Всё по наклонной катится в Пустоту.
Мне самому уж падать невмоготу, да и держаться нет уже вовсе сил.
Тьма поглощает всё, чем я раньше жил. Тьма поглощает всё, во что раньше верил.
Я открываю и закрываю двери, но не решаюсь выйти из тьмы на свет.
Мир до удушья тесен.
А Бездна — нет.
У вечности вкус горькой полынной воды и запах едкого хвойного дыма.
Вечность выедает лёгкие ледяной солью и невыносимой болью обжигает тело.
Вечность заполняет пустоту внутри кипящей кровью. Его собственной кровью.
Габриэль всегда думал, что смерть неощутима, что после абсолютно ничего не будет, но сейчас он её чувствовал. Она была здесь, в густой ночной пустоте, среди смоляного дыма и шёпота коптящих низкий потолок свеч. Она смотрела на него чёрными глазами Леонсии, касалась дрожащими холодными пальцами его обессиленных рук, лица, и вдруг ему стало так нестерпимо больно, что вмиг захотелось исчезнуть отсюда — хоть куда-нибудь, подальше от этой тяжёлой давящей боли.
И вечность будто услышала его желание. Сразу пропали и запах дыма, и свечи, и образ склонившейся над ним Леонсии.
* * *
Он всегда знал, что встретится с отцом после смерти. И вот сейчас ему казалось, что он, вновь пятилетний мальчишка, лежит в родном доме в Лейавине, где пахнет сыростью и древним лесом, а отец, наконец-то вернувшись, подходит и небрежно гладит его, сонного, по растрёпанным волосам.
Только волосы у него почему-то уже длинные.
И матери нигде нет.
И рука — меньше, но тяжелее отцовской.
Боль вдруг вернулась с ещё большей силой. Рэл не вытерпел — дёрнулся, закричал, глотку обожгло кровавым кипятком.
Незнакомый мужской голос приказал кому-то:
— Подержи его! Крепче держи! Одна ошибка — и я его не вытащу!
А потом отец обнял его, и вновь всё померкло.
* * *
— Габриэль… Рэл… держись, слышишь? Не смей умирать. Это я должна была быть на твоём месте. Это всё из-за меня — каждый мой контракт оканчивается неудачей, абсолютно каждый. В конце концов, это была моя работа, и именно я должна была спрыгнуть с этого балкона. — Она в отчаянии повысила голос: — Ты всегда такой, Габриэль?! Так вот знай, что твоё треклятое благородство меня бесит. Ты убийца, дитя Ситиса, так какого Обливиона ты умудряешься быть таким? Это был мой контракт, но ты — ты — всё сделал за меня. Как же меня злили твоя самоуверенность, твои неуместные шуточки, то, как быстро ты принимал решения… эта твоя выходка в коридоре… Ты всего лишь новичок, ты среди нас только несколько месяцев, но работаешь так, будто всю жизнь занимаешься этим. А я и впрямь потратила на это всю свою жизнь. И ничего не добилась. Я отдаю Братству каждый день, но мои усилия совершенно ничего не стоят. Я проваливаю контракт за контрактом. И поэтому я злилась на тебя. Я завидовала тебе и даже хотела, чтобы что-то произошло. Чтобы эта нахальная улыбка исчезла с твоего лица, чтобы ты перестал быть таким самонадеянным!.. — Если бы Габриэль мог, то непременно обнял бы её сейчас. Но он даже не понимал, действительно ли Леонсия говорит ему всё это. — Видит Ситис, я не думала, что моё желание исполнится в такой извращённой форме. Ты не должен умирать, Рэл. Не из-за меня…
— Не из-за тебя, — вторил ей сухой мужской голос со странным акцентом, и в унисон с ним скрипнула дверь. — Из-за тебя он не умрёт, у него иное предназначение.
— Какое?
— Мне неведомо это. Я знаю лишь, что он обязан жить до тех пор, пока не исполнит предначертанного. Именно потому море вынесло его ко мне. И потому он достаточно силён, чтобы выдержать обряд.
— Что ты сделал с ним?
— Я был лишь инструментом. Они сами всё сделали.
— Я не понимаю…
Габриэлю ужасно захотелось узнать, взаправду ли всё это или всего лишь очередная галлюцинация. Да и было ли то, что он видел и чувствовал, галлюцинациями?
Ему пришлось приложить все силы, чтобы заставить руку пошевелиться. Казалось, ещё немного — и он коснётся сидящей рядом эльфийки, но на деле он едва приподнял кисть от кровати. И это стало таким испытанием, что ослабленное сознание вновь начало ускользать.
