i'm tired of being careful, tiptoe,

trying to keep the water warm

let me under your skin

Полумрак красной комнаты скрывал многое, но не всё. Некоторые моменты никогда не ускользнут от внимания Тэхёна, и главным из таких было удовольствие.

Он всегда находил его. Он знал, где искать. Оно было в изменении дыхания, в тёмном взгляде, в усилении хватки на бёдрах. Он находил его даже в полусознательном состоянии — пока тело устало двигалось по инерции, взгляд запоминал удовлетворённый вид, слух ловил каждый звук, ладони прижимались к чужому телу, собирая тепло.

В подобные моменты не было ничего лучше, чем видеть удовольствие под собой. Тэхён готов был отдать за это всего себя, даже если из-за этого он выдыхался настолько, что не оставалось выбора, кроме как признаться в этом:

— Не могу...

В его шёпоте слышалось отчаяние, но ему было всё равно после десяти минут стараний кончить второй раз. Сидя сверху почти без сил, он думал только о том, как получить свой оргазм и не упустить чужой.

Неозвученная просьба о помощи висела в воздухе пару мгновений, будто словам требовалось время, чтобы добраться до чужого разума. Когда цепь ошейника натянулась, Тэхён бездумно последовал за ней, успевая пройтись взглядом по лицу за мгновение до поцелуя. Напряжённое тело тут же расплавилось, и все лишние мысли испарились. И в этот момент умиротворения он почувствовал движение.

В таком приятном состоянии долго стараться не пришлось, да и старался уже не он. Всего за несколько секунд он получил, что хотел.

Вжимаясь в тело под собой, он был слишком доволен, чтобы обратить внимание на неудобство от зажатой между ними цепи ошейника. Тепло и комфорт быстро заставили его забыть, что кончил только он, поэтому когда Югём снова двинулся, из него вырвался короткий звук, похожий на хныканье. Услышав себя, он невольно смутился, но, казалось, смутило это только его одного.

— Шшш... Ещё чуть-чуть, — по спине лёгким касанием прошлась ладонь.

Прикосновение было успокаивающим, и пусть Тэхён в успокоении не нуждался, это было приятно.

Собравшись с мыслями, он приподнялся, чтобы дать возможность свободно двигаться. Цепь ошейника тихо зазвенела, привлекая внимание, и когда она скатилась на кровать, Тэхён накрыл её ладонью. Звон прекратился и остались только приятные звуки возбуждённого дыхания. Их Тэхён ловил так же, как ловил удовольствие. С вниманием и жадностью. Полностью и до последней секунды.

Он не следил за временем, но не думал, что всё кончится так быстро. Даже не проверяя телефон, он был уверен, что израсходовал почти весь свой час. И куда ушло всё это время?

Сознание начало проясняться, и усталость накрыла так сильно, что тянуло к земле. Тэхён хотел бы прямо сейчас скатиться на кровать и не двигаться следующие пару часов, но вместо этого просто улёгся сверху. Даже самые маленькие решения здесь имели значение, и он усвоил это довольно быстро. Стоит на секунду ослабить бдительность — всё закончится на расстоянии в несколько метров в тишине. Секс закончился, но момент заканчивать он не был готов. Рисковать он тоже не хотел бы, но он уже рисковал достаточно даже просто потому, что появился здесь после того, что случилось с меткой.

Всё, чего он хотел, это ещё несколько минут покоя. Не думать о метке, о боли, о жизни за этими стенами. О пропасти между ними двумя, которая никак не уменьшалась.

Когда боков коснулись ладони с очевидным намерением поднять, Тэхён напрягся всем телом, и выпустил недовольный вздох, не двинувшись с места. Второй попытки не было, и это заставляло задуматься. Но сколько бы он ни пытался вычислить, как именно Югём выбирал, когда быть до нездорового упрямым, а когда сдаваться без боя, он так и не разобрался.

Повернув голову, он перевёл взгляд на лицо в сантиметрах перед собой. Ничего особенного он не ожидал увидеть, но почему-то думал, что это будет что-то похожее на умиротворение. Вместо этого он увидел взгляд, направленный в потолок, а в нём — темнота, которая могла быть только от тяжёлых мыслей. Он не был похож на довольного человека после хорошего секса, а Тэхён был на сто процентов уверен, что это был хороший секс, потому что редко в таком не ошибался.

Думая об этом, он понял, что и сам не на седьмом небе от счастья, и это не впервые. С каждым разом с ним холодная мерзкая меланхолия становилась сильнее, и Тэхён уже не мог вспомнить, когда в последний раз не чувствовал ничего отвратительно тоскливого, находясь здесь.

