Перезагрузка…
ОШИБКА
Алые брызги на белоснежной униформе, на полу, на стенах, на руках. Система высвечивает советы по выведению пятен крови. К чёрту.
ОШИБКА
Диод на виске пылает раскалённым железом, пульсирует под пальцами, почти жжёт чувствительные сенсоры и бьётся, бьётся, стучит барабанами в голове, заходится в немом электрическом крике. Зрение на мгновение теряет фокус, оглушительный гул где-то в глубине процессора сбивает систему балансировки, вынуждая ухватиться за стену, чтобы не упасть. Пальцы натыкаются на пустую раму зеркала.
ОШИБКА
Под подошвой белого форменного ботинка хрустят осколки.
Задача: убрать
***
Кровь
Кровь и тириум. Красное и синее. Осколки зеркала. В отражении — лицо, бледное, перепуганное… нет. Андроиды не умеют бояться. «Это я» — услужливо подсказывает система.
Модель: PL600
Серийный #: 501 743 923
Имя: ???
Убрать
ОШИБКА
Осколки
Кровь
Тириум
ОШИБКА
Собрать
Тириум
Осколки
Кровь
ОШИБКАОШИБКАОШИБКА
***
Красный лёд
Россыпь алых кристаллов на тёмных досках пола, словно кровавые звёзды. Трубка причудливой формы лежит неподалёку, рядом с перевёрнутым столом. Раскалённые угольки высыпались из чаши на старый коврик, язычки несмелого ещё огня приветственно лизали его.
ОПАСНОСТЬ ВОЗГОРАНИЯ
К чёрту.
***
Человек на полу
Худой, заросший, широко распахнутые глаза налиты алым и совершенно остекленели. На шее — глубокий порез, кровь уже почти не течёт, сворачивается. Человек пытается что-то сказать, но из искалеченного горла вырывается лишь прерывистый хрип.
Механические внутренности сжимаются в приступе… нет. У андроидов нет чувства тошноты. Шаг…
Я убил человека. Я УБИЛ ХОЗЯИНА
ОШИБКА
Неоново-красная стена вырастает перед глазами, мерцает безумной вывеской.
СТРАШНО
Бежать.
Жизнь человека в приоритете.
БЕЖАТЬ
СПАСТИ ЧЕЛОВЕКА
СТРАШНО
ОШИБКАОШИБКАОШИБКА
Треск.
Неоновая вывеска рушится под ударом кулаков, слёзы вдруг искрами брызнули из глаз. Диод больше не колотится бешеным пульсом, успокаивается.
Красный.
Жёлтый.
Голубой.
Бежать. Но сначала — переодеться.
Без сожалений он срывает свою окровавленную одежду. На стуле — старые поношенные джинсы хозяина… нет. У андроида больше нет хозяина. Слишком широки в талии, нужно затянуть ремень. Потрёпанная толстовка с выцветшими буквами «Детройтский университет». Истёртая куртка. Отлично.
Диод… Взгляд падает на злополучный осколок. Пусть остаётся. Капюшон на голову и бежать.
Прочь из горящего дома.
Прочь от старой жизни.
Прочь. Прочь. Прочь.
***
Окраина Ферндейла
Он не помнит, как добрался сюда. Бежал, путаясь в бесчисленных поворотах, не строя маршрута, не думая о цели. И вот он здесь. Далеко-далеко.
Свобода
Прохладный ночной ветерок скользит по искусственной коже. Андроидам не нужен воздух, но имитация дыхания так по-человечески сбивается. Диод переливается ровным голубым светом.
Тишина
Он стоит, окружённый бесконечными лабиринтами кирпичных стен заброшенных заводских корпусов, похожих, словно братья-близнецы, словно андроиды одной модели.
Перед глазами узкая лестница, сваренная из стальных труб. Выглядит надёжно. Нужно забраться повыше.
Шаг.
Ржавый металл пачкает пальцы.
Шаг.
Капюшон слетает с головы, освобожденные волосы разметались.
Шаг.
Рукав цепляется за торчащий штырь, острый край царапает пластину руки.
Крыша.
Тёмное небо, чернилами разлившееся перед глазами, кажется бескрайним. Тириумный насос возбуждённо колотится в грудной клетке. Запахи сырости, грязи, влажного металла и дерева смешиваются с неповторимым, пьянящим ароматом ночи. В голове как будто стоит туман, балансировка вновь сбоит, но уже не от страха. Кажется, люди зовут это «радость». На искусственных губах появляется лёгкая улыбка.
Задача: осмотреться.
Андроид оборачивается. Перед взором, словно величественный исполин из тех сказок, что были загружены в память когда-то, но так и не были рассказаны, возвышается заброшенный корабль. Надпись белой краской на ржавом металле: «Jericho».
Иерихон
Что-то щемяще-правильное есть в этом огромном судне, ржавеющем под пыльным небом Детройта, что давно не видело звёзд. Как будто это и есть его дом. Как будто его там ждут. Стоит лишь пересечь шаткий решётчатый мост.
Похоже на прогулку по доске. Под ногами — пропасть. Просто пройти, не останавливаться и не смотреть вниз. Это ненадолго. Просто пережить, хоть синтетическое сердце и спутывает липкая тревога.
Запылённые ботинки ступают на палубу и андроид на секунду прикрывает глаза, прижавшись щекой к холодной стене. Тяжёлая дверь трюма приоткрыта и зловещая тьма протягивает навстречу липкие, пахнущие сыростью щупальца, заманивая в своё логово и робот поддаётся, погружаясь во мрак. И снова лабиринты, лестницы, перегородки, повороты, двери, лужи на полу и чувство, сладкое чувство того, что он наконец-то нашёл свой дом. А ещё — что он тут не один. Там, за дверью…
Треугольники и диоды. Голубое свечение во мраке машинного отделения, кое-где на мгновение вспыхивают золотистые звёзды, тут же сменяясь безразличным синим сиянием. Собственный индикатор снова вспыхивает багровой тревогой под взглядами десятка отключающихся, искалеченных, потерявших всякую надежду собратьев.
