В постели Гу Юнь обладает манерами сына богатой семьи. По его мнению, всё должно быть идеально: полная красивая луна на небе, свечи, шелковая простыня на кровати, желательно романтический ужин при свечах. Да и обращается он со своим партнером так, что тот чувствует себя ни много ни мало принцем или принцессой в императорском дворце во время брачной ночи, а не в старом и мрачном полупустом поместье Аньдинхоу. Хотя, честно говоря, многие женщины были бы рады оказаться в объятиях маршала даже на сеновале в раздолбанном сарае.
Все знают об этом факте. И Чан Гэн знает. Только никогда на себе не испытывал, потому что у него никогда не хватает терпения на долгие прелюдия или ласки, максимум на поддразнивания, а ужин и прочие глупости вообще не особо нужны, ведь этот человек – его, да и сам Гу Юнь ни разу не намекал на что-то подобное, так что Чан Гэн считал, что им, двоим мужчинам, все эти романтические бредни ни к чему, а чувства он и без этого показывает более чем достаточно.
Но этим вечером Гу Юнь попросил не торопиться и, по возможности, задержаться во дворце и не спешить. Чан Гэн быстро смекнул, что маленький ифу задумал какой-то сюрприз, всё-таки война кончилась и уже не надо бояться за травмы, хоть Гу Юнь до конца еще и не восстановился. Но Чан Гэн был готов позволить ему подготовить подарок, как никак, он от него сюрпризов не получал с детства.
Гу Юнь всё еще «отдыхает» дома, в столице, и «восстанавливался». Он, конечно, считает, что ему оно не надо, но на самом деле наслаждается отсутствием серьезной работы.
С утра он поднялся и, убедившись, что Чан Гэн уже уехал во дворец, позвал к себе старика Вана и наказал приготовить что-нибудь «романтичное» и «дорогое», достойное императора, так сказать. Дядя Ван покачал головой, но ничего не оставалось делать, и он отправился выполнять приказ.
Гу Юнь, тем временем, самолично выбрал благовония на свой острый нюх, да не те, которые обычно закуривал Чан Гэн: успокаивающие и усыпляющие с одного вдоха, а сладковатые, затуманивающие разум томлением и желанием.
На дворе было лето, поэтому Гу Юнь мог, не опасаясь гнева государя, ходить в одном слое одежды, а еще и устроить романтический сюрприз прямо на террасе. Ночи сейчас теплые, так что даже если Чан Гэн придет поздно – ничего страшного. Гу Юнь даже нашел свечи, надеясь, что они не отсырели.
Чан Гэн возвращается только к ночи, чтобы точно не помешать ифу. Гу Юнь уже заждался его. Хорошо еще, что дядя Ван задержался и ужин подали как раз недавно. Всё складывается как нельзя лучше.
Гу Юнь встречает Чан Гэна самолично прямо у ворот поместья. Он уже надел на переносицу люлицзин. Его мужчина всё еще облачен в императорские золотые одежды, но волосы уже растрепались и неровно струятся по плечам, взгляд немного уставший, а под глазами залегли тени. Гу Юнь недовольно цокает языком и берет Чан Гэна под руку.
– Цзыси, я не слишком рано? – Чан Гэн хмыкает и потирая уставшие глаза, но сразу же крепко хватает своего ифу под локоть, сам ведя его вперед. – Что ты там удумал на ночь глядя? – Ему приходится говорить прямо на ухо, опаляя горячим дыханием, ведь Гу Юнь перестал принимать свои лекарства и слышит только так.
– Сейчас увидишь, – Гу Юнь хитро сощуривает персиковые глаза и, зайдя за спину Чан Гэну, завязывает ему глаза плотной черной лентой, снятой с запястья.
– Ифу, как давно ты стал использовать фантазию по назначению? – Чан Гэн смеется и прикасается теплыми ладонями к прохладным рукам Гу Юня. Тот молча хлопает его по плечам и ведет на террасу, обнимая за талию, чтобы держать к себе поближе.