Он позвал её так громко, как только смог:
— Леонсия.
И сам не услышал своего шёпота.
— Габр!..
* * *
Он распахнул глаза настолько резко, будто всё это время видел долгий кошмарный сон и хотел как можно скорее избавиться от этого морока.
Над ним было небо. Высокое синее небо, по которому проплывали редкие белые облака. Кожу ласкал мягкий ветер. Шумели деревья, в ветвях щебетали лесные птицы, и уже не пахло полынной водой, дымом и кровью. Пахло настоящей сочной хвоей, жаркими травами и цветами. Сознание плавилось от солнца.
— Рэл!
Его щёк коснулись тёплые мягкие ладони, и он увидел над собой Леонсию. Она была встревожена и напугана. Её молочно-белые волосы почему-то опять касались ушей, хотя он точно помнил, что она недавно обрезала их. Когда успели отрасти?
Когда Леонсия зачем-то погладила его щёку, он сделал ещё одно необъяснимое открытие: какого скампа он небрит?
И в следующее же мгновение всё вспомнил. Вспомнил их контракт в замке Анвила, вспомнил девочку, жизнь которой он отобрал, вспомнил, как прыгнул в море на скалы и… умер?
А потом вспомнил тесный дом, пахнущий сыростью, ужасную боль и почему-то — отца.
Он хотел спросить её обо всём, даже прохрипел что-то вроде «что сл..», но эльфийка приказала ему молчать и совершенно неожиданно прижалась лицом к его руке. Он тут же почувствовал, что она плачет.
Да какого даэдра?..
— Я боялась, что ты уже никогда не очнёшься, — объяснила она, отпуская его руку и утирая щёки. Габриэль увидел, что её пальцы испачканы чем-то чёрным, похожим на уголь. — Как себя чувствуешь?
У Габриэля не сразу получилось совладать с голосом, но потом он всё же сумел ответить:
— Живым.
— Каким-то чудом тебя вынесло к устью Сирид, — рассказала альтмерка, но Габриэль был не в том состоянии, чтобы думать о географии. Он кивнул и сразу же забыл об этом. — Я нашла тебя только на четвёртый вечер — заметила старые следы на песке.
— Это… я после такого трюка ещё смог куда-то уйти?
Она грустно улыбнулась.
— Тебя подобрал босмерский колдун-отшельник и отнёс в свою лесную хижину. Сам ты точно никуда не мог уйти.
— И я теперь… навсегда прикован к постели?
— Не думаю. Этот чародей был достаточно сильным, чтобы спасти твою жизнь, но я не знаю, как именно он это делал. К тому же он прогнал меня перед обрядом, объяснив, что его ворожба не для посторонних глаз. Однако обещал, что ты поправишься.
Решив проверить её слова, Габриэль попытался повернуть голову. Боли не было, но чувствовал он себя паршиво.
Они стояли на просторной лесной поляне. Рядом жевал траву запряжённый в повозку Валет, навьюченный конь Леонсии безразлично ворошил копытом землю. Вокруг кровавыми каплями алели невысокие яркие цветы. Рэл никогда таких раньше не видел.
— Где мы?
— Недалеко от Скинграда.
— Сколько прошло времени?
— Без двух дней два месяца.
Вот оно что. Поэтому её волосы стали длиннее, а он — бородат.
— Шаман потому тебя и отпустил, — продолжила Леонсия. — Сказал, что от него больше ничего не зависит и что ты идёшь на поправку.
— Так он знал, кто мы и что мы сделали?
— Знал.
— И всё же решил мне помочь?
— Он был… странным. Считал, что в твоей судьбе написана встреча с ним. Якобы он не имел права поступить иначе.
— Я должен быть рад этому.
Габриэль замолчал, отвернувшись. Жаркое солнце выжимало из него последние силы. Леонсия, кажется, поняла, что Рэлу пора дать отдых, спрыгнула с повозки, убрала в свою сумку листок бумаги, который всё это время был у неё в руках, а потом Габриэль перестал наблюдать за ней и провалился в дурной сон.
В следующий раз он очнулся, когда небо уже усыпали яркие звёзды. Было душно, кружилась голова, и тошнота подступала к горлу. Габриэль чувствовал, что вот-вот снова начнёт проваливаться в полусонный бред, и потому изо всех сил пытался остаться в сознании.
— Как ты выбралась из замка? — спросил он Леонсию, лишь бы о чём-то поговорить.
Она обернулась на него с козел.
— Остановить?
— Нет, я… нормально.