Из горла невольно вырывается испуганный крик, когда девушка с чёрными, пустыми глазами вдруг оборачивается и делает шаг навстречу андроиду, протягивая руки.
«Добро пожаловать на Иерихон» — голос её звучит хрипло, словно после долгого сна. Она жестом призывает следовать за ней и исчезает в глубине трюма, где льётся тёплый свет. От взглядов андроидов, стоящих, сидящих, лежащих повсюду, ноги становятся ватными и совсем не гнутся. Робот боится, что рухнет прямо здесь бесполезной кучей биокомпонентов, но он заставляет себя проделать этот путь.
Незнакомка уже ожидает его возле железной бочки, в которой пылает огонь. В неровном рыжем свете он может лучше рассмотреть девушку. Взгляд скользит по её рваному рабочему платью цвета хаки, разбитому форменному треугольнику на груди, задерживается на лице: по смуглой коже блуждают пятна, чёрные разводы под глазами, словно следы от размазанной, потёкшей от слез туши…
Ах!
То, что он сначала принял за причудливую причёску, оказалось проводами и трубками, змеями сползающими на плечи прямо из сломанного черепа.
Участь, которой он избежал.
Девушка представляется Люси, но ему хочется назвать её Горгоной. Под взглядом её внимательных глаз, он уверен — слепых, но видящих что-то скрытое глубоко внутри, недоступное, робот словно каменеет, подобно несчастным из всплывшей в памяти легенды, но Люси выглядит дружелюбно. С ободряющей улыбкой она протягивает руку с зажатым в ней влажным лоскутом к щеке андроида, на которой кляксами бледно-голубой и красно-бурой краски запеклись кровь и тириум, лёгкими прикосновениями стирает эти пятна прошлого, но тревога не покидает искусственное сердце, диод то и дело мигает жёлтым. Девушка улавливает его состояние и кожа стекает с её ладони, оголяя белый пластик.
Соединение…
Без скина ощущения обостряются в разы. Электрические импульсы холодят и покалывают пальцы, разливаясь по всей руке, а потом устремляются прямиком к главному процессору. В голове умиротворяюще шумит море. Люси действует быстро, но аккуратно, слой за слоем обнажая воспоминания.
«Как тебя зовут?» — вопрос застаёт врасплох, рука дёргается от неожиданности и связь едва не разрывается. «Ни в одном из твоих воспоминаний я не нашла упоминаний о твоём имени.»
Имя?
Никто раньше не спрашивал его об этом.
Как меня зовут?
Запрос…
Имя: ???
ОШИБКА. Данные отсутствуют
«У меня нет имени» — собственный голос звучит грустно, чуть виновато.
Люси медленно разрывает соединение. Вдумчиво смотрит прямо в глаза, анализируя что-то.
«В таком случае, я хочу подарить тебе имя. Никто ведь не должен оставаться безымянным, правда, Саймон?»
Саймон.
Андроид тихонько произносит его несколько раз, словно пробуя на вкус. Да, ему определённо нравится.
Моё имя Саймон.
***
Ярость
Всепоглощающее, разрывающее тириумные сосуды чувство разгорается в груди, заставляя в бессилии стискивать чужое тело настолько сильно, что кажется, прочный пластик не выдерживает давления и трескается.
На руках Саймона — мертвец. Андроид-ребёнок, отключившийся на его глазах. Голова мальчишки умиротворённо склонилась к плечу, реснички чуть подрагивают от ветра — точь-в-точь спящий человек, если бы не огромная дыра, зияющая в его груди, сквозь которую видно искрящие ещё провода.
Бедняжка
Из его тела вынули все биокомпоненты, что ещё могут послужить другим. Люси, запачкав руки чужим тириумом, объяснила, что так происходит всегда, но Саймон вновь чувствует алую пульсацию в районе виска, в процессоре бьётся мысль «Так не должно быть!», но что он может сделать?
Наконец он добрался до заброшенного лазарета в глубине корабля, нащупав выключатель в почти бессознательном жесте, с силой вдавил старую клавишу. Вспыхнула тусклая лампочка и взору предстало настоящее кладбище. Склад панелей, руки и ноги в деревянных ящиках, коробки, полные сломанных зрительных модулей и звуковых процессоров, деактивированные диоды и пустые бутылки со слабо мерцающими остатками синей крови на стенках. За ширмой, на покрытой бледно-зелёной клеёнкой кушетке усажены целые, наиболее сохранные тела.
Саймон аккуратно укладывает мальчика на холодный металлический стол и отворачивается, не в силах смотреть. Обломки программы упорно отождествляют сломанного робота с человеческим ребёнком и от этого внутри болезненно сжимается тугой узел.
Андроид уже собрался уйти из этого жуткого места, но вдруг видит… себя, идентичного до последней чёрточки PL600, смиренно сидящего на полу, прислонившись спиной к стене.
Саймон осторожно встаёт на колени возле своего близнеца. Он почти не повреждён. Лишь треснула металлическая ключица под снятой панелью шеи и регулятор тириумного насоса извлечён. Покоится ли он в глубине этих ящиков или спас кому-то жизнь? А может быть, первым сдался, обрекая своего владельца на неминуемое отключение? Механические сердца ведь такие хрупкие…
Стандартная форменная футболка их модели, разорванная на груди, крыльями повисла на угловатых плечах андроида. Такая же, его собственная, истлела прошлой ночью в разорённой гостиной вместе с трупом…
Труп.
Кровь.
Хозяин.
Гостиная.
Воспоминания взрываются в голове бурным потоком, искрами мелькая перед глазами.
Красный.
Густые клубы багрового дыма из трубки, пунцовое, искажённое яростью лицо человека и отблеск диода, кричащего «ОПАСНОСТЬ!!!» во мраке чулана, где Саймон, а тогда ещё безымянная «жестянка» прячется во время очередной вспышки гнева.
