Копыта коней ворошили хрустящие сухие листья, укрывающие широкий тракт, и солнце уже поднялось высоко над Сиродилом, окрашивая его медь в ещё более яркие цвета. Фириат смотрел вокруг, на пейзажи чужой страны, и вся эта осенняя пёстрая красота казалась ему ненастоящей и фальшивой. Однако впервые за долгое время он ощущал в груди безмятежное спокойствие, и ему не хотелось о чём-либо волноваться. Он наконец-то позволил себе ни о чём не думать.

Старая вороная Вилии грациозно вышагивала рядом, и эльфийка всю дорогу молчала, а выражение её лица было угрюмым и задумчивым. Она выглядела крайне забавно, когда хмурилась.

Фириат решил хоть как-то начать говорить:

— Может, остановимся в Бравиле? Пообедаем.

— Нет. — Спорить с таким ответом было нельзя. — Бравил проедем мимо.

— Как пожелаешь.

Поняв, что его попытка разговорить её провалилась, Фириат замолчал и отвёл взгляд. Однако Вилия сама продолжила:

— Через час будет трактир. Там и остановимся.

— Это какое-то особенное место? Или тебе просто не нравится Бравил?

Она как-то злобно засмеялась:

— Посмотри на меня! Разве Бравил — не лучшее место для такой, как я?

— Определённо нет. Для тебя — Эльфийские сады в Имперском Городе или Анвильская гавань… но точно не Бравил.

— Возможно, с Анвилом ты не прогадал. У меня есть маленькая мечта жить на маяке и по вечерам пить саммерсетский кофе, любуясь Абесинским морем…

— Звучит романтично.

— У местного подвала, кстати, крайне богатая история.

— Я не слышал.

— Там жил один из Уведомителей, — будто невзначай начала Вилия. — Он разговаривал с разлагающейся головой своей матери, которую убили, когда он был совсем ребёнком, а потом перерезал половину Тёмного Братства. Время от времени он убивал случайных людей и прятал там тела. А ещё у него была бешеная собака, питавшаяся этим мясом.

— Прекрасный рассказ, Вилия, — скептически отозвался полукровка, но эльфийка ничуть не смутилась:

— И абсолютно истинный. Ну, а что насчёт тебя? Что ты теперь будешь делать?

— Понятия не имею. Сегодня мне совершенно не хочется об этом думать.

Они уже подъехали к Бравилу, и Фириат ещё раз мысленно извинился перед Амелией. Он видел, как искренне она хотела ему помочь, и понимал, что поступил с ней крайне неблагодарно. Но их пути разошлись — об этом не стоило жалеть.

— Однако об этом придётся думать, — неожиданно напомнила Вилия, когда они уже перешли Ларсиус и Фириат успел забыть об этом разговоре.

— Тогда… уйду в Гильдию Бойцов. Иного пути у меня нет.

— Почему?

— Потому что я больше ничего не умею. С самого детства меня учили только держать в руках оружие и убивать. Нет, конечно, ещё я могу стать смотрителем маяка…

Украдкой взглянув на Вилию, он заметил, что она всё-таки улыбнулась.

— Есть ещё один вариант. Присоединяйся к Братству.

Он знал, что она предложит ему это. Чтобы Слушатель могла ему доверять, он должен официально отречься от Мораг Тонг и стать одним из Тёмных. А ещё он знал, как она растолкует его отказ. Слова дались тяжело:

— Слушай… я знаю, что это важно для тебя, но… я устал убивать. Я наконец-то вырвался и заплатил большую цену за свою свободу. Мне не хочется возвращаться ко всему этому.

— Я понимаю, — просто ответила она. — Расслабься.

— Не думаю, что понимаешь. — Фириат решил быть с ней искренним, потому что она восприняла его ответ несерьёзно. — Я провёл в Мораг Тонг всю жизнь. Всю, сколько себя помню. И только сейчас я наконец-то могу дышать свободнее.

— И как так получилось?