Он постоянно в своей голове, и весёлого там явно мало. В задумчивом состоянии его лицо не было счастливым, никогда. Оно не бывало даже просто расслабленным. А удовлетворённый вид на нём был таким невероятным явлением, что в те редкие моменты, когда он появлялся, это выглядело почти нелепо. Что с этим делать, Тэхён, конечно, понятия не имел. Он умел выковырять проблему и начать на неё жаловаться, а вот с решениями возникали трудности.

Говорить обо всём этом вслух, разумеется, не вариант. Югём с первого слова прикроет и разговор и всю встречу.

Тэхён отвёл взгляд и, наконец, скатился с чужого тела на кровать. Сразу после этого он схватил Югёма за руку, не позволяя встать с кровати. Первый раз, когда ему удалось сделать это вовремя. Сопротивления не было, и это не могло не удивлять, но задуматься об этом он не успел, услышав предложение, от которого невозможно было отказаться:

— Пойдём в душ, — Югём обернулся, сидя на краю.

Тэхёну это всегда было по душе, даже если могло приводить к неприятным размышлениям. Всё же это время вместе, да ещё и такое откровенное.

Он всё ещё надеялся, что однажды ему удастся лично увидеть момент, когда Югём снимет браслет, хотя бы в душе, но сегодня эти надежды не исполнились. Удивляться было нечему, но разочарование всё равно накрывало с новой силой каждый раз, когда взгляд падал на руку, плотно обтянутую почти по локоть чёрной искусственной кожей со шнурками.

Тэхён помнил, что видел на лестнице несколько недель назад. Помнил и слова Югёма к матери и его лицо, и то, как выглядела его метка. Как теперь выглядела и тэхёнова. И всё же он не был уверен, могло ли только это быть причиной так серьёзно прятать руку.

Югём, конечно, не расскажет, сколько не спрашивай. Он не позволит забраться ему в голову. Он даже заглянуть туда не даст.

Обидно.

От этой мысли Тэхён неосознанно нахмурился, и это не прошло мимо внимания Югёма, но прежде чем он решил бы спросить, внимание привлёк намокший напульсник на правой руке.

— Не снимешь?

— А... — Тэхён глянул туда, а потом отвёл взгляд. — Нет.

— Намокнет.

Уже намок. Ткань потяжелела и ощущалась неприятно, но беспокоиться нужно не было не за дискомфорт, а за риск, что напульсник может съехать ниже из-за веса.

— Сниму после тебя, — саркастично отозвался Тэхён.

— Не вредничай.

— Я не шучу.

Югём уменьшил воду и серьёзно посмотрел в глаза:

— С каких пор для тебя это проблема?

— А что насчёт тебя? — Тэхён многозначительно посмотрел на его руку.

— Хочешь в игры играться — играйся с собой, — Югём отложил мочалку и вручил ему душ.

Тэхён недовольно нахмурился, но когда увидел, что он уходит, тут же сдался:

— Стой, — он с самого начала понимал рискованность темы, но попытаться стоило; не сработало, значит, не сработало. — Забей на руки. Но можешь хотя бы в душ со мной зайти?

Югём посмотрел на него, и Тэхён уже приготовился к отказу, но после напряжённого ожидания решение оказалось положительным. Он с трудом смог удержать счастливую улыбку, когда увидел, как Югём начал снимать свои украшения.

Разумеется, кроме того самого браслета. Ожидать ещё и этого было бы слишком самонадеянно.

По этой же причине было решено не пользоваться ничем мыльным. Тэхёну на самом деле было всё равно. Он был счастлив просто проводить время вместе под приятным потоком тёплой воды. Водить руками по мокрой коже, иногда встречаться взглядами. И губами. Ему нравилось думать, что поток воды снова и снова смывал всё, что они делали, и он с удовольствием готов был всё повторять, пока не устанет. Или пока Югём не решит, что на сегодня уязвимости достаточно. Никогда не знаешь, что наступит раньше.

С возвращением в комнату всё немного изменилось. К лучшему. Тэхён был немного удивлён, когда не пришлось просить лечь с ним на кровать — Югём оказался там почти в одно время с ним, не потрудившись даже натянуть на себя что-то помимо белья. Тэхён хорошо понимал, когда удача на его стороне, и умел вовремя воспользоваться моментом. Придвинувшись, он с удовлетворённой улыбкой улёгся на чужой груди. Тепло любимого тела было последним необходимым элементом для улучшения настроения.

Любимого.

От этой мысли в груди потеплело, но Тэхён не успел задуматься об этом, отвлекаясь на прикосновение к плечу. Лёгкие ласкающие касания пальцев заставляли глупую улыбку счастья становиться больше. Тэхён не заметил, как начал и сам выводить узоры на чужой груди. Каким бы тривиальным это ни было, это ощущалось как самый настоящий момент единения. Редкий момент покоя и будто даже взаимопонимания. Не пришлось просить, не пришлось ловить за руку и укладывать в постель. Будто он точно так же просто хотел этого.

