1

Кнави, как и десятки мелких городков до него, был тихим и сонно-пресным, но сейчас это было лишь на руку Тидану. Ещё вчера Марсана забрал Тайный сыск, и даже дышать стало легче. Бастарду нравилось сидеть на террасе дома главы рода Лесных следопытов и смотреть на бесконечный зелёный лес за окном; слушать птиц и тихие голоса оборотней, что суетились во дворе. Изредка эту идиллию нарушал лай, когда юные щенки, пухлые и неуклюжие, только недавно совершившие свой первый оборот, начинали возню, беззлобно гоняя ленивого местного кота. Главой следопытов оказался омега, и его двойня, первенцы, неуклюжие, смешные, приковывали взгляд бастарда.

— Ты никогда не думал о своём сыне? — тихо спросил Эйхо.

— Нет. Я буду отвратительным отцом и ничего не смогу дать Лио, — покачал головой Тидан и глянул на папу. — Не спорь со мной, прошу. Ты видишь меня другим, я бы многое отдал, чтобы стать таким, каким ты меня считаешь. Но я не настолько умён, не так красив и не настолько хорош.

Омега прислонился спиной к стене, смотря на своего львёнка с любовью и грустной нежностью:

— Может, ты и прав, ведь знаешь ты себя лучше, чем кто-либо другой. Но только тебе решать, каким ты будешь дальше…

— А как быть с тем, что я уже сделал? Как быть с тем, кого я уже обидел, подставил? — вздохнул бастард.

— То, что можешь исправить, – исправь, что невозможно исправить стоит принять, признать ошибкой и простить себе. Нельзя двигаться вперёд, когда ты зубами держишь прошлое. Чувство вины как лекарство – в небольшой дозе это помогает, даёт излечиться, стать сильнее, здоровее, а вот если им упиваться, то это яд, что разрушает не тело, а душу.

— А как быть с теми, кого я обидел?

— Если можешь исправить или считаешь, что от твоих извинений станет лучше – делай. Если же лучше будет не напоминать о себе, то сделай для них именно это. Иногда «извини» – лишь способ сделать проще для виновника, а должно быть облегчением для обиженного, — искренне посоветовал Эйхо.

Львёнок кивнул, не найдя слов, чтобы ответить, и улыбнулся, подставляя лицо солнечным лучам.

Две недели они отдыхали в этом приятном городке, проводя много времени за разговорами и прогулками, неспешными и недалёкими. Погода стояла тёплая и сухая, вечера были значительно прохладнее, давая отдохнуть и заставляя кутаться в пледы, пить теплый ягодный чай.

— Папа, я готов, — сообщил в один из таких вечеров Тидан.

— К чему?

— Думаю, я получил всё, что мог из путешествия, и готов осесть, — львёнок улыбнулся. — Пора и мне обрести дом. Поедем до ближайшего портала?

— Хорошо, — согласился Эйхо. — Что ты искал в пути?

— Права для себя обрести покой, — бастард потёр шрам на лице. — Мне всё время казалось, что я не готов остановить этот забег, охоту на трон. Даже потеряв титул принца, я был не готов сдаться. Словно меня могли выбрать Зеркала.

— Думаешь, ты вырос худшим из детей Амаста? — удивился омега.

— Нет, но не лучшим. Знаешь, я ведь почти не знаю своих братьев-бет; раз ни один из них не может стать императором, то и внимания не заслуживает, — признал Тидан. — А двое из них мне писали письма. Поддерживать пытались. И ты… Я ведь какое-то время даже тебя винил в том, что лишился короны. Хотя это никак от тебя не зависело. Прости меня, папа.

— Я давно тебе простил всё. Ты мой сын, и я люблю тебя, — обнял сына Эйхо. — Я предупрежу слуг. Думаю, послезавтра на рассвете мы сможем выехать. Не хочется обижать главу рода тем, что лишим возможности попрощаться и устроить праздник по этому поводу.

— Не стоит обижать омегу, — согласился, улыбаясь, Тидан. — Знаешь, я думаю, империи бы пошло на пользу, если бы следующим императором стал омега. Вы как-то позаботливее, что ли.

Эйхо рассмеялся, польщённый таким признанием сына.