— Мои родители очень рано умерли, и нас с Ренфри забрал брат отца. Забрал в Мораг Тонг, потому что был одним из них. И мы росли среди ассасинов, обучались их искусству, нас готовили стать такими же. Ренфри всё это нравилось, а мне… — он покачал головой. — И когда миновала наша шестнадцатая осень, нам отдали приказ совершить первые казни. Ренфри нужно было убить какого-то менестреля, она быстро справилась со своим контрактом и была чрезвычайно горда этим, а вот мне повезло не настолько.

— И кого должен был убить ты?

— Очень добрую женщину, работающую в пекарне. Я как-то стащил у неё пару пряников и попался. — Обычно о таком рассказывают с улыбкой, но Фириат вмиг помрачнел. — В наказание она заставила помогать ей по хозяйству, и как-то так и повелось. Каждый вечер я приходил, чтобы помочь ей, потом мы вместе пили чай с пряниками, разговаривали… она знала обо мне всё, и я совершенно не боялся делиться с ней чем-либо. Со временем она заменила мне мать.

— И у тебя совершенно не было выбора? Ты бы мог дать ей сбежать или и вовсе сбежать с ней.

— Выбор был. Только вот выбирать мне пришлось между ней и Ренфри. И я выбрал сестру.

— Паршиво. — Босмерка отвернулась к мерцающей за лесом воде Нибена. — У меня всё случилось не так драматично.

— И как же? Кого ты убила в первый раз?

— Да так, одного обычного подонка.

— В целях самозащиты?

— Нет, намеренно. — Вилия поёрзала в седле, расправила плечи и обернулась на Бравил, услышав, что их догоняет одинокий всадник. Вскоре он пронёсся мимо, запылив сухую дорогу, и это событие уже через мгновение потеряло всякий смысл. Девушка продолжила: — Тогда я жила в Валенвуде, неподалёку от Сильвенара. Разводили с родителями кроликов, ели соседей — ну, знаешь, как настоящие лесные эльфы. А потом родители заболели и умерли. Всё наследство досталось моему старшему брату. И он всё пропил. А что не пропил — у него отобрали плохие парни.

— Так ты… убила брата?

— Это оказалось не так-то просто, как мне тогда представлялось. После того как нас вышвырнули уже не из нашего дома, он забрал оставшиеся деньги и, бросив меня, бежал на север. Я пошла по его следам. Чтобы выжить, мне проходилось продавать себя мужчинам за кусок еды и воровать. А потом я незаконно пересекла границу. Ну? Как тебе такая история?

Фириат не знал, какой реакции она ждала от него. Наверное, думала, что теперь он сбежит от неё при первой возможности.

— Тебе пришлось нелегко, — осторожно заметил он. — Мне жаль, что ты была вынуждена пройти через такое.

Она проигнорировала его осторожную жалость.

— Я догнала брата только в Имперском Городе. И перерезала ему горло. Вот так вот всё и случилось.

— После этого тебя забрало Тёмное Братство?

— И это стало самым лучшим событием в моей жизни.

Он усмехнулся:

— А как же встреча со мной?

Жгучий зелёный взгляд разъярённо впился в него, но Вилия ничего не сказала, только пришпорила лошадь и пустилась в галоп.

Вскоре справа показалось серое здание какого-то безлюдного трактира, и эльфийка натянула поводья, разворачивая вороную к спутнику. Фириат с досадой оглядел перекошенную постройку, не веря, что это место стоит того, чтобы тратить на него своё время. Однако Вилия с улыбкой огласила:

— Добро пожаловать в “Дурное знамение”, Фириат! Я здесь постоянный посетитель.

Когда они привязали лошадей у входа и вошли внутрь, он не сдержался:

— Очаровательное место, не находишь?

Однако Вилия проигнорировала его восторг и направилась прямиком к трактирщику, который обрадовался ей как самой долгожданной гостье. Учитывая, что кроме них здесь никто не остановился, наверное, так оно и было. Внутри гулял сквозняк, пахло сыростью и плесенью, а в углу что-то тихо шуршало — то ли мышь, то ли крыса.

