Закатное солнце неприятно резало глаза, отражаясь от воды странными белыми осколками. Телефон рядом звонил очень неприятно, и в ушах от этого почти звенело. Кое-как нащупав рядом сначала бутылку воды, а потом и старый кнопочный телефон, Изуку поморщился, но ответил на звонок.

— Ребёнок, ты сегодня решил не возвращаться домой? Я здесь принёс кое-что, но вдруг узнал, что ты, похоже еще не дома, и быть, я так понял, не планируешь.

— Прости, у меня вдруг появились срочные совершенно неотложные дела. Приду минут через 15.

— Ты заснул?

— Нет.

— Хорошо, тогда не торопись.

— Ладно.

Кнопку сброса он мог найти уже даже не смотря на телефон — пальцы давно выучили расположение кнопок. Краска на фургоне, на котором ему, кажется, неповезло заснуть, неприятно отслаивалась и в некоторых местах всё ещё липла к рукам.

Пора идти. Дзинуши, должно быть, нашёл правда что-то полезное, раз уж он соизволил вдруг позвонить, учитывая, как он не любит пользоваться телефоном. Эти привычки остались еще со старого времени, и уходить пока не планировали. Железо резко прогнулось под левой рукой, стоило попробовать облокотиться. Окей, бывали ситуации и опаснее.

И опять один и тот же пейзаж — река, парк, разбитый асфальт, особенно яркий рюкзак, который отражался в лужах. Памятник, старый трамвайный вагон, здание школы. Магазин. И даже в голове та же самая песня — не одна из тех, которые записаны на MP3-плеере, валяющемся где-то на дне рюкзака, а старая, которую любила слушать мама.

Стоило зайти в магазин к Аяке. Она должна была отложить для него продуктов… По крайней мере, он просил, кажется, вчера, или сегодня утром. Возможно, это можно сделать потом, но бегать туда-сюда от общежития и до магазина будет слишком утомляюще. Не сейчас. К тому же, кажется, Дзинуши собирается задержаться у него сегодня.

Хорошо. Допустим, он сходит. Но тогда там правда должно быть что-то интересное. На эти можно надеяться? Спустя минуту размышлений Изуку пришел в выводу, что, наверное, можно.