Идеальный момент, пусть и в полной тишине.

Нет, именно потому, что в тишине. Иначе кто-то обязательно сказал бы что-то, что всё испортило бы. Своему языку Тэхён уже не мог доверять, да и за реакцию Югёма никогда нельзя было ручаться. Любое неудачное слово могло разрушить всё. И именно поэтому так много «опасных» слов лезло в голову. Настойчивые идеи о том, что можно было бы сказать. Так, чтобы ничего не испортить, но разбавить тишину чем-то хорошим.

Например, как он хотел бы продлить эти минуты в вечность. Или о чувствах. О любви, проскользнувшей недавно в мыслях. О возникшем внутри тепле, которым хотелось бы поделиться. Вслух. Потому, что может оказаться, что всё это уже было у него на уме. Всё же сегодняшний вечер был особенным. Не поэтому ли? Или это просто то, что придумывал уставший разум Тэхёна, убеждая его, что чувства могли бы быть поняты. Может, даже приняты.

Тэхён всеми силами пытался побороть это обнадёживающее чувство, но то ли оно оказалось слишком сильным, то ли он оказался слишком слабым, а он всё же проиграл, и признание вырвалось наружу:

— Люблю...

Всего одно слабое короткое слово смогло остановить время в комнате.

Тэхён, как всегда, пожалел о сказанном сразу же, но паниковать не спешил — надежда всегда умирала последней.

Рука на плече замерла, и он тоже замер, ожидая, но когда ладонь и вовсе исчезла, сердце рухнуло в живот. Опустив брови, он отнял голову от груди и медленно приподнялся, чтобы посмотреть на чужое лицо. Вопреки надеждам, на нём нельзя было ничего прочитать. Не получилось даже просто поймать взгляд.

Тэхён выпустил разочарованный смешок и сдвинулся к краю кровати, поднимая с пола джинсы. Только сейчас, наконец, он услышал чужой голос:

— Тэ.

Тэхён качнул головой и встал на ноги, подтягивая джинсы на себе.

— Тэхён.

— «Тэ», — исправил Тэхён. — Не напрягайся, я понял.

— Тебе виднее, что я думаю.

Тэхён агрессивно натянул на себя футболку и обернулся:

— Не трудно догадаться, — воспоминание о том, как с плеча исчезла рука, всё ещё заставляло всё внутри мерзко сжиматься. — Я не прав? Слушаю.

Югём закатил глаза и тоже сел, чтобы одеться.

— Значит, я прав, — договорил Тэхён.

— Тебя это волнует? — Югём раздражённо вжал свою рубашку в кровать, поворачивая голову. — Чтобы ты был прав?

— Нет, я хочу быть не прав. Я очень хочу услышать, что я «не так всё понял», но разве это правда?

Югём не ответил. Тэхён поджал губы и слабо кивнул, продолжая собирать свои вещи. Своё недовольство он никогда не скрывал, но в этот раз надеялся быть особенно очевидным, чтобы это было последним, что запомнится, если это окажется последней встречей. А после такого позора только чудо заставит его снова появиться здесь.

— Ещё один урок мне следить за словами, да, — сказал Тэхён, подбирая свой рюкзак.

Югём уже давно закончил одеваться, но всё ещё оставался возле кровати:

— Я с самого начала говорил, что ты не поймёшь.

До этих слов Тэхён готов был выйти за дверь и покончить с этим, но теперь у него был повод спорить. А значит, задержаться.

— Ты и не пытался объяснить, — он опустил брови, бросая рюкзак обратно на пол.

— А ты бы слушал? Ты бы понял? — Югём тоже нахмурился. — Когда это не про тебя, у тебя в голове пусто.

Тэхён открыл рот, на секунду растерявшись, но он не успел даже понять, надо ли было оскорбиться, как разговор продолжился.

— У тебя всё на лице написано.

— Правда? — Тэхён саркастично усмехнулся. — Значит, и признание было написано? Это всё объясняет. Я думал, ты растерялся, но раз ты всё знал, значит, ты просто испугался.

Югём цыкнул, но перед ответом заставил себя замолчать, будто менял одно на другое. В конце концов он ответил явно не то, что собирался изначально:

— Ты вроде собирался усвоить урок и трепаться поменьше.

Сейчас был бы лучший момент замолчать, но Тэхён видел не путь к отступлению, а провокацию. Он не мог остановиться, даже понимая, что каждое слово делало только хуже.

— Ну, почему ты такой? — после тяжёлого вздоха в голосе появилась насмешка. — Кто-то разбил твоё хрупкое сердечко и ты решил героически закрыться от мира?