Хозяин, высокий узколобый норд, радушно обнял Вилию, и Фириату показалось, что такой громила вполне мог насмерть раздавить маленькую босмерку и даже не заметить. Однако Вилия, кажется, давно привыкла к столь эмоциональному приветствию.

— Давно не заглядывала, Вили! — прогундосил он и, даже не спрашивая, налил ей и себе пива. — Перекусить зашла или на ночь останешься?

— Только на обед, — уточнила она. — И не одна.

— О, — он только сейчас заметил замершего в углу полукровку. — Так это… это твой друг, да?

— Это Фириат.

Трактирщик крепко пожал руку новому знакомому, недоверчиво осматривая его с ног до головы и делая какие-то выводы насчёт вооружения, а потом запоздало представился:

— А я Манхейм. Рад приветствовать тебя в своей скромной обители.

— Да. Спасибо, — неуверенно поблагодарил босмер. — Очень рад.

— Ну, вы присаживайтесь тогда, что ли.

Вилия улыбнулась ему:

— Когда состряпаешь нам что-то более-менее съедобное, то присоединяйся, — и, забрав обе кружки, ушла за дальний столик.

Здесь было сумрачно: свет практически не просачивался сквозь мутное восточное окно, — а когда они приблизились, то из угла всё-таки выбежала мышь и быстро пересекла весь зал. Манхейм бросил в неё какую-то тряпку — не попал.

— У тебя хорошие друзья, — скромно заметил Фириат. — Добродушные.

Она засмеялась. «Дурное знамение» неведомым образом подняло ей настроение.

— Манхейм хороший человек. Одиноко ему тут, грустно, вот он и странноватый такой. Но он добрый и даже по-своему заботливый.

— Я никого и не осуждаю. Просто твоя жизнь кажется мне необычной, и для меня… волнительно так резко в неё ворваться.

Она сделала несколько глотков и посмотрела на него как-то особенно, зачарованно. Всегда полный иронии голос прозвучал неожиданно чисто:

— А что дальше? Ты ворвался в мою жизнь, выгнать тебя не получается… что дальше?

— Я думал, вчера вечером ты ясно дала ответ на этот вопрос.

— Ты признался мне в чувствах, мы переспали. И ты рассчитываешь на что-то большее? Или мы можем просто иногда встречаться и спать друг с другом?

— Ты думаешь, я смогу так поступить? Я хочу быть с тобой. Меньшего мне не надо.

Она снова припала к кружке, осмысливая эти слова. Похоже, ей всё это не давалось так легко, как ему. И тут Вилия неожиданно подтвердила его догадки:

— Я понятия не имею, как это всё делается, Фириат. Со мной все ограничивались только меньшим.

Босмер был благодарен ей за искренность и с улыбкой пообещал:

— Ты не разочаруешься.

— Мне хочется тебе верить, Фириат. Но мне нужно время, чтобы осмыслить это и принять.

— Что ты предлагаешь?

— Я в любом случае должна буду уехать на несколько дней. Кира собирается в кое-какую экспедицию, и я хочу быть с ней. Так что, когда мы прибудем в Найкар, я оставлю тебя.

— Что это за экспедиция? Куда она собирается?

Какое-то время Вилия молчала, смотрела на него своим жарким зелёным взглядом, наверняка думая, можно ли ему рассказывать, но потом ответила:

— В Санкр Тор. Она ищет один древний артефакт.

— Это крайне опасная экспедиция, — медленно заметил он. — Кто ещё с вами будет?

— Лина, наверное.

— Всё?

— Пожалуй.

— Я поеду с вами.

— Нет! — возмущённо вскрикнула она. — Это исключено!

— Почему?

— Да Кира терпеть тебя не может!

— Правда? Мне так не показалось.

— Ты ведь из Мораг Тонг!

— Уже нет. Кира умная девушка и понимает, что в такой экспедиции будет полезен каждый меч. А у меня их два. Она не откажется от моей помощи, а я смогу быть спокоен за тебя.

Вилия резко поднялась на ноги, крикнула:

— Да что со мной может случиться?! Зомби сожрут?