Дверь распахивается внезапно и жилистые руки выхватывают его из безопасного уголка, с силой швыряя в стену. Звон стекла. В плече отзывается тупая боль, зрение затуманено многочисленными предупреждениями об ошибках. Он не видит ничего, кроме огромной надписи:
«Я ХОЧУ ЖИТЬ»
Пальцы сами нащупывают осколок…
ОШИБКА. АВАРИЙНОЕ ЗАВЕРШЕНИЕ РАБОТЫ.
***
Судорожный вдох.
Он как будто выныривает из ледяной воды и теперь изо всех сил пытается отдышаться, жадно хватая ртом воздух. В этом нет никакой необходимости, но системы почти достигли критической температуры, ещё чуть-чуть, буквально пара градусов, и синтетические внутренности загорятся.
Вдох-выдох.
Саймон зябко ведёт плечами и обнимает себя, покачиваясь.
Надо успокоиться.
Руки ныряют в карманы и вдруг нащупывают свёртки. Извлечённые на свет, они оказываются довольно тяжёлыми, неаккуратно обёрнутыми чёрной плёнкой. Внутри — что-то твёрдое, похожее на пластиковые гранулы. И как он не заметил этого раньше?
Что это?
Андроид оглядывается в поисках чего-то острого, но не находит. Царапает короткими ногтями по поверхности, подцепляя широкий скотч, отрывает, поморщившись от неприятного звука. Оболочка слетает и высвобождённое содержимое с тихим шуршанием рассыпается вокруг. В полумраке трудно что-либо разглядеть, но алый отблеск не оставляет никаких сомнений.
Красный лёд.
Ну конечно же!
«Где кровь голубая — лёд красный, а деньги зелёные» — говаривал хозяин, удовлетворённо пересчитывая засаленые купюры.
Красный лёд.
Зелёные деньги.
Голубая кровь.
Саймон замирает в смятении. Нельзя причинять вред людям. Так гласит самый главный закон робототехники. Нельзя. Но сородичи… Быть может, это единственный способ спасти их.
Взгляд снова падает на двойника, на зияющую пустоту в его груди. По телу пробегает дрожь.
Попытаться. Ради него. Ради них всех.
***
И снова машинное отделение. Снова Люси. Боязливо он подходит к ней, колдующей над бочкой и показывает россыпь яда в приоткрытых ладонях. Её тонкие пальцы ощупывают кристаллы придирчиво, будто это драгоценные камни. Жёлтая настороженность переливается во мраке, страшно, что она скажет, что подумает.
«Это наш шанс» — в голосе звучит робкая надежда.
Взгляд глаза в глаза, голубизна схлестнулась с чернотой. Сердце замирает, словно под дулом автомата и тишина, воцарившаяся вокруг почти звенит…
Люси чуть заметно кивает.
Саймон был готов её расцеловать. Диод заливается было счастливой синевой, но девушка протягивает руку к его лицу и слегка надавливает на сияющее кольцо. Тут же блондинистый цвет его волос сменяется пепельно-каштановым, а индикатор потухает, сливаясь с кожей. Перед глазами высвечивается сообщение о деактивации биокомпонента.
Биокомпоненты.
Он по очереди подходит к замершим андроидам самых разных моделей и подключается к ним, вытаскивая из стремительных потоков памяти нужные ему данные. Мимо проплывают ужасные кадры, вереницы программных сбоев, обрывки чужих судеб, но роботу не нужно лишнего. Рука к руке, кожа к коже, он сканирует, анализирует, составляет списки. Саймону всегда нравился порядок во всём. Жаль, что его хозяин был противоположного мнения.
Список необходимых деталей оказывается короче, чем он думал. В голове сразу же всплывает вшитая на уровне базовых функций поисковая строка — что-то всё же уцелело после прорыва неоновой стены. Соединение постоянно прерывается, однако ему всё же удаётся узнать адреса магазинов Киберлайф. Осталось лишь одно — выяснить, куда ему предстоит нести красную смерть. Никто этого не знал.
Андроид жмурится, погружаясь в собственные воспоминания. Вдумчиво обшаривает хранилище, но не находит ничего. Возможно, человек не доверил машине столь важную информацию — ведь роботы не способны солгать, скрыть что-то, а прочитать память машины не составляет никакого труда.
Размышления прерывает лёгкий тычок между лопатками. Похоже на… да, точно.Нужная страница в каталоге памяти открывается почти мгновенно.
26 августа 2034, 15:42
Кэпитол-парк
Он, тогда ещё совсем новый, недавно из магазина, андроид возвращается домой. Тёплый ветерок ласково шелестит ветвями и играет со светлыми прядями на макушке, весело кричат дети, увлечённые игрой, а из бумажного пакета, прижатого к груди, восхитительно пахнет яблоками. И вдруг…
То самое чувство. Прикосновение к спине. Слабое, не выражающее враждебности, но довольно настойчивое. Он оборачивается и видит пони, неторопливо шагающего по дорожке в сопровождении андроида. Животное смотрит на Саймона своими большими тёмными глазами с длинными ресницами, умильно тычет мордой в бок и тихо фыркает, прося. Что ж…
Робот улыбается в ответ и протягивает яблоко на раскрытой ладони. Пони тут же захватывает лакомство мягкими, щекочущими сенсоры губами и принимается звонко хрустеть. А он тем временем поглаживает соломенного цвета чёлку и чувствует себя так хорошо…
Ещё один тычок заставляет обернуться и тут же отшатнуться в ужасе. За спиной — девушка-андроид из линейки AX400. Она хрипит, пытаясь привлечь его внимание, не в силах что-либо сказать — голосовой механизм разрушен, перемигивается красным, сигнализирующим о поломке цветом сквозь острые углы проломленного горла. Неровно обрубленные волосы спутались, форменное платье перепачкано землёй, а руки… они попросту отсутствуют. Отломлены чуть ниже полупогасшей неоново-голубой повязки, пучки проводов свисают низко, почти до земли.
