоё знаков не замечал в упор, и, полюбовавшись на мучения молодежи, Атсуму мягко сжал его руку.
— Так, нам пора выезжать. — сказал он. — Сакуса-кун, Ровена, давайте к нам. Чего смотрите? Я только ваши имена и запомнил. Остальные поедут за нами. К десяти будем на месте.
Когда они расселись по машинам, на пороге деревянной избушки показалась хмурая Ирика. Она грузно опиралась на свой посох, создавая впечатление немощной старухи, но Атсуму прекрасно знал, с какой силой эти старческие руки в пигментных пятнах могут огреть по хребту этим самым посохом, кривым и неказистым, но хранящим ужасающую мощь предков.
— Езжайте отсюда, лунные дети! — Ирика недобро посмотрела на них и стукнула посохом по порогу, — И несмышленышей своих забирайте, окаянные.
В глубине чащи закричали вороны, а Ирика хрипло рассмеялась, и смех её раскатистым эхом разлился по округе. Атсуму вдавил педаль газа, срываясь с места, но клокочущий смех утих далеко не сразу.
Примерно через три часа пути их попутчикам надоело играть в молчанку (вообще-то надоело только Ровене, потому что Сакуса-кун выглядел так, словно умер три века назад, и его всё устраивало). Ровена крутилась на месте, ежеминутно проверяла свой телефон и перебирала многочисленные дешевые браслеты. Она была похожа на помесь щенка с электровеником, и Атсуму отчего-то проникся к ней неподдельной симпатией.
— Почему вы выбрали именно наш тур? — спросил он не столько из интереса, сколько ради того, чтобы поразвлечь девушку.
Ровена довольно вскинулась и подалась вперёд, всем телом прижимаясь к водительскому креслу.
— Знаете, мне вас брат посоветовал! — восторженно сказала она; она буквально сочилась радостным возбуждением, — Они с друзьями были у вас на игре в Чехии. Идея большой детективной игры в старом замке — что-то невероятное! Изучать традиции и быт, пытаясь раскрыть преступление — ну разве не чудесно?
— Интереснее музеев, а? — лукаво спросил Шоё. — Намного! — подтвердила Ровена, и даже Скуса-кун согласно угукнул.
— Вам повезло, — сказал Атсуму, — Эта игра одна из самых грандиозных в нашей коллекции. Прошлая группа неожиданно отказалась, и нам пришлось отдавать этот тур со скидкой.
— Да и замок очень древний, — подхватил Шоё, — Фундамент заложен аж пять веков назад.
Остаток дороги прошёл в жарких спорах об архитектурных особенностях позднего средневековья. Атсуму, понимающий в архитектуре чуть меньше, чем ничего, был несказанно рад, когда впереди показались очертания замка.
Они припарковались, и студенты, груженные чемоданами и сумками, словно дети скучковались около Шоё. Они с благоговением внимали каждому его слову, и Атсуму, пытаясь аккуратно вытянуть их рюкзаки из багажника и не раскурочить остальные сумки, понял, что он принялся рассказывать легенду этого места и сюжет самой игры.
— Вы, группа талантливых студентов, были приглашены в гости к своему профессору, но по приезде выяснилось, что замок пуст, — Атсуму аккуратно положил руку на плечо Шоё и передал ему чёрный рюкзак; тот даже не дёрнулся.
— Спасибо, Тсуму, — Шоё привычно привстал на носочки, клюнул Атсуму в уголок губ и как ни в чем не бывало вернулся к сюжету игры, — Вы должны за семь дней и семь ночей выяснить, куда пропал профессор, и что не так с этим местом.
— Помните, что у замка есть свои правила, — продолжил Атсуму, схватив Шоё за руку, — Вам запрещается выходить по одиночке из дома после того, как на небе покажется луна, а после полуночи выходить нельзя вообще, даже в туалет.
— А разве туалет не в самом замке? — осторожно уточнила Ровена.
— В самом замке нет ни газа, ни воды, ни электричества, — услужливо подсказал Атсуму растерянным студентам, — Кухонька и ванна — вон в том домике. Если вытащите бойлер из розетки, чтобы зарядить телефоны, то мы все останемся без горячей воды. Это так, информация к размышлению.
— А как же наша техника? — спросил пацан, имени которого Атсуму так не запомнил. — Ну, если взяли повербанки, то будет вам техника. А так нет, по сюжету у нас начало девятнадцатого века.
Студенты совсем скисли.
— Пойдемте заселяться, — предложил Шоё, и потянул Атсуму в сторону замка; группа угрюмо двинула следом.
Атсуму величественно махнул правой рукой, и массивные двери замка медленно открылись, подчиняясь его силе. Свечи принялись загораться одна за другой, и вскоре весь замок окутал мягкий отсвет пламени. Дом приветственно вибрировал, радуясь новым гостям.
— И, ребята, — обратился к удивлённо озирающимся студентам Атсуму, — Серьёзно, не выходите из замка после полуночи. Луна не прощает ошибок.
Луна не прощает ошибок.
Они знали это не понаслышке.