Поговорим об этом утром

      — Ты как?

       Джим поднимает голову, ловя в отражении массивную фигуру Буллока и замечая на своей щеке остатки гари. Он быстро смывает чёрную кляксу и вновь опускает взгляд в раковину.

       — Жить буду.

       — Тебе бы к медикам.

       — Я в порядке, Харв.

       — Какой в порядке, Джим?! Твой дом подорвали!

       — Да, я заметил. Был рядом.

       Харви раздраженно выдыхает, склоняя голову, и трёт лицо руками. У него встрёпанные волосы, глубокие тени под глазами и серое от усталости лицо. У Джима что-то щемит в груди от такого вида друга.

       — Ты засранец.

       — Повторяешься, — с улыбкой Гордон поворачивается к другу и направляется к выходу. Стоит ему приблизиться к Буллоку, как его утягивают в медвежьи объятия, сжимая так сильно, что перехватывает дыхание. — Харв… — сипло выдыхает Джим.

       Мужчина послушно выпускает друга из объятий, тем не менее не отпуская полностью. Оставляет одну ладонь на плече и, слегка пригибаясь, с беспокойством заглядывает в глаза.

       — Ты точно в порядке?

       — Черт, Харв, да, — как можно увереннее подтверждает Гордон. В душе разливается тепло от чужого волнения и, несмотря на печальные обстоятельства, мужчина не может скрыть улыбки. Харви пару секунд внимательно смотрит ему в глаза и кивает:

       — Хорошо. Пошли, — он отстраняется и первым выходит из туалета. — Где думаешь остановиться?

       — Понятия не имею. В отеле, наверное.

       Буллок оборачивается, хмуря брови и смотря на Джима, как на последнего идиота. Джим никогда не признается, но от этого взгляда у него всегда что-то обрывается в душе.

       — Серьёзно? На тебя охотятся. Опять. Думаешь тебя не достанут в отеле?

       Гордон устало опускается за свой стол, растирая лицо, словно пытаясь стереть из воспоминаний сегодняшнюю ночь. Напротив грузно опускается Буллок, складывая руки на животе.

       — Тогда останусь в участке, пока не найду новую квартиру.

       — Да брось, Джим! Ты не можешь говорить всерьёз! — Кривится Буллок, явно разочарованный в предлагаемых другом вариантах.

       — Ладно, а что ты предлагаешь?! — Раздражённо выдаёт Гордон, в упор смотря на мужчину. Харви беспечно пожимает плечами.

       — Очевидно же, — Джим удивлённо приподнимает бровь, — переночуешь у меня.

       — Нет, Харв, это не очень…

       — О, да перестань ломаться, Джим. Это лучший вариант для тебя на данный момент. Так что?

       Гордон на мгновение задумывается, взвешивая все «за» и «против», и решает, что от нескольких ночей в доме Буллока ничего не изменится.

       — Хорошо, покажешь мне свою берлогу.

       — Вот и умница. Ладно, хватит языком чесать. Надо поймать недоумков, что пытались тебя подорвать.

       Джим смотрит на друга, зарывшегося в отчеты криминалистов, и не может сдержать слабой улыбки.

       Бардак в доме Буллока пока умещается в тех рамках, когда его ещё можно назвать беспорядком. Однако у Гордона это не вызывает отторжения, потому что квартира выглядит обжитой и уютной. Словно она каждый вечер преданно ждёт своего хозяина с работы. На мгновение Джим думает, что хотел бы задержаться здесь больше, чем на пару ночей, но быстро гонит от себя эти мысли. Если избавиться от них достаточно быстро, то можно сделать вид, что их никогда и не было. Джеймс Гордон — специалист в самообмане.

       Харви останавливается в гостиной и оборачивается к своему невольному гостю.

       — Из дома удалось что-нибудь спасти?

       — Меня считать?

       — Ясно. Погоди.

       Мужчина скрывается за дверью в спальню и появляется уже с небольшой стопкой одежды.

       — Держи. Душ там, — Буллок указывает в сторону одной из дверей и направляется на кухню. — Разогрею что-нибудь на ужин.

       Джим в широком свитере Буллока и великоватых ему шортах выглядит в высшей степени нелепо. Но у Харви от этого вида спирает дыхание и сердце частит. Сидеть рядом с таким напарником перед телевизором оказывается неожиданно неуютно, поэтому мужчина пьёт чуть больше и кричит немного громче.

       Джим же, утомлённый бессонной ночью и последовавшим за ней сложным днём, засыпает очень быстро. Ему совершенно плевать на рёв трибун с телевизора и громкие выкрики Буллока. Его дурная голова опускается другу на плечо, заставляя того вздрогнуть от неожиданности и наконец замолчать. Харви замирает, осторожно поворачивая голову, чтобы лучше рассмотреть своего соседа.

       У Гордона глубокие тени под глазами и тревожные морщины на лбу. Под ухом виднеется слабый след от гари, а сухие тонкие губы плотно сомкнуты. У Джима серое, измученное лицо, почти лишённое из-за усталости привычной привлекательности, но Харви не может отвести от него взгляд, завороженно разглядывая каждую мелкую черту лица. Он знает, что делать этого не стоит, но всё же поднимает руку и осторожно касается небритой щеки Джима. Щетина слабо колет пальцы, вызывая у мужчины улыбку. Это как снежный ком: стоит попробовать и под желаниями будут погребены остатки рассудка. Именно это с Харви и происходит. Никак иначе нельзя объяснить то, что он осторожно поворачивает голову и касается чужого лба сухими губами.

       Джим всхрапывает, глубоко вздыхая, и поднимает голову, упираясь в друга сонным взглядом. Буллок напряжённо замирает, пытаясь придумать себе оправдание и забывая убрать руку. Гордон смотрит на него с непониманием и сомнением, а затем скашивает взгляд на пальцы, всё ещё лежащие на его щеке. Его губ касается однобокая усмешка и, когда голубые глаза вновь обращаются на друга, в них сверкает тёплая, ироничная насмешка. Харви тяжело сглатывает, понимая, что никакие оправдания тут уже не помогут, и чувствуя, как сердце пытается вырваться из груди. А Джим, словно издеваясь над ним, вновь опускает голову на его плечо, холодным носом задевая шею.

       — Поговорим об этом утром, Харв. Досматривай свой матч, — сонно бормочет Гордон и, касаясь чужой безвольной руки, легко переплетает пальцы.

       Сердце всё ещё испуганно частит в груди, но вместе с этим Харви чувствует робкие ростки надежды. Рука начинает затекать. Он ещё раз невесомо гладит чужую щеку, получая в ответ тихое хмыканье и слабое пожатие руки.

       Буллок опускает руку и слегка склоняет голову, прижимаясь щекой к чужой макушке.

       Быть может, Джим задержится в его доме подольше.