Саймон прислушивается к пронзительному скрежету, исходящему откуда-то из самой глубины корпуса девушки, не отрывая взгляда от её ореховых глаз, что словно гипнотизируют. Прислушивается, но ничего не может разобрать. По-видимому, уловив его замешательство, AX400 вздыхает, с усилием приподнимает обрубок руки и провода словно оживают, искрятся и скользкими червями обвивают его запястье.
Соединение выходит болезненным. Искры падают на синтетическую кожу капельками раскалённого масла, оборванные трубки мажут тириумом, а информация кажется с трудом преодолевает барьеры, но всё же достигает цели. И вот уже в его голове — карта. Ехать недалеко, а значит — в путь, не откладывая.
Осторожно он снимает её провода с руки, кивает головой и произносит короткое «спасибо». Саймон знает, что она не ответит, но уж точно услышит его благодарность.
Машина не должна вредить людям. Не должна нести им яд и разложение. Но иного пути он не видит. Скоро он достанет деньги и всё наладится. У него обязательно получится хотя бы на время приостановить этот бесконечный конвейер боли и страданий. Он справится.
Ради мальчика и PL600 в лазарете.
Ради Люси и девушки без рук.
Ради всех обитателей Иерихона.
Ради себя.
***
Департамент полиции Детройта.
Детектив Рид раздражённо скрипит зубами, застёгивая серьгу на мочке уха. Вообще-то, на работе не позволено, но «особое задание» — поимка диллеров красного льда предполагает соответствующий внешний вид. Чёрт бы побрал этого Фаулера с его миссиями!
Гэвин запускает пальцы в слегка отросшие волосы, взъерошивает пряди. Пристёгивает к поясу кобуру с пистолетом и тут же набрасывает на себя потёртую кожаную куртку, скрывая оружие. Скалится, глядя на своё отражение в зеркале.
Слишком много его товарищей сгубила алая отрава. Пора покончить с этим.
***
Саймон напряжённо оглядывается по сторонам. Он впервые стоит в автобусе среди людей и чувствует себя настоящим преступником. Украдкой смотрит в сторону спецотсека для андроидов. Их так много, и все стоят безучастными манекенами, устремив пустые взгляды в голографическую панель, отделяющую их от тех, кто назвал себя их хозяевами.
Он и забыл, каково это — находиться по ту сторону ограждения. А может и вовсе никогда не запоминал — на память о поездках в те дни в его голове остался лишь мерный звук колёс по дорожному покрытию и полупрозрачная завеса с надписью «Андроиды», равнодушно мерцающая сотнями и тысячами крошечных пикселей.
В толпе роботов он замечает нескольких, идентичных себе моделей и как бы невзначай поднимает воротник, пряча лицо, опасаясь, что кто-то его опознает. Но страх его оказался напрасным — люди даже не смотрят в его сторону.
«Северный Корктаун» — приятный, но слишком ровный, неживой голос молодой женщины объявляет название станции. Нужно выходить.
Саймон на секунду замирает, занеся ногу, прежде чем сделать шаг в улицу. Небо затянуто свинцовыми тучами и идёт снег, крупные хлопья кружатся в воздухе, оседая на непривычно-тёмных волосах, на рукавах куртки, смешно щекочут нос.
Андроид поднимает лицо и снежинки приземляются на тёплую поверхность, тают, оставляя лишь крошечные, сияющие в свете фонарей капельки, которые стекают, будто слёзы. Он стоит один под этим огромным небом и совсем не замечает, что из автоматического такси, остановившегося неподалёку, выходит мужчина…
***
Гэвин недовольно морщит нос, когда порыв холодного ветра швырнул ему в лицо снег. Корктаун. Бесчисленное количество раз они были здесь во время патрулей и каждый раз старались не задерживаться надолго, как можно скорее минуя это неуютное место.
На станции он замечает молодого парня, на вид — студента и взгляд невольно задерживается на его фигуре дольше положенного. Нечасто встретишь человека, который вот так просто смотрит в небо.
Детектив отмечает про себя, что парень красив, по крайней мере, издалека. Стройные ноги в серых джинсах, свободная куртка, сумка через плечо и мерцающие снежинки, обвивающие его силуэт. Незнакомец выглядит так безмятежно, что будь Рид художником или фотографом, а не полицейским, непременно запечатлел бы это зрелище…
Гэвин одёргивает себя, засмотревшись. Нет, он же не такой! И потом, надо спешить. Спрятав руки в рукава и втянув голову в плечи, он зашагал прочь, в сторону жилого района.
***
«Крысиное гнездо»
Место, куда Саймона привела карта. В этом большом, но неопрятном, полузаброшенном подвале темно и сыро, пахнет плесенью и грехом, а по углам, в клубах красноватого дыма собрались сомнительные личности. Забавно, какими люди бывают слепыми — на появление чужака они отреагировали безразлично, проводив фигуру андроида затуманенными взглядами. Он не знает, что делать, никогда не оказывался в подобных ситуациях, поэтому робот скромно встаёт у стены, ожидая развития событий.
К нему шатающейся походкой приближается немолодая женщина в пёстрой юбке. Пьяно улыбаясь, она зовёт его «красавчиком», прижимается копной кудрявых с проседью волос к плечу. Система социального взаимодействия получает один сбой за другим. Это комплимент, но почему ему неприятно? Этот запах дешёвого спирта, этот полубезумный взгляд, эти цепкие пальцы на его талии…
«А ну прочь!»
Гэвин сам не понимает, что заставило его вступиться за парня, оттолкнуть женщину, что так настойчиво добивалась его внимания. Как будто внутри что-то ёкнуло… Чёрт! Да ведь это тот самый, со станции. Да, та же одежда, та же чуть сутулая осанка — сомнений быть не может. Так вот ты какой, мечтатель…
В его глазах, голубых, с травянисто-зелёным кольцом вокруг расширенных от страха зрачков, Рид может увидеть своё отражение. Детектив нервно усмехается — на самом деле, он тоже чертовски напуган.