— Под замком есть сеть пещер для контрабанды, — пояснила она. — Через них и сбежала. Забрала наши вещи, лошадей, укрылась в лесу и сразу же отправилась тебя искать. Дальше ты знаешь.
Голова шла кругом, и, может быть, ему действительно стоило попросить Леонсию остановиться. Но ему не давало покоя другое.
— Где ты достала повозку?
Он не видел её лица, но был уверен, что она улыбнулась.
— У меня есть некоторые связи и скрытые таланты профессиональной лгуньи.
Габриэль не нашёл о чём ещё спросить, и мягкая бездна вновь начала подступать к слабому сознанию. Однако эльфийка сама позвала его:
— Рэл, а ты что-то помнишь после падения? Хижину?..
Он понял, о чём именно она беспокоилась, и соврал:
— Нет.
Больше Леонсия не говорила, и Габриэль провалился в тяжёлую дрёму.
Из небытия его вырвал спор Леонсии с незнакомым голосом. Рассвет только занимался, ночная духота сменилась прохладной утренней росой, упавшей на доски телеги и грубую ткань, на которой он лежал. Валет тревожно бил копытом.
— Он не дойдёт сам! — на повышенных тонах объясняла альтмерка, выходя из себя. — Он тяжело ранен!
— А если он чумной какой? — Мужской голос отреагировал на её вспыльчивость исключительным спокойствием.
— Это ты чумной! Мы от самого Лейавина добирались сюда, и чудо, что он ещё дышит. Так что прикажи открыть ворота, иначе, клянусь всеми богами и даэдра, я убью тебя, наплевав на всё!
— Неразумно угрожать представителю закона…
— Открой грёбаные ворота!
Леонсия сорвалась на крик, и Габриэль голову бы отдал на отсечение — он впервые слышал, как она кричит. Это заставило его передёрнуть плечами. Леонсия не поддавалась истерике, потеряв самообладание, а громко и властно приказывала. Она умела командовать.
— Что ж, вижу, случай и впрямь особенный. Ребята, открывай! — Потом стражник снова обратился к эльфийке: — Где живёте? Помощь нужна?
— У западной стены, — без тени былого раздражения ответила она, и Рэл почувствовал, что повозка тронулась с места. — Не нужна.
Они въехали в город и свернули налево, объезжая журчащий фонтан стороной. Народу на улицах было немного — в столь ранний час город только просыпался, — но каждый случайный прохожий провожал их любопытным взглядом и молча отворачивался, если Леонсия начинала смотреть в ответ.
Она остановилась у дома Касты и, заметив, что он проснулся, объяснила:
— Я позову кого-нибудь помочь.
— Стой, — попросил её Рэл. — Я сам встану.
— Уверен?
Она спрыгнула на землю, подошла к нему, коснулась плеча, помогая приподняться, и Рэл вдруг понял, что переоценил себя. Он честно ответил:
— Нет.
Однако — получилось. Обжигающе-тянущая боль в теле вновь вернулась, но Габриэль стерпел её, сильнее сжав руку Леонсии, и всё же выпрямился. Земля под ногами была неустойчива, мир шатался из стороны в сторону, воздух так и норовил ободрать грудь кипятком изнутри. Но Рэл устоял и сделал шаг, будто заново учась ходить. Леонсия ни на мгновение его не отпускала.
Он добрёл до ступеней дома, и эта пара шагов обошлась ему в несколько бесконечных минут. Он не сумел промолчать:
— Восхищаюсь твоим терпением, Леонсия. Я бы себя давно уже бросил.
Она шутку не оценила и проигнорировала.
— Мне нужно открыть дверь. Не падай.
Он усмехнулся, упёрся рукой в стену и прикрыл глаза, терпя непрекращающуюся боль. Оргистр открыла дверь своим ключом, та тихо скрипнула, но Габриэль почему-то не захотел на это реагировать.
— Эй… — тревожно позвала его Леонсия, касаясь руки. — Всё нормально? Нечего тут стоять. Давай, пойдём.
На этот раз она не просто поддерживала его, а уже вела, едва ли не полностью держа на себе. Проклятое сознание опять собиралось отключиться!
Рэл не понял, как и куда она довела его, но вскоре он лёг на мягкую кровать, и мир постепенно вернулся в свои рамки. Комната уже не ходила ходуном, боль тоже отпустила. Габриэль видел, с какой жалостью Леонсия смотрит на него, и ненавидел себя за собственную беспомощность. Сколько же она с ним, придурком, натерпелась…
— Я должна поговорить с Тавэлом, — устало сообщила она. — Позову к тебе Касту.