– Ступеньки, Ваше Величество, – Гу Юнь помогает подняться Чан Гэну на террасу и ловким движением руки снимает ленту, быстро собирая его растрепавшиеся волосы в хвост.
– Цзыси, – Чан Гэн медленно вдыхает запахи, и усталость как рукой снимает при виде накрытого столика с приятно пахнущими свечами, – это ты сам приготовил?
– Конечно, я ведь не только Аньдинхоу, но и императорский повар, – Гу Юнь щекочет пальцами его шею сзади, невесомо прикоснувшись губами, и подталкивает Чан Гэна сесть за стол, сам же он садится с другой стороны, кладя одну руку ладонью вверх и улыбаясь так, что глаза изгибаются под небольшим углом, становясь еще больше похожими не лепестки персика.
Чан Гэн просто вздыхает и кладет свою ладонь сверху, выводя иероглифы на слегка огрубевшей коже. Конечно, Гу Юнь может читать по губам при необходимости, но такой способ ему нравится гораздо больше: интимнее, приятнее и… ближе. Можно в любой момент взять за руку и просто держать, наслаждаясь ставшим родным теплом. Его руки всегда холодные, поэтому эти прикосновения успокаивают и дарят покой в сердце.
Они молчат, но тишина не тяготит, Гу Юнь разливает вино в чаши: Чан Гэн по такому случаю не стал ворчать насчет того, что ифу опять прикладывается к бутылке. Чан Гэн просто описывает свой день, и Гу Юню от этого невероятно хорошо, он готов «слушать» его вечность, о чем бы тот сейчас не болтал.
Благовония постепенно затуманивают разум, на бледной коже Гу Юня проступает небольшой румянец, Чан Гэн трясет головой, отгоняя непрошенные мысли: не слишком ли хорошо сейчас им обоим для «этого», да и Гу Юнь наверняка притомился за день, всё-таки он еще не до конца выздоровел.
Но Гу Юнь сам хватает его за руку и подносит к своим губам, проходят мелкими поцелуями по пальцам, задевая костяшки зубами. Он смотрит сначала на руки, потом поднимает взгляд и целует поочередно подушечки пальцев. Чан Гэн смотрит, затаив дыхание и громко сглатывает, когда чувствует легкий укус.
– И кто из нас теперь тут дикий волк? – он говорит хриплым срывающимся голосом и резко поднимается из-за стола, едва не снося его. Чан Гэн хватает своего ифу за руку, притягивая к себе, и увлекает в глубокий поцелуй. Не разъединяя губ, он ведет Гу Юня в спальню, едва не поднимает над землей, обхватив за тонкую талию. Гу Юню же кажется, что еще чуть-чуть и этот «дикий волк» его сломает в своих объятиях, поэтому он покорно отдается его воле.
Они вместе падают на кровать, не отпуская друг друга ни на миг. Как хорошо, что Чан Гэн настоял положить мягкие подушки и матрас, иначе можно было бы ушибить спину.
Только Чан Гэн собрался начать, как обычно, срывать одежду со своего ифу, как тот резко разворачивает его, усаживаясь на бедрах с победной улыбкой. Не давая опомнится, Гу Юнь заводит его руки над головой, привязывая их к кровати той самой злополучной лентой.
– Цзыси! – Чан Гэн возмущен и чуть ли не обижен таким поворотом, смотрит не понимающе. Гу Юнь едва не хихикает, в голову лезут сравнения с щенком. Он снимает люлицзин, откладывая в сторону, и склоняется над Чан Гэном, целуя в губы. В этот раз поцелуй тягучий и властный, Гу Юнь не дает перехватить инициативу, схватив в один момент за подбородок, когда Чан Гэн дергается.
Гу Юнь медленно разрывает влажный поцелуй:
– Ваше Величество, проявите терпение, этот подданный просит Вашего снисхождения за свою дерзость.
Слово – сладость, но в голосе ни капли искренности. Слепые глаза смотрят весело и немного ехидно. Чан Гэну становится интересно, что же будет дальше, поэтому он расслабляется, хоть и смотрит хмуро, поджав губы, но руки развязать не пытается, пусть ему и это ничего не стоит просто порвать несчастную ленту.