Глава рода Лесных следопытов успел устроить настоящий праздник за один день. На главной площади натянули шатры, под ними, в тени, расставили столы. Угощения были простыми, но вкусными. Да и манеры тут были значительно проще, чем во дворце императора, но от этого окружающие казались теплее и более искренними.

Наученный опытом, в этот раз Тидан старался пить в основном воду или соки, не желая терять трезвый разум. Но веселье, всеобщее, искренне, тоже пьянило. В какой-то момент львёнок обнаружил, что вышел танцевать, нелепо, с трудом, обнимая за талию главу рода. Тот весело смеялся и не обижался на неловкость партнёра.

Давно бастарду не было так весело: пьяные, лихорадочные кутежи с компанией таких же юных альф-балбесов из самых богатых семей казались ему всегда спектаклями. Гротескными, больными, искусственно-раздутыми. Действом, в котором каждый участник в меру сил и фантазии играет в веселье, стремясь громким смехом и невероятными выходками показать, что он со всеми, он член этой пьяной и злой стаи.

Сейчас же, танцуя с весёлым омегой, смотря, как другие танцуют, шутят, едят и угощают друг друга, Тидан впервые веселился трезвым и от души. Где-то слева заныл ребёнок, не желая уходить с праздника домой спать, слева за столиком трое альф беседовали с серьёзными лицами, споря и не пытаясь этого скрывать. Эйхо танцевал с кем-то из своих слуг-омег, весело смеясь, раскрасневшийся от вина, с растрёпанными волосами, теряя цветы из своей прически. У опоры шатра, прислонившись плечом к шесту, стоял Мей-ли, наблюдая за происходящим и нюхая неизвестно откуда взявшийся цветок и задумчиво улыбаясь чему-то.

Львёнок зажмурился, стараясь запомнить всё, что видел, ощущал: прохладу ветра на коже, тёплую талию омеги в руках, звуки смеха папы, летящие по ветру лепестки и ощущение мимолётного момента – острого, полного счастья именно этого вечера.

2

В этот раз карета была попроще – в такой вполне мог ехать кто-то из знати, а не сам император.

— Не хочу привлекать к нам лишнего внимания, — ответил на неозвученный вопрос Тидан.

Уже заняв место в карете рядом с женихом, Ландан сообщил:

— Я решил, что для рода Северных котов будет лучше, если Крэмс отправится куда-нибудь подальше в качестве посла. Только бы лучше отправить его вместе с его семьей. Чтобы окончательно ослабить влияние моего дяди внутри рода. Мне бы не хотелось, чтобы новый глава рода Северных котов был вынужден постоянно бодаться за власть с моим кузеном, Мартоном.

— Как тебе будет угодно, — пожал плечами лев. — Мне тоже кажется, что это самый разумный и выгодный для всех выход из нашей ситуации. К тому же тебе, если ты станешь главой Северных котов, будет чем крыть. Ты сделаешь дядю послом, получишь дополнительные земли для рода, и это уже немалый вклад в благополучие котов, тем более от настолько юного главы. Почему ты опять мне выкаешь?

— Вы и правда рассчитываете, что теперь, имея бумагу о расторжении помолвки, я останусь с Вами? Я боюсь, что тут кто-то может нас услышать или назвать Вас на «ты» при чужих, — спросил откровенно северянин и добавил: — Давайте оставим «ты» для личных разговоров в кабинете, куда никто не может зайти без стука.

— Я на это надеюсь, но не рассчитываю, это совсем разные вещи. Разумом я понимаю, что нет ни одной причины, по которой ты бы мог остаться рядом, — не менее открыто ответил император. — Но пока ты не уйдёшь, я не смогу заставить себя не думать о том, что есть шанс, что ты будешь рядом, будешь смотреть на меня, говорить со мной, я смогу ощущать твой запах, видеть твои веснушки.

Ландан поморщился и потёр нос, словно пытаясь стереть со светлой кожи россыпь пятнышек. Сколько раз в детстве его дразнили за веснушки, по-детски, глупо, даже беззлобно, но не менее обидно.