Он хотел опять возразить, но не решился. Эльфийка печально улыбнулась ему напоследок, чтобы подбодрить, и спустилась в подвал, оставив его слушать тишину.
Тишина звучала страшно. Заставляла думать и вспоминать. Никто ещё не придумал звука страшнее.
Но это продлилось недолго. Ровно столько, чтобы не успеть прийти к выводу, что лучше бы ему остаться на дне моря после всего, что он сделал со своей жизнью.
— Рэл. — Голос Касты прогремел над головой и заставил вернуться в реальность. — Только не отключайся при мне, я понятия не имею, что тогда с тобой делать.
— Почему все думают, что я вот-вот отключусь?
Он не стал признаваться, что и сам думает так же, и Каста тут же объяснила:
— Ты выглядишь, как утопленник. Того и гляди, с минуты на минуту отдашь душу Ситису.
— Интересно, с чего бы?..
— Какой же ты идиот. — Скрибония вдруг села рядом на край кровати. — Даже до Коррола дошли вести о том, что ты устроил.
— Я и на Арене не был так популярен…
— Идиот, — строго повторила она. — Ты не только себя под удар поставил, но и всё Братство. Если бы стража нашла тебя, живым или мёртвым, то на нас устроили бы настоящую охоту.
— А сейчас не устроят?
— Доказательств, что это наша работа, у них нет.
— Выходит, то, что я выжил, — хорошо?
Женщина мгновенно переменилась в лице и театрально вскинула руку, пригрозив:
— Не был бы ранен — я бы так тебе отвесила!..
Сил вести подобный разговор уже не осталось. Габриэль по-доброму улыбнулся ей и промолчал. Скрибония всё поняла. И тоже улыбнулась.
— Мы беспокоились за вас, Рэл. А когда узнали, что именно случилось… думали, что придётся тебя хоронить.
— Леонсия за всё это время ни разу не вернулась?
— Как бы она тебя оставила? Написала где-то месяц назад, и всё.
Он сменил тему:
— Что нового в Убежище?
— Да что тут может быть? Тавэл места себе не находил и срывался на всех. Мэри из-за чего-то поцапалась с Агарном и сбежала на задание, да и он куда-то пропал. Фалько уже ходит без трости и не знает, чем заняться, всё это время он ждал вашего возвращения и беспокоился сильнее остальных. Даже Аркуэн приезжала. Просила держать её в курсе.
Рэл невольно усмехнулся, вспомнив Уведомителя. Давно же он с ней не виделся…
— Ещё к нам вернулась одна старшая сестра, решает какие-то дела с Тавэлом, — продолжила Каста. — И как обычно бесит меня.
— Покажите мне её, хочу увидеть человека, способного вывести тебя.
— Зеркало дать? — Габриэль знал, что это она так шутит, и Каста пояснила: — Просто я терпеть не могу зазнавшихся выскочек, как она, пользующихся своим титулом.
Он кивнул в знак того, что понимает.
— Леонсия просила меня позаботиться о лошадях, — сообщила Скрибония. — Если тебе ничего не нужно…
— Не нужно. Иди.
Когда она ушла, Габриэль с обречённым безразличием задумался о том, что его теперь ждёт. Предстоящий разговор с Тавэлом его совершенно не радовал, неизбежные жалостливые взгляды друзей — тоже. И сколько месяцев ему теперь предстоит слоняться по Убежищу без дела, пока он не сумеет убедить Оргистра, что уже готов взяться за работу? Да и дадут ли ему эту работу после случившегося? Вспоминая опыт Леонсии — вряд ли.
Понимая, что перспектива быть безвольным мешком его не радует, Габриэль попытался сесть, но голова вновь предательски закружилась. Пока он боролся с ускользающим миром, услышал, как кто-то подходит к нему, но не сумел обратить на это внимания. Да и шаги показались знакомыми — наверняка Леонсия.
Ему помогли сесть. Женская рука коснулась его заботливо и ласково, почти по-родительски, и он поморгал, уже осознав — сейчас рядом с ним не Леонсия.
И отшатнулся в испуге, не понимая, взаправду ли это.
— Здравствуй, Габриэль.
Из-под пшеничной чёлки на него смотрели глубоко-алые красивые глаза. Настолько знакомые, что он отказывался верить.
— Даф?..
Она кивнула, коснулась его руки, и он позволил ей, всё ещё не понимая, как это возможно. Дафна была облачена в мужскую одежду, сейчас на ней не мерцали украшения, а пышные волосы переплелись обычной косой, и этот образ выглядел непривычно, но не менее величественно.