Гу Юнь довольно кивает своим мыслям и приближается к лицу Чан Гэна, обхватывая лицо ладонями и целуя осторожно лоб, глаза, щеки, наконец добирается до губ, прикасаясь к ним нежно, будто это первый поцелуй робких подростков. Постепенно он становится глубже и жарче, ярко ощущается кисловатый вкус любимого вина, Чан Гэн тянется еще ближе, влажно вторгаясь языком в чужой рот. Он ужасно изнемогает от невозможности схватить своего маленького ифу, перевернуть под себя, прижать, полностью завладеть.
Гу Юнь ужасно сильный, несмотря на то, что со стороны он меньше Чан Гэна. От его властного поцелуя начинаешь задыхаться, в голове темнеет, вышибает все мысли. Чан Гэн не замечает, как Гу Юнь избавляет его от одежд, оставляя в одном исподнем.
Чан Гэн возвращается в реальность только тогда, когда ощущает прохладные пальцы на своей талии, которые проходятся по ребрам, немного щекоча, и оглаживают неровные шрамы по всему телу. Чан Гэн ерзает и недовольно шепчет:
– Ифу…
– Тш-ш, – Гу Юнь невесомо касается края губ и покрывает мелкими звонкими поцелуями четкую линию челюсти Чан Гэна. Задев зубами подбородок, он опускается к шее, целуя влажно и мокро, оставляет яркий и немного болезненный засос прямо на грани, где его едва можно прикрыть высоким воротом императорских одежд. Чан Гэн вздрагивает и низко стонет, поджимая пальцы на ногах и напрягая руки до выступающих вен:
– Ифу, хватит играться, – Гу Юнь решает не говорить ему, что они только начали, хоть и замечает, что у Его Величества уже крепко стоит, а сам он требовательно потирается о его бедро. Он так увлекся, что даже «ифу», сорвавшееся, видимо намеренно, с губ Чан Гэна, его совершенно не смутило.
Гу Юнь раздвигает ноги Чан Гэна, взявшись за внутреннюю сторону бедра, вызывая волну мурашек, и устраивается меж ними. Он быстро развязывает свой пояс и скидывает на пол домашнее нижнее ханьфу. За ним следом летит и нательное белье.
Чан Гэн может лишь лежать и наблюдать за ифу, пожирая его хищным взглядом, но не решаясь нарушить игру. Он проходится взглядом от персиковых глаз, игриво изогнувшихся, задерживаясь и рассматривая яркие красные точки под глазом и на ухе, по острому носу и четким чертам лица, цепляется широкие плечи и прослеживает большой глубокий шрам на груди. Чан Гэн отводит взгляд в сторону, кинув быстрый взгляд на низ живота. У его маленького ифу явно терпения больше, чем у него самого.
Гу Юнь трепетно выцеловывает каждый встречающийся ему шрам на теле Чан Гэна, по самым глубоким проходит языком. Пальцами он играет с соском, сжав немного болезненно, и тут же проводит языком, посасывая, поглаживает успокаивающе по боку. Холодная ладонь немного отрезвляет, Гу Юнь проводит по чувствительному животу – Чан Гэн втягивает живот и шумно втягивает воздух, сгибает ноги в колени и запрокидывает голову назад, едва не ударяясь головой о спинку кровати. Гу Юнь тихо смеется и, облизав губы, легко закидывает ноги Чан Гэна себе на плечи, одним движением избавляя его от нижних штанов.
Он медленно опускается поцелуями от груди, по животу, слизывая выступающие капли пота, проходит носом по дорожке волос. У Чан Гэна перехватывает дыхание, когда Гу Юнь проводит языком по члену от основания до головки, обводит её языком и заглатывает почти полностью. Чан Гэн не может удержать хриплого стона, даже лицом краснеет.