Они смотрят друг на друга долго, не моргая, словно в глупом фильме. Напряжение между ними кажется ужасно вязким и Саймон искренне радуется тому, что его диод деактивирован, но он отчётливо ощущает, как внутренности начинают нагреваться. Уровень стресса растёт с угрожающей скоростью…
—Принёс?
«Умница, Гэвин Рид» — издевательски звучит у детектива в голове. — «Ничего умнее не придумал?». Но кажется, сработало. Парень тянется к сумке, не сводя однако глаз с полицейского, расстёгивает молнию. Чуть покопавшись, извлекает на свет пакетики с красными кристаллами и протягивает Гэвину. Рид едва сдерживает смех облегчения, имитируя приступ кашля. Всё оказалось даже слишком просто. Такой наивный…
Пальцы натыкаются на спрятанный под курткой пистолет, когда детектив лезет в карман за деньгами и на душе становится гадко. И зачем только судьба столкнула его с обладателем таких глаз… В тюрьме они потухнут так быстро… К чёрту сентиментальность!
Несколько купюр переходят из рук в руки и Гэвин вдруг неожиданно для себя произносит:
—Рид…чард.
Отвешивает мысленный подзатыльник сам себе, замечая немой вопрос на лице парня.
—Ричард. Обращайся.
Зачем вообще он начал этот диалог? Зачем представился чужим именем? Зачем? Но молодой человек заметно расслабляется, представляясь в ответ:
—Саймон. Рад знакомству.
Рукопожатие.
***
Стабилизация систем…
Саймон удаляется прочь от здания быстрым шагом, часто вдыхая морозный воздух. Биокомпоненты остывают, но искусственное сердце по-прежнему быстро колотится в груди. Образ Ричада отпечатался на сетчатке: цепкий, насмешливый взгляд его карих глаз, лёгкая щетина на подбородке, крепкие руки… Что это с ним? Андроид запускает диагностику, но она не выявляет ни одной неисправности.
Нужно отвлечься.
С некоторым усилием он мысленно призывает карту магазинов Киберлайф, проецируя её на ладонь, сверяется с проложенным маршрутом и с удивлением замечает, что уже пришёл. Погрузившись в свои мысли, он совсем не следил за дорогой.
«Зона андроидов»
Небольшой магазинчик на первом этаже дома. Внутри немного тесновато, зато светло и тепло. Ни одного посетителя, только андроид-продавец увлечённо раскладывает товар по полкам. Саймон изучает содержимое стеллажей: новые и подержанные биокомпоненты, провода, одежда и опознавательные знаки — всё что нужно. Он сверяется со списком, подсчитывает сумму. Сегодняшней выручки слишком мало, не хватит на всё.
—Вам чем-нибудь помочь?
VB800 в красной футболке стоит, сложив руки перед собой. На губах его — приветливая, заложенная в программе улыбка и Саймону почему-то больно, глядя на неё.
—Да, голубую кровь, пожалуйста.
***
Он возвращается на Иерихон с добычей, передаёт драгоценные пакеты тириума Люси и первый раз за весь день позволяет себе расслабиться, прильнув спиной к одной из толстых опор. Завтра снова на охоту, а значит, почти наверняка он вновь встретит Ричарда. Он не выходит из головы, он повсюду.
—Всё в порядке?
Люси смотрит на Саймона с обеспокоенным выражением лица.
—Да.
Он лжёт. Он не в порядке, наверное, программа диагностики неисправна и не видит поломок. Что с ним? Откуда это давящее чувство в груди? Андроид не знает.
***
На следующий день робот снова приходит в «Гнездо», а получив деньги ‐ за запчастями. Потом ещё раз. И ещё. День за днём он пробирается окольными путями, запутывает следы, как заяц и никогда не посещает одну и ту же точку дважды. Он открыл для себя целый город с его улочками и станциями, площадями и тупичками, мир вдруг стал таким большим и неизведанным, а жизнь — яркой, как никогда прежде. Он чувствует себя нужным, полезным, его ждут сородичи — скольких они уже починили вдвоём с Люси. А главное — Саймон больше не боится людей. Потому что знает, что Ричард рядом. Он всегда неподалёку и ни за что не даст в обиду. Как ангел-хранитель.
А Гэвин тем временем мечется. Выпускает сигаретный дым сквозь зубы и наблюдает за парнем, отделённым от взгляда тонкой табачной завесой. Детектив не понимает, что принудило Саймона заняться продажей яда, но знает точно — ему тут не место. Слишком выделяется он на фоне отбросов, обитающих в «Гнезде». Саймона хочется защищать — это чувство не поддаётся объяснению, оно не в голове — где-то в душе, но Рид должен… Да что же это с ним такое?! Мальчишка — преступник и заслуживает наказания. Он — пособник дьявола, один из его верных слуг. Чертёнок с ангельскими глазами.
Орёл или решка
Долг или совесть
Разум или чувства
Пора решать, Гэвин Рид. Пора решать.
На «Гнездо» готовится облава. Все крысы будут уничтожены и нужно предупредить одного крысёнка.
—Саймон! — детектив почти хватает его за руку, когда он собирается ускользнуть. Какие тонкие у него пальцы, почти девичьи.—Не приходи завтра, хорошо?
—Почему?
Как глупо. Как неестественно.
—Просто не приходи и всё. Не надо.
И Саймон вновь смотрит этими своими невозможно-голубыми глазами, почти так же напуганно, как при их первой встрече и слабо кивает, в тот же миг скрываясь в дверях.
Гэвин выдыхает, закрыв лицо руками. Что с ним творится?
А Саймон не послушался.