Душитель, пронеслось в голове. О ней говорила Каста.
— Я знаю, что ты удивлён увидеть меня здесь, — начала она, — но давай оставим объяснения на потом. Я так за тебя переживала…
— Нет, — не согласился Рэл. — Давай ты объяснишь всё сейчас.
Она вздохнула, отвела взгляд.
— Нечего тут объяснять. Я Душитель Тёмного Братства. Работаю на Матье.
— Так вы оба — убийцы?
— Думаю, уж тебя-то точно не будут мучить рухнувшие моральные устои.
Его и не мучили. Просто в голове никак не укладывалось.
— И давно ты?
— Я Душитель, Габриэль. Давно.
Вопрос и впрямь был глупым. Наверное, она в Тёмном Братстве ещё тех пор, как училась в Университете.
— А обо мне знала?
Дафна не торопилась с ответом, осмысливала, как лучше начать, и подбирала слова для этого разговора. И Габриэль понял ещё до того, как она заговорила: нет, не знала.
— До недавнего времени — нет, — подтвердила она его догадки спустя время. — Когда ты ушёл, я старалась за тобой присматривать, но ты пропал после того боя на Арене, и я не знала, где тебя искать. Хотя точно знала, что ты жив. А потом во всём Братстве заговорили о Габриэле, который так нашумел в Анвиле.
— И как ты поняла, что речь именно обо мне?
— А кто ещё мог пойти на такое безумие? — Её голос зазвучал громче, будто она собиралась его отчитывать за то, что подверг себя опасности. Но вовремя спохватилась. Вспомнила, что он давно уже не ребёнок. — Не заставляй меня больше так нервничать.
— Да тебе-то что?
Дафна покачала головой, никак не став это комментировать.
— Кто лечил тебя?
— Лучше поговори об этом с Леонсией. Я почти ничего не помню после того, как… — Рэл вдруг осознал, что ему совершенно не хочется вспоминать о произошедшем, и он оборвал фразу на полуслове. — Какой-то босмерский колдун.
— И ты хорошо себя чувствуешь?
— Всё тело ломит, шатает, тошнит, а от ощущения собственной никчёмности хочется подохнуть, но… вполне сносно. Что-то не так?
— Мне незнакома эта магия. Я ненавижу, когда не понимаю чего-то важного. — Она задумалась, а потом почему-то ухмыльнулась и проговорила: — Что же, оставлю вас одних. У нас ещё будет время поговорить.
Он не сразу понял, что именно она имела в виду, но потом заметил Леонсию, притаившуюся у входа в комнату и ожидающую подходящего момента. Выходя, Дафна словно и не заметила её, зато альтмерка проводила Душителя решительно твёрдым взглядом, настойчиво чего-то требующим, но предпочла промолчать.
— Слушай, Рэл, — тихо начала эльфийка, когда они остались наедине. — Я знаю, что лезу не в своё дело, но Дафна… она?
— Она сестра моего отца, — не стал скрывать он. — Так, может, объяснишь мне уже, что в этом такого?
— Ничего. Дело как раз в твоём отце. Просто мы не думали, что ты сын Дамира, и, когда Люсьен рассказал об этом, все были… мягко говоря, удивлены.
Габриэль уже всё понял, но признавать отказывался и всё равно спросил:
— Откуда все знают моего отца?
— Так ты всё-таки не знаешь?
— Хватит уже ходить кругами!
— Дамир был Душителем, работал на Люсьена Лашанса.
Её признание, хоть Рэл и был готов к чему-то подобному, прозвучало оглушающе. Мгновенно вспомнилось всё: кто такой Люсьен Лашанс, что Фалько рассказывал о нём и его Душителе и что случилось в Братстве как раз в то время, когда отец умер.
— Это невозможно. — Габриэль сказал это больше себе самому, нежели Леонсии. Но она этого не поняла, вздохнула и опустила голову.
— Да верь во что хочешь.
Ответить на это было нечего. Рэл промолчал, и Леонсия, как-то тоскливо на него взглянув, поднялась на ноги.
— Пойду переоденусь, — зачем-то объяснила она, но Габриэль понял, что ей просто тяжело находиться рядом с ним.
Паршиво вышло. Он не хотел её обижать, но мысли сейчас были совсем не об этом.
Неожиданно всё встало на свои места. Вообще всё. Только признавать эту новую правду, которую он всегда знал где-то в глубине сознания, было тяжело. Но это объясняло образ жизни отца, кровь на его одежде и руках, его оружие, редкие появления дома и странное поведение матери — это всё объясняло.