— Успокойся. — Это прозвучало настолько властно, что Вилия сама удивилась, почему его голос на неё подействовал. — Я думаю, что это стало бы хорошей отсрочкой для нас обоих. Мне нужно понять, что дальше делать со своей жизнью, а тебе — что делать со мной. Так давай постараемся разобраться во всём вместе.

Она шумно сглотнула, взяла кружку, допила пиво и обречённо кивнула.

— Ладно. Если Кира на это согласится.

Манхейм как раз принёс им обед и присоединился к беседе. Пришлось разговаривать на более общие темы, и у Вилии не осталось возможности спорить.

Найкар в разноцветных красках осени выглядел мрачно и величественно. Въезжая в ворота, Вилия неожиданно поймала себя на мысли, что ей нравится это место: ухоженные не слишком густые сады, гордая архитектура, благородная каменная набережная и озеро, обволакивающее поместье с востока ласковым туманом. Несмотря на потребность в лечебнице и столь удачное расположение вблизи Кольцевой дороги, здесь властвовали тишина и спокойствие, и эльфийка впервые отдала должное Аполлону — он вложил во всё это огромное количество своих сил, времени и денег.

Раньше Найкар был всего лишь загородной резиденцией его отца. Одинокое поместье охранялось несколькими наёмниками, выглядело безжизненным, покинутым, здесь не было ничего интересного для проезжающих мимо путников и уж точно сюда не стекались со всего Сиродила с какой-то определённой целью, как это происходило сейчас. С появлением лечебницы всё изменилось. Построенные вокруг неё таверна и часовня давно стали независимыми и привлекали огромное количество случайных проезжих, и каждый заработанный ими септим продолжал улучшать поместье, делая его всё более богатым, известным и востребованным. Так что Вилия не могла не признать, что всё это — заслуга Аполлона, а не его отца.

Она отправила Фириата в таверну, велев дожидаться её там, а сама взяла коней под уздцы и, введя их в стойла, отдала в распоряжение конюшего. Её вдруг бесстрастно поприветствовали:

— Здравствуй, Вилия.

В ответ эльфийка только и сумела вымолвить:

— Угу.

Сегодня Лина выглядела совершенно иначе. Она была в чёрном, но не в траурном чёрном, как могло показаться, а в благородном, утончённом, дорогом, украшенном бисером и серебряными нитями, — и чёрный был ей к лицу. Она не стала заплетать привычную косу, и блестящие волосы упали ей на спину медовыми волнами, и только диадема, как раньше, блестела в них нежными переплетениями. Сейчас даже взгляд чародейки показался Вилии незнакомым — это был твёрдый решительный взгляд властной женщины. Прежде Лина никогда не была такой.

— Семнадцать Великих Даэдра!.. — проглотив ком в горле, наконец высказалась эльфийка. — В какой момент я провалилась через Прорыв Дракона, раз теперь вижу тебя такой?

— У меня сегодня важная встреча, — совершенно честно ответила бретонка. — Я должна произвести правильное впечатление.

— Это свидание?

— Деловая встреча.

— Так я и думала.

Лина забавно свела вместе тонкие брови.

— Считаешь, что никто не решится пригласить меня на свидание?

— Я этого не сказала. — Вилия скрестила руки на груди и с трудом признала: — Тебе очень идёт.

— Так… — На бледном лице мелькнула неуверенная улыбка. — За всё время нашего знакомства ты впервые делаешь мне комплимент. К чему это?

— Ты лучше сядь. — Лина недоверчиво промолчала, и эльфийке пришлось повторить громче: — Сядь!

Фианель вздрогнула и неосознанно подчинилась, опустившись на лавку. Её белая лошадь обеспокоенно зафыркала, приняв повышенный голос за опасность. Вилия выдохнула, запустила пальцы в волосы, убрала с лица мешающиеся грязные пряди и, наконец, проговорила:

— Короче, я должна перед тобой извиниться. — Лина ошеломлённо промолчала, но приготовилась слушать дальше со всей внимательностью. — Я безосновательно относилась к тебе как последняя сволочь и только сейчас, после всего, что случилось в Морровинде, поняла это. Я не знаю, какого Обливиона с тобой творится, и что это за хренотень была с тобой в Вивеке, но я тогда чуть в штаны не наделала со страху. А ты живёшь такой с детства.