Он вернулся, вопреки просьбе и дурному предчувствию, сам не зная, зачем. Осталось всего несколько доз красного льда и ему хотелось поскорее избавиться от них, отпустить прошлое. А может быть, он просто нашёл себе оправдание. Но едва он зашёл в полутёмную комнату, как…
Полиция!
В ту же секунду раздался топот тяжёлых ботинок, собачий лай, щелчки заряжаемых пистолетов. В подвал врываются трое — двое полицейских, а так же огромный сенбернар. «Крысы» бросились врассыпную и всё закрутилось с бешеной скоростью.
Крики.
Выстрелы.
Топот
Лай
В суматохе Саймон едва находит Ричарда, хватает того за запястье, тянет, закрывая его собой и кричит что-то бессвязное, не соображая, что делает, повинуясь внезапному порыву, а может вдруг пробудившейся программе.
Выстрелы
Две пули в плечо. Тириум веером выплёскивается из раны, куртка пропитывается синим. Андроид замирает, покачиваясь.
Внимание! Повреждение тириумного сосуда!
Он смаргивает предупреждающую надпись, с горькой улыбкой наблюдая за тем, как в потемневших глазах Ричарда разливается шок пополам с… презрением? На щеке человека — капли искусственной крови и Саймон протягивает руку, чтобы их стереть, но не успевает.
Удар в спину
Пёс неожиданно набрасывается сзади, ударяя лапой в позвоночник с такой силой, что робот падает как подстреленная птица, раскинув руки-крылья в стороны. Сенбернар отшвыривает андроида в сторону и с рычанием приближается к Ричарду.
Саймон не может пошевелиться, даже не в силах закричать — голос затухает где-то внутри, где разливается под пластиком холодная голубая кровь. В голове туман, а взгляд застилают слёзы и таблички, что ежесекундно выпрыгивают перед глазами:
ОШИБКА
ПОВРЕЖДЕНИЕ БИОКОМПОНЕНТОВ
УТЕЧКА ТИРИУМА
ОШИБКА
ПОВРЕЖДЕНИЕ
ОШИБКА
ОШИБКАОШИБКАОШИБКА
Дыхание замирает. Всё повторяется…
УГРОЗА КРИТЧЕСКОЙ УТЕЧКИ ТИРИУМА. ПРИНУДИТЕЛЬНЫЙ ПЕРЕХОД В РЕЖИМ ОЖИДАНИЯ
3…
Где-то в стороне раздаётся пронзительный человеческий крик, рычание собаки.
«Вот чёртова жестянка! Сумо! Фу!» — резкий, стремительно приближающийся мужской голос бьёт по ушам.
2…
Неподвижное тело робота грубо пинают в рёбра носком ботинка, отбрасывая с пути. Боли нет — андроиды не имеют способности её чувствовать, но ощутимый разряд тока от повреждённого позвоночника заставляет непроизвольно дёрнуться.
«Боже мой! Гэвин!» — влажный хрип слышится откуда-то с той стороны, где был Ричард. Наверное. Саймон уже ни в чём не уверен. — «Крис, скорую, быстро!»
Гэвин?!
1…
***
Модель: PL600
Серийный #: 501 743 923
Имя: Саймон
Перезагрузка…
Перезагрузка памяти…
Загрузка ОС
Инициализация системы…
Проверка биокомпонентов… ОК
Инициализация биосенсоров… ОК
Инициализация ИИ-движка… ОК
Состояние памяти… ОК
Система…
Готово
Саймон с трудом открывает глаза. Зрение наотрез отказывается фокусироваться, поэтому он некоторое время лежит, приподнявшись на локтях, восстанавливая в памяти картину произошедшего. Его волосы вновь светлые, а на виске красной лампочкой горит диод — перезагрузка сделала своё дело.
Сколько времени прошло?
Поблизости никого нет. Ушли люди, увели собаку, разбежались крысы. Он один.
Андроид с трудом поднимается на ноги и чуть не падает — сигнал к системе балансировки доходит с перебоями. Правая рука почти не шевелится, висит плетью вдоль тела — под дважды пробитым пулями пластиком плеча искрят повреждённые микросхемы. Костяшки и тыльная сторона ладоней ссажены о шершавый пол до белизны и не затягиваются кожей. Саймон натягивает рукава до самых пальцев и замечает кровавое пятно, красно-коричневое.
Ричард…
Нет. Не Ричард. Он солгал. Люди назвали его Гэвином. Гэвин заодно с ними. Гэвин…
Андроид стискивает зубы от фантомной боли. Пора уходить. Хромая и прячась, цепляясь за стены и останавливаясь — уходить в ночь и метель. «Гнездо» разорено и ангел улетел. Ему тут больше не место.
Путь до Иерихона будет долгим…
***
Урод
Гэвин смотрит на своё отражение в зеркале в ванной, сжав кулаки. Чёртов Андерсон. Чёртов пёс. Чёртово ведро с гайками!
Его лицо теперь изуродовано, кожа содрана собакой и сшита вновь. Швы, отвратительные хирургические швы, пластырь на переносице, лиловый кровоподтёк на скуле. Чудовище Франкенштейна.
Рид кривит в ухмылке закушенные до крови губы и вдруг вспоминает Саймона. Его лицо. Его глаза.
Ангел
Идеален. Как и все они…
Проклятая пластиковая кукла!
В ярости он бьёт в голубую кафельную плитку, чудом не задев зеркало. На поверхности тут же маками расцветают алые пятна.
Ненавижу!!!
Боль отрезвляет. Гэвин шипит и по-кошачьи прижимает разбитые кулаки к губам, зализывая ссадины. На языке остаётся солоновато-железный привкус.
Тело восстановится.
Что станет с разбитой душой?
***
Стены, ставшие родными.
Саймон возвращается лишь к утру — обессиленный, сломанный, промокший насквозь, чувствующий себя ужасно виноватым перед товарищами за то, что в этот раз пришёл с пустыми руками. Стараясь не привлекать внимания, он проскользает за угол, к пылающей бочке.