Габриэль вдруг вслух сказал:
— Думал ведь, что я дерьмовый сын. А оказывается: по твоим стопам иду. — И усмехнулся, осознав, что говорит сам с собой: — Как сумасшедший…
Встать с кровати удалось не сразу — пол отчаянно пытался ускользнуть из-под ног, но, держась за стену, Рэл всё же сумел сохранить равновесие и привыкнуть к головокружению. Лежать безвольным чучелом и ждать, когда каждый придёт подарить ему сочувствующий взгляд, не было совершенно никакого желания.
Однако спуститься в подвал оказалось труднее, чем Габриэль себе представлял. Подняв крышку, он увидел, что в Убежище ведёт подвесная верёвочная лестница, шатающаяся при любой попытке с ней взаимодействовать, но Рэл не был бы собой, если бы не был таким упёртым. Он поставил ногу на прогнувшуюся ступеньку, поймал баланс и опустил вторую ногу на ступеньку ниже. Ему уже начало казаться, что попасть в Убежище будет не так сложно, как он изначально решил. И, подумав об этом, он тут же с глухим грохотом рухнул вниз, не устояв на предательской лестнице.
Тёмный пустой зал вокруг затрясся в неудержимом смехе.
— Ты чего ржёшь, безумец?! — Фалько, так кстати оказавшийся рядом, перевернул его, и Габриэль невольно взглянул на аргонианина. Тот был непривычно серьёзен, смотрел с осуждением, но Рэл не мог перестать смеяться. Фалько сурово приказал: — Перестань, болван! Ты и раньше не блистал остроумием, но сейчас, гляжу, мозги совсем отшибло!
— Совсем, — не стал спорить Габриэль.
Он схватился за его плечо, пытаясь встать, и Джи помог ему.
— Тебе, собственно, чего здесь понадобилось? — спросил ящер, когда они вошли в библиотеку. Отпускать его он и не думал. — Ты себя в зеркало видел?
— Нет.
— Посмотри на досуге, зрелище то ещё, — проворчал ящер, и Габриэль объяснил:
— Хочу поговорить с Тавэлом.
— Он бы сам пришёл к тебе! — Фалько нетерпеливо повысил голос и тут же добавил: — Если бы сумел избавиться от этой истерички, конечно.
Рэл опять засмеялся.
— Истеричка — это, стало быть, Дафна?
— Я уже боюсь, что ты.
— Так это у нас семейное.
— В смысле?
Габриэль взглянул на него с неподдельным интересом. Не поверил, что слышит такое.
— Ты что, единственный из всего Убежища не в курсе?
— В курсе чего я должен быть?
— Вот это да! — Восторгу Габриэля не было предела. — Главный сплетник Братства не знает о том, о чём знает уже каждый!
— Да чего ты тянешь?!
— Дафна моя родная тётка, Джи.
Фалько даже остановился после такого заявления. Его взгляд вмиг перестал быть строгим, и сейчас Габриэль видел в нём привычное недоумение и способность удивляться вообще всему. Аргонианин непроизносимо выругался на джеле:
— Каос!
Рэл никогда раньше не слышал от него ничего подобного. Родной язык Фалько звучал эмоционально и совершенно неповторимо для человека.
— Так и знал, что тут что-то нечисто, — наконец произнёс он, после недолгого молчания. — Вот как только увидел твою рожу, сразу понял, что ты не просто рядовой Тёмный брат.
— Не знаю, что не так с моей рожей, но до этого дня я и сам ничего не знал.
Фалько кивнул и не стал расспрашивать. Он не расспрашивал ни об отце, ни об Анвиле, ни о Леонсии, и Габриэль был безгранично благодарен за такую сдержанность. Объяснять сейчас что-либо он не мог.
Они дошли до комнаты Тавэла и остановились. За дверью спорили. Пару раз Габриэль услышал уже знакомую фамилию Лашанс и, постучав, прошёл внутрь.
Дафна резко обернулась на вошедшего, готовая отчитать за такую бесцеремонность, но, увидев, что это Габриэль, сдержала себя.
— Габриэль, выйди.
— Сама выйди, — флегматично ответил ей Рэл и заметил, как губы Оргистра дрогнули в улыбке. Однако чародейка не восприняла это всерьёз, и пришлось повторить: — Я не шучу, Даф. Выйди.
Ей потребовалась вся её выдержка, чтобы остаться равнодушной. Она коротко пообещала Тавэлу, что их разговор на этом не окончен, и с важным видом покинула комнату, тихо закрыв за собой дверь. Но Рэл знал: она с трудом подавила в себе желание эмоционально хлопнуть ею.