Во рту Гу Юня невероятно жарко, он и правда умеет «использовать свой рот для чего-то более интересного». Гу Юнь чувствует, как его рот наполнился слюной и смазкой, он тихо стонет и выпускает член, понимая, что еще чуть-чуть, и они закончат раньше времени. Сверху послышался недовольный звук, и Гу Юнь усмехается:
– Терпение, Ваше Высочество, – он вновь мучительно медленно целует всё тело, изучая его руками, жадно проводя руками по каждой клеточке коже. Чан Гэн понимает, что Гу Юнь намеренно избегает его изнывющего члена, что нуждается во внимании больше всего, и чувство неудовлетворения сводит его с ума.
– Ифу! – только успевает возмущенно позвать Чан Гэн, как его губы вновь захватывают в поцелуй, и он чувствует остатки своего собственного вкуса, от чего сгибает ноги в коленях, обхватывая ими Гу Юня за тонкую талию, проводя по грубым шрамам.
Гу Юнь охает и кусает за нижнюю губу. На время одна из его рук исчезает, а вторая становится необычайно нежной, гладит пальцами по тазовым косточкам и шире разводит ноги Чан Гэна в стороны. Он разрывает поцелуй и приближается к уху, прикусывая мочку уха губами:
– Ты мне позволишь? – Они еще никогда не занимались сексом «так». Чан Гэн всегда был сверху, а Гу Юнь не возражал. Чан Гэн судорожно вздыхает и закрывает глаза.
– Сделай уже это, или я за себя не отвечаю, – он громко шипит эти слова Гу Юнь на ухо, больно кусая от нетерпения. И почти сразу ощущает прикосновение влажных пальцев к своему входу. Один мягко кружит, расслабляет и проникает внутрь. Неприятно, но не очень ощутимо. Он чувствует легкий нажим внутри, недалеко от заветной точки, и проникновение второго пальца.
Чан Гэн шипит от непривычных ощущений, приподнимая бедра вверх. Гу Юнь кладет свободную руку ему на живот, поглаживает напряженные мышцы и, наконец-то, дарит прикосновение напряженному члену. Чан Гэну всегда нравилось, когда Гу Юнь ласкал его рукой: это всегда очень приятно, ведь руки ифу привыкли всё всегда изучать необычайно тщательно.
Гу Юнь, ощущая, как Чан Гэн расслабился, проталкивает третий палец, растягивая уже по-настоящему, на грани болезненных ощущений. Но внезапно Чан Гэн пронзает острая вспышка удовольствия – Гу Юнь проходится пальцами по простате и ухмыляется, когда слышит громкий одобрительный стон: Чан Гэну это очень в новинку.
Длинные пальцы исчезают, и Чан Гэн ощущает холодную пустоту, почти хнычет от недовольства, но Гу Юнь приставляет уже смазанный член к растянутому кольцу мышц и медленно входит, припадая губами к шее, оставляя еще один засос.
Чан Гэн почти шипит и дергает руками так, что лента рвется и вцепляется руками в плечи своего ифу. Он запрокидывает голову назад и напряженно сжимает челюсть. Ощущения… непривычные, но боль ощущается только где-то на задворках сознания, не мешая, а добавляя остроты.
Гу Юнь входит до конца и внимательно вглядывается слепыми глазами в лицо Чан Гэна, взяв его за подбородок. Тот отмечает, что его ифу невероятно красив, будто бы на поле боя. Две красные точки, под глазом и мочке уха, стали необычайно яркими, а лицо озарила легкая похотливая улыбка. Гу Юнь выпрямился, устроившись удобнее меж ног Чан Гэн и делает первое движение, глубокое и резкое, вышибая из Чан Гэна стон. О, кто бы сейчас видел величественного императора. Гу Юнь об этом думает и тихо смеется сам себе. Этот смех делает его похожим на некого демона.
Гу Юнь одной рукой крепко придерживает Чан Гэна за ногу на своей талии, а второй – переплетается с пальцами своего мужа, щекоча ладонь. Контраст холодной кожи и собственной разгоряченной кружит Чан Гэну голову.