— Я их никогда не любил, ни у кого в семье не было веснушек, и только я каждую весну покрывался пятнами, — поделился воспоминаниями кот. — Меня дразнили в детстве. Я и от солнца пытался прятаться, но Вы ведь понимаете, что в детстве сегодня помнишь, что нужно быть в тени, а завтра – заигрался и забыл. Я и молоком их тёр, и ромашковым отваром отмачивал. Некоторые омеги пытались с помощью такого отвара осветлить хоть немного волосы.

— Зачем? — удивился Тидан. — По мне, тёмные волосы гораздо ярче и красивее. А веснушки в Оке мира иногда омеги или беты дорисовывают, но, по-моему, выглядит это убого. Проще же магией осветлить волосы, почему ромашкой?

— Просто у нас рядом был лишь один маг, способный окрасить волосы, но он был уже пожилым и иногда результат выходил непредсказуемым: синие, зеленоватые или розовые волосы мало кому идут.

Лев рассмеялся, отчего-то представив Ландана с недовольным лицом и ярко-розовыми волосами. Успокоиться императору удалось не сразу, несмотря на недоумённое выражение лица северянина.

Площадь Наследия была скорее пешеходной зоной с островками зелени, тремя фонтанами, окружённая со всех сторон кафе и дорогими магазинами одежды и украшений. Жители столицы любили это место: тут встречались вечерами влюблённые и общались стайки подростков, днём – отдыхали, играя в нарды, пожилые, степенно прогуливались будущие папы и просто отдыхающие. Карету и коней остановили на боковой улочке, и на площадь Наследия они вышли пешком. Охрана слегка отстала, давая возможность императору с женихом спокойно общаться без лишних ушей.

— Тут очень красиво, — признал Ландан, любуясь цветущими клумбами и деревьями. Лепестки с некоторых уже начали осыпаться и, словно снег, лежали под ногами на каменных тропинках. — Почему это место называют площадью?

— Наверное, когда-то тут и была площадь, полностью замощенная камнями, но решили переделать, а называть продолжили как раньше, — пожал плечами лев. — Я, если честно, никогда не задумывался, почему этот почти-парк называется площадью.

— У нас нет парков, только сады или леса, — кивнул своим мыслям северянин. — А где жители Ока мира могут выпустить зверей погулять?

— С одной стороны есть лес, да и парки, кроме этого, в городе более дикие, там и белки есть, и птицы. Убивать их нельзя, но дети и подростки вполне могут тренировать свои охотничьи навыки там, просто не калеча и не убивая добычу. К сожалению, в любом крупном городе есть такой минус: леса кругом обеднеют, если не вводить ограничения на охоту. Слишком много хищников в одном месте могут уничтожить любое количество дичи, а это вредно для самого леса. Те же белки, делая запасы на зиму, разносят орехи, сажая их в новые места. Всё должно быть в равновесии. Да и обычные, неразумные хищники нужны. Я бы не хотел жить в мире, где больше нет тигров или волков.

Они неспешно беседуя подошли к середине площади, и Ландан замер, рассматривая изящное строение. Зеркала судьбы, как оказалось, расположены были на внешней стороне круглого трёхэтажного строения. Возле зеркал крутились разумные, но отражались в них лишь деревья, растения, здания, одежда, но не оборотни. В отражениях двигались штаны, рубашки, камзолы, шляпы, но не было лиц, не было рук. Они подошли ещё ближе, и северянину стало жутковато смотреть на пустую одежду на том месте, где должен был быть он сам. А вот Тидан отражался, единственный из всех. Окружающие, заметив это, склонились в поклоне, и выпрямились, лишь получив на то разрешение правителя.

— Пойдём к входу в башенку, — протянул руку жениху император.

Понимая, что они вновь в центре внимания, помня, что теперь он – жених императора, Ландан послушно вложил свою ладонь в ладонь льва. Чем ближе северянин узнавал Тидана, тем больше уважения появлялось. Нехотя, сопротивляясь, преодолевая собственное недоверие, северянин всё же осознавал, постепенно, что за свою жизнь он знал двух Тиданов, разных, похожих друг на друга лишь внешне. Там, в прошлом, был бастард, озлобленный, подлый, высокомерный; тут, здесь и сейчас, был император – уравновешенный, открытый, разумный и снисходительный. Что произошло и как один альфа смог переродиться в другого, Ландан понять не мог, как и поверить до конца.