Заинтересованная улыбка исчезла с лица чародейки. Она посмотрела в сторону и коротко потребовала:

— Хватит.

Вилия вспылила:

— Я всю дорогу думала, как скажу тебе об этом, а ты говоришь мне “хватит”?! Имей совесть!

— Просто здесь не о чем говорить.

— Фириат рассказал мне, что ты спасла ему жизнь, жертвуя своей.

Это уже показалось Лине интереснее. Она поднялась, недоверчиво нахмурилась и пожала плечами:

— Это для него всё так выглядело. Для меня это совершенно ничего не стоило.

— А то, как ты носилась со мной, когда вы меня нашли? — возразила Вилия. — После того даэдрота в канализации я вряд ли бы сейчас здесь с тобой разговаривала!

Лина не знала, как на всё это реагировать, и постаралась увести разговор в другое русло:

— Ты сказала о Фириате. Но вот только он не мог тебе всего этого рассказать, если только…

— Он здесь, — подтвердила её догадки Вилия и, забрав сумки, направилась к выходу, напоследок бросив: — Надеюсь, ты не станешь трепать об этом разговоре.

— Ты всё ещё очень плохо меня знаешь, если так думаешь.

Вилия этого уже не услышала или не захотела услышать. Лицо и уши почему-то горели, сердце в груди ходило громко и быстро, и вспоминать о состоявшейся встрече не хотелось. Она чувствовала себя крайне глупо.

Эльфийка успела заметить в конюшне вороную Киры, а это значило, что имперка была здесь, поэтому Вилия зашла в поместье, непривычно тихое и безлюдное, поднялась на третий этаж, но стучать в высокую центральную дверь не решилась, прислушиваясь. За стеной очень тихо разговаривали, и по интонации мужского голоса Вилия поняла, что разговор был очень серьёзным.

Кира зло собирала вещи в дорогу, кладя в свою заплечную сумку всё самое необходимое, и тщетно пыталась делать вид, что остаётся равнодушной к его словам. Аполлон сидел в кресле и наблюдал за ней. Всегда неприступная, холодная и гордая, сейчас она выглядела растерянной и застигнутой врасплох.

— Признай, что у нас всё давно к этому шло. Всё с самого начала было так. И давай уже как взрослые люди решим всё спокойным разговором.

— Напомнить тебе, как было с самого начала? — Кира остановилась в центре комнаты, скрестила руки на груди. — Ты из кожи вон лез, чтобы заполучить меня, признавался в высоких чувствах и вечной любви. И вот я стала твоей. Теперь — что? Я ведь предупреждала тебя, постоянно предупреждала, что со мной не будет просто. Так к чему тогда нужен был весь этот фарс, если ты знал, что всё закончится именно так?

— Знал? На тот момент я знал лишь то, что люблю тебя. За твой ум, красоту, любознательность и жажду приключений. И я самоуверенно полагал, что во мне есть что-то, что сможет привлечь тебя. Но всё это время ты продолжала играть моими чувствами, перечитывать ночами книги из своей тумбочки и просыпаться от кошмаров с именем “Люсьен” на губах. Так что я-то как раз ничего не знал. А ты знала, что не сможешь быть со мной. Так зачем сказала “да”? Ради денег?..

Кира едва сдерживала слёзы. Она много раз представляла себе этот разговор и понимала, что однажды он произойдёт, но не была готова к такой прямой острой правде, бьющей в самую грудь. Аполлон во всём был прав: она не любила его и знала, что не сможет полюбить. Она всё ещё помнила Люсьена и Тёмное Братство, она всё ещё разрывалась между этими двумя мирами, и ей необходимо было сделать, наконец, выбор. Только вот однажды она его уже сделала — бросила всё и ушла к нему, однако это ничего не решило. И точно так же она не могла сейчас уйти от него, потому что слишком многое изменилось за это время.