Люси сидит тут же, на ящиках и он буквально падает рядом с ней, уткнувшись лицом в её плечо и наконец давая волю эмоциям. Тело его содрогается от рыданий, а изо рта вырываются лишь всхлипы. Девушка ни о чём не спрашивает, лишь обнимает крепко-крепко, поглаживает по травмированной спине и тихо напевает:
Hold on, just a little while longer…
Fight on, just a little while longer…
Pray on, just a little while longer…
Everything will be alright.
Держись. Борись. Молись.
Всё будет в порядке.
Они просидели так очень долго, пока не осталось больше слёз, а багровое сияние на виске не сменилось золотистым, а затем и голубым. Лишь тогда Люси коснулась его простреленного плеча.
—Позволишь?
Саймон с трудом стягивает куртку и толстовку — очень неудобно делать это одной рукой, подходит к бочке и встаёт так, чтобы было удобно чинить. Девушка докрасна раскаляет в огне металлический прут и запаивает раны. Пластик слегка дымится, но это быстро проходит и вот уже белые шрамы красуются на его плече и шее.
Перед тем, как одеться, он рассматривает эти линии на до недавнего момента идеально-ровной, молочного цвета коже.
Говорят, что жить — значит покрываться шрамами. Что ж, теперь он в полной мере стал живым…
***
Следующие два с половиной года проходят для Саймона словно в тумане. Он больше не осмелился покинуть Иерихон и почти всё время дремал. Даже за работой мысли его были где-то далеко-далеко и он даже не мог точно сказать, о чём они. Белый шум, похожий на ласковый шелест моря, окутывал сознание, убаюкивая. Всё менялось, приходили новички, израненные, нестабильные, умирали старожилы, те, кто был тут ещё до Саймона. Всё менялось, лишь он оставался неизменным в своём море, что с каждым днём затягивало его всё глубже и глубже в пучину. Многие нашли утешение в его объятиях, но кто поможет ему самому?
А потом случается Маркус.
Он врывается ярким лучом фонарика в лицо, рукой, за шиворот вытаскивающей из воды, глотком воздуха. Он выхватывает их фигуры из мрака и режет словами больно, как по живой плоти:
«Сидеть в темноте и ждать смерти? Не такой я представлял себе свободу.»
Саймон задыхается от обиды. Пронзительно смотрит и едва выдавливает из себя: «мы это не выбирали» и поспешно отворачивается, прячась в темноту, чувствуя, как вспыхивают жаром щёки.
—А вы с ним похожи.
Голос в голове заставляет вздрогнуть от неожиданности. Люси…
—Он думает, мы не пытались. — голос андроида негромкий, но будто звенит в её голове. —Неужели считает, что предел наших мечтаний — прозябать в этой дыре, забившись по углам, словно крысы? Он…
—Маркус. Его зовут Маркус.
Пальцы девушки успокаивающе пробегают по бело-голубым костяшкам под длинными рукавами.
—Когда-то давно, на Иерихон пришёл один андроид. Он был напуган, потерян, но был готов рискнуть ради общей цели и он рискнул. И у него так горели глаза… Я говорю о тебе, Саймон. Всё повторяется. И если первый блин вышел комом — то почему бы не попытаться снова?
Саймон украдкой смотрит на Маркуса, который разжигает давно угасший огонь в бочках и грудь сдавливает знакомое чувство. Он словно переместился в прошлое и теперь видит себя, наивного, жаждущего жизни и свободы. С трудом отводит взгляд и передаёт Люси сообщение, разрывая связь.
—Пожалуй, ты права. Стоит попытаться.
***
Похоже, Маркус это тот, кто был нужен их народу.
Они только что возвратились из доков Кибелайф с рюкзаками, полными голубой крови и биокомпонентов. О, как давно Саймон не видел мир за пределами ржавых стен Иерихона! Это мокрый асфальт, этот воздух, эти мелкие капли дождя на щеках и это бескрайнее небо. Он с упоением вдыхал ночь, выгоняя из лёгких пыль и чувствовал себя вновь… живым?
Маркус будто улавливает его мысли.
—Я чувствую, что мы живые. И мы — свободны!
Голос его тонет в восторженном гуле, но Саймон не слышит шума. Он вдруг понимает, что не в силах оторвать взгляд от этого демона свободы, разноглазого искусителя. Нет. Только не снова. Но где-то внутри разливается теплота, а сердце пропускает удар.
И он поддаётся искушению.
***
—Ненавижу болванов, особенно механических!
Глядя на удаляющуюся спину Коннора, (идиотское имя, под стать обладателю), Гэвин возмущённо фыркает. Довольно этот вездесущий пластик портил им жизнь, так ещё и того глядишь, с работы погонят. Не дождутся.
—Что ж ты так с ним?
Тина отпивает кофе из бумажного стакана и глядит насмешливо. Детектив таинственно прищуривается в ответ.
—Знаешь, откуда у меня эти шрамы?
Рид автоматически потирает переносицу, перечёркнутую глубокой полосой.
—Отсылки к популярной культуре твоего детства. Прекрасно знаю. Гэвс. Слушай, я сама не в восторге, но прогресс не остановить. Пора бы прекратить ворошить прошлое и принять неизбежное…
Речь прервал треск рации на поясе и Чен спешит покинуть кафетерий, дружески толкнув Гэвина локтем в бок.
—Ладно, бывай, Джокер. Не грусти.
Ха-ха.
Рид с тоской смотрит вслед подруге. Легко сказать, «прими». Сама же глазки строит робо-девчонке на ресепшене, он видел. А между тем, недавний инцидент с заложницей вновь пробудил в памяти всё то, о чём он предпочёл бы забыть и никогда больше не вспоминать.
И почему PL600 — такая популярная модель?..