У входа в башенку дежурили стражники, четверо. Они не только не пускали любопытных внутрь, но и следили за порядком на площади. О том, что перед ними император, стражники знали точно: зеркала так же упорно отражали лишь Тидана. Внутрь, в небольшой зал, освещённый самими зеркалами, зашли лишь император с женихом, стража осталась снаружи. Когда двери закрыли за ними, император заговорил:

— Перед богами и совестью, перед своим народом и знатью, перед землёй и небом здесь присутствующий Ландан из рода Северных котов мой жених. Я признаю его и прошу вас, Зеркала судьбы, признать его.

Северянин вздрогнул, когда мерцающий серебристый свет зеркал на мгновение потух, а когда те вновь зажглись, кот увидел и своё отражение в Зеркалах судьбы. Тусклое, почти прозрачное, но всё же теперь он наполнял одежду, и это было настолько неожиданно, что Ландан подошёл к ближайшему, потянув следом за собой за руку и императора.

Тидан улыбался, наблюдая за тем, как кот почти вплотную смотрит на себя в зеркало, пытаясь там рассмотреть что-то новое.

— Что ты там ищешь? — не выдержал лев.

— Веснушки, — признал северянин, отступая на шаг и чувствуя себя глупо.

— Тебе придётся стать моим мужем, если ты хочешь там увидеть веснушки. То, насколько явно ты отражаешься в зеркалах, зависит от того, как близок ты к трону. Мои братья, которые сейчас являются следующими в очереди на трон, отражаются почти так же, как я, — пояснил с охотой Тидан. — Позже мои дети будут отражаться тут лучше, чем братья.

— И зачем Вам я? Ну не могу я Вам родить наследников! — напомнил Ландан.

— Другие мои мужья могут быть омегами, будут омегами, вернее, — кивнул император. — Но ты – тот единственный разумный в мире, кого я хочу видеть своим мужем. Конечно, я никогда не стану унижать других мужей, но любить буду тебя и только тебя. Просто ни один омега не виноват в том, что мне всё равно нужны дети. Чтобы после меня были достойные наследники, чтобы пришёл достойный император. Но я не смогу тебе пообещать даже верности, к сожалению.

Северянин взглянул прямо в глаза Тидана через зеркало и кивнул:

— Спасибо Вам за честность. Я от Вас такого не ожидал.

— Я изменился, — вздохнул тяжело лев. — Мне не хочется это признавать, но так уж вышло. Не будь я императором, мы бы не встретились вновь, и я бы не смог тебя защитить, но, будучи правителем, я должен империи и не могу это игнорировать. Станешь ты моим мужем или нет, я в следующем году найду себе супруга-омегу, таков мой долг. И ещё… у меня есть бастард, и я признаю этого омежку, теперь-то мы знаем, что даже бастард может быть наследником престола. А имея наследника, я могу дать своим братьям возможность вступать в брак. Я не самый старший в семье, и часть моих братьев, особенно омеги, уже готовы создать семью, родить детей.

— А почему Вы изменились?

— Ты меня изменил, этот шрам меня изменил, — признал Тидан. — Если бы не то, что случилось тогда со мной, я бы так и остался бастардом. Это ты сделал меня достойным трона.

— Шутишь? — перешёл на «ты» Ландан. — Ты и раньше такое говорил, но я не понимаю, как это возможно. Ты должен был меня ненавидеть, я ведь чуть не покалечил тебя.

Лев рассмеялся и кивнул:

— Это часть правды, я ненавидел тебя какое-то время, вернее, злился, но потом понял, что ты был в своём праве, и я бы на твоём месте и вовсе себя добил бы.

— Я хотел, — впервые признал вслух северянин. — Правда хотел, но я не смог, струсил и убедил себя, что ты мёртв, что никто бы с такой потерей крови не выдержал.

— Я не буду врать, я рад, что ты меня не убил, — кивнул император. — Пообедаешь со мной?

— Может, в каком-нибудь кафе возле площади? — предложил кот, и Тидан кивнул.