Она, Дагон бы её побрал, успела к нему привязаться и сжиться с мыслью, что он — её.

— Ты не понимаешь…

— И вряд ли пойму. — В отличие от неё, окончательно запутавшейся в самой себе, Аполлон оставался спокоен и рассудителен. Он точно знал, чего хочет. Поднявшись из кресла, он подошёл к ней вплотную, коснулся хрупкого плеча и тихо продолжил: — Ты никогда не открывала передо мной свою жизнь, но я уважаю тебя и уважаю твоё прошлое. Не знаю, ради чего ты начала всё это, может, думала, что со мной сможешь всё забыть и быть счастливой, но не смогла. Прости за это, но знай, что я действительно пытался сделать тебя счастливой. Я думаю, важно — что мы попробовали. Мы попробовали и у нас ничего не получилось. Так зачем держать друг друга взаперти и лишать дальнейшего счастья? Я верю, что однажды какой-то мужчина сможет сделать тебя счастливой. Что же касается меня, то я окончательно понял, что хочу видеть рядом с собой другую девушку.

Кира скинула его руку и удивлённо посмотрела в голубые глаза, в которых читалась твёрдая решимость и железная воля. Сейчас всё сразу встало на свои места.

— Так вот в чём дело. Ты просто нашёл другую.

— Я понял, что мне нужна совершенно другая девушка, — ровным голосом повторил он. — Не такая, как ты.

— И кто она?

— Лина.

В покоях повисла неловкая тишина, и жаркое осеннее солнце заполнило своими лучами пространство, нагрев воздух так, что дышать им стало невозможно. Кира обошла Аполлона, приблизилась к окну, из которого открывался вид на озеро и белокаменную столицу, и очень тихо произнесла:

— Я знаю. Думала, что мне всё это кажется, а ты всё это время спал с ней.

— Я ни разу с ней не спал.

— Ты ничуть не изменился, Аполлон. Как был самовлюблённым эгоистичным мальчишкой, так и остался. — Прежде чем он успел попросить её пояснить, Кира резко развернулась и повысила голос: — Лина! Она совсем ещё девчонка, а ты хочешь попользоваться ей и бросить так же, как поступил со мной?

Он только и сумел ответить:

— Мне жаль, что для тебя наши отношения выглядят именно так. — И Кира поняла, что — нет. Он не остался тем мальчишкой, каким был раньше, он действительно изменился, раз даже на такие жестокие слова может ответить спокойно и рассудительно. Он решил: — У нас будет несколько дней подумать обо всём этом. Когда вернёмся из Санкр Тора, то нам предстоит принять окончательное решение.

— Что? — Кире едва удалось подавить подступающую ярость. — Ты с нами не едешь, Аполлон.

— Еду, — как ни в чем не бывало отозвался он. — Вы затеяли опасное путешествие, и мужчина в вашей компании точно не будет лишним. Я нисколько не сомневаюсь в твоей способности управляться с мечом и уж тем более не беспокоюсь за Вилию. Я беспокоюсь только за чародейку.

Она устало опустилась в его кресло, сжала голову руками и больше ничего не хотела слышать. Сейчас больше всего на свете хотелось скинградского вина.

— Ясно, — сухо вымолвила Кира. — Я поняла. Обещаю обо всём подумать, а сейчас, пожалуйста, оставь меня. Прошу.

— Хорошо.

Он снял со стены свой плащ и вышел из комнаты. Внутри было пусто и удивительно безмятежно: рассказав обо всём Кире, он наконец-то искренне ответил самому себе на все неоднозначные вопросы.

На улице дышалось легко, пахло влажностью воды, увядающей природой и отцветшим высыхающим садом. Эта осенняя свежесть дурманила, и сейчас как никогда хотелось поддаться ей, выпить стакан дорогого бренди и на время забыть обо всём, что столько месяцев не давало покоя. Ноги сами свернули к таверне.