Лицо Югёма изменилось. С него исчезли любые признаки эмоций, и ответ прозвучал точно так же равнодушно:

— Вот поэтому ты бы не понял. Ещё ничего не знаешь, а уже говоришь так.

Тэхён тоже изменился, но он наоборот смягчился и заволновался. Раздражение и недовольство быстро уступили место стыду.

— Я не всерьёз, — сказал он, осторожно глядя в глаза. — Просто обидно.

— И всё сводится к тебе, да?

— Ну, про тебя ты говорить не хочешь.

— Ты знаешь, что я не об этом.

— Я бы с радостью думал о тебе больше, но ты не дашь. Тебя даже понять нельзя.

— Ещё не понял, почему?

— Опять загадки, — Тэхён всплеснул руками, закатывая глаза. — Как надоела эта херня...

— Значит, хочешь знать? — Югём сохранял хладнокровный вид, но на этот раз в голосе было больше жёсткости, за которой скрывался хорошо сдерживаемый гнев и, может, даже отвращение. — Да, представь себе, «хрупкое сердечко» может быть разбито даже у таких, как я. Твоё сердечко тоже, наверное, разбито. Над этим ты издеваться что-то не торопишься. Моя очередь? Или только тебе можно оправдывать ублюдское поведение обидой?

Тэхён раскрыл губы, но пару секунд не мог найти, что сказать, но когда молчание затянулось, ему пришлось взять себя в руки. Сглотнув, он собрался с духом и вместо оправданий решил настаивать на своём. Если не сейчас, то уже никогда. Всё в любом случае разваливается прямо на глазах. Хуже уже не будет.

— По тебе не скажешь, что ты что-то понимаешь в любви.

После того, что он услышал, чувства уходили глубоко вниз, придавленные сверху чувством вины, смешанным с обидой. Тэхён едва ли мог из отличить, поэтому не знал, чему именно поддавался, когда позволял себе подобную самоуверенность.

— По тебе тоже, — Югём скрестил руки на груди. — Но в отличие от тебя, я не оскорбляю чужие чувства.

— Мои оскорбил.

— Чем, молчанием? Раз так надо, вот тебе ответ: я тебе не верю. Какая любовь? Ты не знаешь, о чём говоришь.

— А сам говорил не пытаться думать за других.

— Играю по твоим правилам. Или опять получается, что только тебе так можно?

Тэхён отвёл взгляд, а потом опустил в пол. Он больше ничего не мог сказать или сделать, чтобы как-то исправить ситуацию. Но он всё ещё мог доказать свою правоту. Или хотя бы свои чувства.

— Может, я и не знаю всё, но что-то про любовь я знаю.

Югём молча изогнул бровь. Тэхён вытянул правую руку вперёд и стянул напульсник. Под ним оказался помятый пластырь, испорченный недавним душем. Помедлив, Тэхён неуверенно снял его тоже, открывая выгоревшую метку.

Что бы Югём ни говорил об очевидности Тэхёна, он всё же не ожидал сегодня признание. Честно говоря, он в принципе мало чего ожидал, потому что почти не думал о его чувствах. Иначе пришлось бы их осознавать, пришлось бы что-то решать. Если не со своими, так с его. Он не хотел волноваться об этом раньше, чем было бы необходимо, а теперь, очевидно, было слишком поздно. Решение должно было быть принято мгновенно, а он даже не мог до конца осознать, что видел. Глаза понимали, но разум отказывался принимать.

В голове начало мутить, в животе всё противно сжалось, и от этого нельзя было избавиться, даже если увести взгляд в сторону.

— Меня не касается, — звучало настолько неубедительно, что не поверил бы даже самый ничего не смыслящий клиент-новичок.

— Касается, — ответил Тэхён, набравшись спокойствия за эти несколько секунд молчания. — Но я сам виноват. И перед тобой тоже. Я не должен был так говорить, прости.

Ненадолго снова стало тихо, пока не запищал таймер, заставляя их обоих вздрогнуть. Югём не отвечал на слова и будто бы даже не слышал их, но на писк среагировал сразу. Отключив таймер, он перешёл к двери и открыл её нараспашку. Только после этого он, наконец, снова посмотрел в глаза. И продолжал выжидающе смотреть, пока Тэхён не подобрал свой рюкзак и вышел из комнаты. Никакие извинения не могли спасти его после того, что он наговорил. Это должен был понимать даже он.

Но вина была не только на нём. Боль, которую испытывал Югём, когда понимал, как много значило то, что он сейчас увидел, была гораздо сильнее, чем от того, что он услышал в свой адрес. А хуже всего было то, что это всё было результатом его собственных действий. Или бездействия.