– Двигайся, – Чан Гэн уже привык отдавать приказы, и сейчас, на грани своего терпения, не может отказать себе в этом удовольствии. Как маршал может отказать своему императору? Гу Юнь начинает двигаться, сначала очень медленно, заставляя Чан Гэна тихо поскуливать.
Медленный тем Цзыси не оставляет никаких мыслей в голове. Чан Гэн болезненно бьет его по пояснице ногой, и Гу Юнь издает недовольный звук, срываясь на быстрый ритм. Он вторгается в чужое тело резко и быстро, проходясь по простате при каждом движении, чем выбивает из Чан Гэна короткие стоны, пока он не закусывает свободную руку почти до крови и жмурит глаза, чтобы не кончить раньше времени от одного вида развратного ифу.
Гу Юнь хмурится, когда стоны становятся приглушенными, он замедляется и выходит из Чан Гэна. Гу Юнь переворачивает его на живот под недоумевающий взгляд, тот издает тихий крик – его член, до этого обделяемый прикосновениями, оказывается зажат меж телом и кроватью, поэтому ощущения невероятно острые. Но Гу Юнь тут же поднимает его бедра наверх и снова входит, хватая руки Чан Гэна за запястья и отводя их назад, за спину.
Чан Гэну эта поза кажется невероятно неудобной, но от ощущения власти над собой ощущает необычно пьянящее возбуждение. Как императору, ему это кажется чем-то экзотическим. Он утыкается лицом в подушку и впивается в ткань зубами. Гу Юнь вновь начинает двигаться, наклоняясь вперед. Он отводит носом густые волосы Чан Гэна и оставляет на шее насколько новых засосов. Они начинают напоминать некий ошейник.
Комната наполняется пошлыми влажными звуками, от них Чан Гэну хочется спрятаться: обычно он не обращает внимания, но сейчас они кажутся невероятно смущающими. Подушка уже совершенно мокрая от слюны, а руки немного побаливают. Чан Гэн слышит тяжелое дыхание над ухом и короткие постанывания. Он понимает, что Гу Юнь уже на грани, сам Чан Гэн тоже не может долго терпеть. Нужно лишь пара прикосновений…
И он их получает. Гу Юнь отпускает его и обхватывает рукой его до предела возбужденный член и делает несколько резких движений. Чан Гэн издает громкий стон и кончает, разум на несколько секунд отключается. Он резко сжимается и расслабляется после оргазма, ощущая почти электрические разряды по всему телу.
Гу Юнь ощущает то, как Чан Гэн сжимается вокруг него, и кончает почти сразу же за ним с тихим стоном, оставляя укус на крепком плече. Он тяжело дышит и выходит из Чан Гэна, покрывая поцелуями его спину.
Гу Юнь ложится рядом и дает себе пару минут, чтобы перевести дыхание. Если честно, его ослабевшее тело охватила такая истома, что он лучше бы заснул прямо сейчас. Да и пострадавшую спину начинает тянуть. Гу Юнь посмотрел на Чан Гэна, что уже лёг на живот и тихо дышал, глядя в потолок.
Он медленно выдыхает и перегибается через Чан Гэна, чтобы взять полотенце из-под кровати. По пути Гу Юнь целует Чан Гэна в край губ. Он начинает бережно вытирать от следов страсти, тот податлив и позволяет за собой поухаживать.
– Ифу? – вопросительно зовет он, когда они укладываются вместе, и Гу Юнь привычно ложится головой ему на плечо.
– Хм-м? – Гу Юнь вопросительно мычит и немного подвигается ближе, чтобы всё слышать.
– Ты сегодня как с цепи сорвался, – Чан Гэн тихо смеется и удовлетворенно перебирает волосы Гу Юня меж своими пальцами, – с чего это вдруг?
– Я подумал, что тебе надо показать, как следует обращаться со своим мужчиной, чтобы у него не болела поясница и… – он не успевает договорить, как получает щипок под ребрами и заливисто смеется, целуя яркий след от зубов на шее Чан Гэна. Тот обнимает его крепче, прижимая к себе:
– Спи, мой маленький ифу.