Зайдя внутрь, Аполлон бегло осмотрелся — в одиночестве пить не хотелось, а единственной подходящей компанией показался вооружённый двумя клинками лесной эльф, задумчиво устроившийся в углу с кружкой пива, будто ждал кого-то. Аполлон кивнул трактирщице, жестом прося принести ему два стакана, и приблизился к незнакомцу.

— Не занято?

Тот пожал плечами:

— Садись.

— Аполлон.

— Фириат.

Они пожали друг другу руки. У парня был странный акцент, совсем не похожий на южный, и по тому, как отчуждённо он держался от остальных и с каким недоверием смотрел на обстановку вокруг, можно было судить, что в Сиродиле он едва ли больше недели. Трактирщица принесла им два стакана и бутылку бренди, и Аполлон, покрутив алкоголь в руках, улыбнулся и пояснил:

— Не люблю пить в одиночестве.

— Угощаешь?

— Разумеется.

— Тогда давай.

Аполлон плеснул янтарного напитка, и сознание мгновенно окутал восхитительный терпко-цветочный аромат. Это было именно то, что ему нужно.

— Недавно здесь?

— Только приехал.

— Есть какое-то дело или проездом?

— Моя… кхм… дама сердца приехала сюда к своей подруге и оставила меня гнить в трактире.

Аполлон усмехнулся, решив, что это лучше бабских посиделок, а потом зачем-то сказал:

— А я только что признался своей, что люблю другую.

— И сейчас ты пьёшь в таверне с первым встречным.

— Отмечаю свою маленькую победу над самим собой, в первую очередь, — тонко пояснил Аполлон.

Фириат отсалютовал ему стаканом:

— Выпьем.

Дверь в таверну протяжно скрипнула, и на пороге появилась тощая фигура Вилии. Босмерка сразу нашла нужный столик, подошла к нему и, молча забрав у Аполлона бутылку, сделала пару глотков прямо из горла. Он ничего не сказал ей.

Следом за эльфийкой вошла и Кира. Её походка была резкой, девушка выглядела встревоженной, но решительной. Аполлон очень хорошо знал такое её настроение. Сейчас она пойдёт в атаку.

Так и случилось.

Кира подвинула к их столику ещё один стул, откинулась на спинку и с язвительной улыбкой посмотрела на полукровку.

— Фириат, ну надо же. Ты в самом деле вернулся к Вилии! — Интонация её голоса не была настоящей, и полуэльф не понимал, в чём она собралась его обвинять. — Бросил всё, сбежал из Морровинда — и всё это только ради того, чтобы быть с ней!

— Морровинд! — Аполлон ударил кулаком по столу. — Так и знал!

Кира продолжила:

— И даже собрался идти с ней в нашу экспедицию, едва услышав об этом…

— До вашего артефакта мне дела нет, если ты об этом. Я лишь хочу, чтобы никто не пострадал.

Имперка наклонилась к нему и произнесла ядовитым шёпотом:

— И ты о нём впервые слышишь, да?

— Впервые.

— И о некой Амелии Алидор, наверное, никогда не слышал?

Он искренне ничего не понимал.

— При чём тут Амелия?

— Так ты не станешь отрицать, что знаешь её?

— Мы плыли на одном корабле в Сиродил. Она показалась мне весьма милой. Даже предложила помочь в поисках Вилии. Так в чём дело?

Кира перевела взгляд на Вилию, та только пожала плечами: здесь нет ничего подозрительного. Девушка позволила себе минуту подумать, а потом призналась:

— На днях она приходила ко мне. Поделилась информацией о нашем конкуренте, на которого работала. Этот парень несколько раз пытался нас убить.

— Я об этом не знал.

— Похоже, что так. Амелия передавала тебе привет. Сказала, что прийти ко мне и всё рассказать её побудила именно встреча с тобой.

Фириат молча принял эту информацию, плеснул в свой стакан и выпил одним большим глотком. Глядя на собравшуюся компанию, Аполлон крикнул трактирщице, чтобы принесла ещё.

Этот вечер нужно было провести именно так.