Когда они остались одни, Тавэл взглядом указал на кресло, и Габриэль сел в него, облегчённо вздохнув. Стоять на ногах было тяжело.
Эльф молчал. Габриэль ждал, что он начнёт гневно отчитывать его за сложившуюся ситуацию, но Тавэл смотрел печально и даже как-то заботливо, что окончательно выбило из колеи.
— Рад тебя видеть, — наконец тихо поприветствовал Габриэля чародей после длительного молчания. Его голос прозвучал едва различимо, словно он боялся, что кто-то услышит эти слова. Габриэль и сам не верил, что Тавэл говорит ему такое. Он не привык к мягкости вампира.
— Что здесь делает Дафна?
Эльф откинулся назад.
— Конкретно сейчас она здесь из-за тебя.
— Будто ей есть до меня дело.
Оргистр усмехнулся и отвёл взгляд. Сейчас Габриэль совершенно его не узнавал.
— Есть, — отозвался Тавэл. — Сначала она приехала сюда из-за одного контракта, но потом до неё дошли слухи о тебе. И она отправилась тебя искать. Как ты понимаешь, не нашла и снова вернулась, зная, что рано или поздно Леонсия привезёт тебя.
— Даф искала меня? — не поверил Рэл.
— Даф… — растянуто повторил альтмер, словно смеясь над тем, что Габриэль позволяет себе так её называть, — всё Убежище уже извела из-за твоего исчезновения. Сначала постоянно отчитывала меня, за глаза проклинала Аркуэн, но потом так разошлась, что набросилась с обвинениями и на Люсьена… Какие же вы, Терребиусы, всё-таки отчаянные.
— И причём тут вы?
Тавэл вздохнул, разочарованный, что ему надо так подробно всё объяснять.
— Аркуэн сглупила, когда взяла тебя в Братство и не удосужилась узнать, кто ты такой. А Люсьен отправил тебя на это задание.
— А ты?
— А я его не остановил.
— Тавэл, можно начистоту? — Вампир кивнул. — Что со мной не так? Мой отец действительно был убийцей и предал Братство? Это о нём речь, когда все с таким ужасом говорят о погибшем Душителе Лашанса?
Оргистр позволил себе обдумать вопросы, кивнул.
— Да, речь, о нём. Только твой отец не был предателем — это его предали. Определённая группа братьев считает, что его подставил сам Лашанс. Другие — что кто-то третий подставил Лашанса.
— И какого мнения придерживаешься ты?
— Второго, — не задумываясь отозвался эльф. — Люсьен очень дорожил Дамиром и его дружбой. Он никогда бы не сделал чего-то подобного.
Рэл устало провёл ладонью по лицу и тут же отдёрнул руку, как в первый раз удивившись своей небритости. Наверное, надо будет всё же посмотреться в зеркало, как советовал Фалько.
— И что теперь со мной? Меня тоже будут считать изменником? Или что? Люсьен, Аркуэн, Дафна — какое им всем дело до меня? Чего я не понимаю?!
— Рэл.
Голос Тавэла прозвенел замогильным холодом, и Габриэль сразу же устыдился того, что сорвался. Нервы уже были ни к скампу. Как только он успокоился, альтмер пояснил:
— У Братства на тебя виды. Я расскажу тебе обо всём. Но не сейчас и не здесь.
— А когда и где? — снова вспылил Габриэль, но сразу же вспомнил, что лучше держать себя в руках.
— Когда будешь крепче стоять на ногах. Я лично займусь тобой, потому что подготовка у тебя отличная, но самоконтроля нет совершенно. Однако я бы хотел тебя кое о чём попросить.
— О чём?
— Не верь всему, что услышишь насчёт своего отца. Ничему не верь.
Такой ответ не то чтобы устроил, но большего сейчас Габриэль бы не добился.
— Когда ты сказал, что у Братства на меня виды, ты имел в виду Люсьена?
Тавэл осторожно кивнул.
— И его тоже.
— Даф, не занята?
За всю его жизнь это был первый раз, когда он сумел застать её врасплох. Дафна сидела в одиночестве на кухне, крепко сжимала чашку и думала о чём-то так сосредоточенно, что даже не услышала, как он вошёл. А быть незаметным у Габриэля, честно говоря, сейчас совсем не получалось. На вопрос, что ему теперь делать, Тавэл так и сказал: сначала перестать шататься, а дальше будет видно.
Дафна вздрогнула, и чай пролился на её одежду.
— Извини. Не хотел тебя пугать.
— Ничего. — Она быстро взяла полотенце, попыталась вытереть рубашку. — Сама виновата.
— Есть минутка?
— Конечно.
Он устроился напротив, невольно засмотрелся на неё. Дафна ничуть не изменилась, разве что казалась более строгой и уставшей. А ещё обновила причёску: обрезала волосы чуть ниже плеч и снова покрасила их в светлый. Габриэль всегда считал, что её натуральный цвет идёт ей больше.
Он, должно быть, молчал очень долго, и она не вытерпела:
— Что? Чего ты так на меня смотришь?
— Давно тебя не видел.
— Оставь эту сентиментальность.
Она ещё хотела сохранить холодное равнодушие, но Габриэль не дал ей такого шанса.
— Да ладно, я же знаю, что ты беспокоилась.
— Ты прыгнул на скалы с верхнего этажа замка! — эмоционально напомнила она. — Представь себе, у меня был повод.
— Я не только об этом.
— А я предпочитаю поговорить об этом. Девчонка Тавэла рассказала мне, что случилось, но я никак не могу понять, что с тобой.
Габриэль непонимающе нахмурился.
— Разве что-то не так?
— Не знаю. Я чувствую в тебе эту магию, иную, которой прежде не было. Но не понимаю, что это. Ты можешь что-то рассказать об этом?
— Я очнулся только в лесу, когда Леонсия уже везла меня сюда. Ту хижину почти не помню. Я даже не уверен, не было ли это моим собственным бредом.
— Расскажи мне всё, что помнишь о той хижине.
— Это будет короткий рассказ. — Он улыбнулся, но Дафна оставалась напряжённой. — Вроде помню Леонсию, она говорила мне… впрочем, это неважно. Помню старческий мужской голос, твердящий что-то. Потом очнулся уже в лесу.
— И всё-таки что с Леонсией?
— Говорю ведь: это неважно. Может, я вообще всё это сам себе выдумал.
Она догадалась:
— Что-то личное?
— Да.
— Между вами что-то есть?
— Нет, Даф. Ничего такого.
— Хорошо, я не буду в это лезть. Что-то ещё помнишь?
— Достоверно нет.
Её это заинтересовало.
— А недостоверно?
— Были какие-то галлюцинации. — Сначала он не хотел говорить об этом, но всё же сознался: — Помню отца.
— Как образ или он пытался с тобой взаимодействовать?
— Наверное, как образ. Всё это очень смутно.
Габриэль сжал руками голову, и Дафна, похоже, решила, что пора прекратить допрос. Они какое-то время сидели в тишине, но Рэлу почему-то очень хотелось с ней поговорить. И он спросил:
— Как ты вообще? Я ведь так ни разу и не вернулся в Бруму…
— Когда ты ушёл, я тоже редко там появлялась, — призналась она. — Было много дел в Братстве, чародейской работы за пределами графства тоже, да и… пусто там без тебя стало.
— Оставь эту сентиментальность, — передразнил её Рэл.
Но она не сразу ответила. Теперь пришла её очередь внимательно изучать его взглядом, и Габриэлю стало неловко.
— И когда ты стал таким? Помню, когда тебя только привезли ко мне, ты был запуганным мальчишкой, который меня ненавидел и не смел перечить ни единому моему слову. А сейчас ты не боишься мне язвить и дерзить перед другими братьями.
Он усмехнулся, признавая это.
— Глупая была выходка, да.
Они опять помолчали какое-то время. Габриэль всё же был рад её видеть. Несмотря ни на что.
— А Матье? — решил спросить он, когда молчание затянулось. — Как он?
— Нормально, — немногословно ответила Дафна. — Как обычно.
— Несложно работать с ним? Вы же… до сих пор вместе?
— Вместе. Есть свои нюансы, конечно.
Она сказала это без особой радости. И Рэл не сумел промолчать:
— Что-то не так?
— Нет, всё хорошо. — Рэл всегда видел, когда она врёт, но это было её дело. — Иди отдыхай, Габриэль. Ещё наболтаемся.
— Я два месяца отдыхал, хватит уже. А вот в порядок себя привести не мешало бы. — Он поднялся на ноги и спросил: — Ты ещё долго пробудешь здесь? Я бы хотел обсудить пару вопросов.
Дафна посмотрела на него ласково, как на ребёнка, и, наконец, улыбнулась.
— Я пробуду здесь столько, сколько тебе понадобится.
Габриэль коротким кивком поблагодарил её.
Всё же, как бы странно ни было видеть её в Убежище Тёмного Братства и понимать, что она одна из них, он был искренне рад, что она сейчас здесь, рядом.