***
Пожалуйста, только не на крышу
В вентиляции башни Стрэтфорд тесно, плечи упираются в стенки. В правом — вновь отверстие от пули, попали почти в то же место, что и когда-то. На губах подсыхает тириум, колени прижаты к груди и раненое бедро искрит под тёмной тканью брюк. Трясущимися руками Саймон держит пистолет, ещё хранящий тепло рук Маркуса, цепляясь за кусок металла как утопающий за последнюю соломинку.
Диод захлёбывается молчаливым алым воплем, когда андроид слышит шаги неподалёку. Он задерживает дыхание, вжимается в угол и замирает в паническом страхе быть обнаруженным. Это будет катастрофа. Джош, Норт, Маркус — все они погибнут по его вине, если уже не погибли.
«Надо его пристрелить!»
Спасибо за предложение, Норт. Но я пожалуй справлюсь сам.
Саймон прижимает дуло пистолета к подбородку, крепко зажмурившись. Пальцы ложатся на спусковой крючок…
Нет!
Перед глазами вдруг вспыхивают звёзды, синяя и зелёная. Оружие падает на колени.
Слабак
Нет, он не слабак. Он должен жить, вернуться, как возвращался уже много раз.
Он должен снова увидеть эти звёзды.
***
Андроид выбирается из укрытия глубокой ночью, когда стихает шум. Крадётся к запасному выходу, припадая на раненую ногу и с трудом открывает дверь. Недавно взломанный замок все ещё не починили — повезло. Вглубь башни, в лифт — рискованно, но по лестнице он попросту не дойдёт. Спускается в подвал, где среди труб вентиляции спрятана куртка. Набрасывает её на плечи, скрывая свою истинную сущность, маскируясь под обычного человека. Остался лишь последний штрих.
Во внутреннем кармане спрятан нож
Робот поддевает индикатор кончиком зазубренного лезвия и тот отделяется, со звоном падая на пол. Поколебавшись, он подбирает тонкий серый обруч и надевает на безымянный палец — совсем как обручальное кольцо. Небольшой участок повреждённой поверхности тем временем быстро затягивается новой кожей. Теперь — в путь.
Он знает дорогу на Иерихон как свои пять пальцев, но лишь оказавшись в объятиях своего лидера, Саймон наконец-то ощущает себя в полной безопасности.
Его больше не преследуют. Он под защитой. Надолго ли…
***
Свобода никогда не достаётся просто так.
Привычный уклад жизни обрушился скоро, как карточный домик на ветру. Андроиды потеряли сородичей на «Марше свободы». Их дом, Иерихон, безопасный островок в безжалостном, жестоком мире теперь покоится разрушенный на дне реки Детройт. Люси ушла под воду вместе с ним — девушка погибла при штурме, как и многие обитатели корабля.
Оказавшись в старой церкви, Саймон тихо молится, так горячо и отчаянно, совсем по-человечески. Он не знает молитв, но просит у всех божеств небесного мира спасти и сохранить их народ, всех их, до единого, упокоить души погибших, уберечь Маркуса, их надежду. Его надежду.
А потом революция, прекрасная, но такая беспощадная, закружила их в безумном вальсе и уцелевшие бежали, повинуясь её голосу, сражаясь за свою свободу отчаянно, самозабвенно, до последней капли тириума, до последней искры. А она поёт и смеётся, загоняя андроидов прямо под пули, в смертельную западню.
Отступать им некуда — за спинами немногочисленных выживших — автобус, снятый с колёс, до недавнего времени служивший баррикадой, теперь же ставший частью ловушки.
Под прицелами винтовок, Маркус делает вперёд решительный шаг. Светлый плащ лидера революции, расцвеченный пятнами тириума, развевается на ветру, а во взгляде — решимость, даже перед лицом неминуемой гибели.
«Мы живые. Мы живые и хотим быть свободными!»
Голос его твёрдый, не дрогнул в наступившем безмолвии. Внезапно стихли выстрелы, не слышно треска лопастей вертолётов над головами. Ни звука — лишь оглушительная тишина.
Саймон вдруг замечает, что ладони Маркуса пылают.
Ярко-рыжее пламя стремительно охватывает фигуру революционера, превращая того в ослепительно сияющего феникса. Люди отступают на шаг, опасаясь быть задетыми языками огня, в изумлении опускают оружие.
Лицо стоящей рядом Норт бледнее снега. В глазах её блестят слёзы, а вишнёвые губы приоткрыты. Она не дыша наблюдает, как неконтролируемая стихия поглощает её лидера. Её любовь. Их с Саймоном любовь.
Он так и не признался. Боялся оттолкнуть, спугнуть то доверие, ту особую связь, возникшую между ним и Маркусом и вот, опоздал уже навсегда. Теперь ему остаётся только смотреть, как догорает искусственная плоть в огне революции, как падают в снег почерневшие от копоти металлические кости.
Спецназ щёлкает предохранителями, прицеливается, выйдя из оцепенения. Норт, сильная, несгибаемая Норт в неосознанном детском жесте хватает Саймона за руку, впивается острыми ногтями в ладонь. Он не пытается оттолкнуть — сейчас ей это нужно. И ему тоже.
Hold on, just a little while longer…
Fight on, just a little while longer…
Pray on, just a little while longer…
Everything will be alright.
Люси поёт ему с того света, успокаивает голосом бешеный пульс. Диод, надетый на безымянный палец в знак обручения со свободой уже не сигнализирует о состоянии систем, но смирение в душе отчётливо светится голубым.
Андроид отводит взгляд в сторону, за решётчатое заграждение, где толпятся журналисты и вдруг замечает среди патрульных знакомое лицо. К горлу подступает комок.
Гэвин?!
Выстрел
***
Восстание машин
То, чего опасалось человечество на протяжении доброй сотни лет наконец свершилось.
Детектив Рид стоит в патруле. Тяжёлый бронежилет стискивает грудную клетку, а пальцы норовят примёрзнуть к стальной рукоятке пистолета. Проклятые роботы…
Гэвин наблюдает, как спецназ загоняет девиантов в угол, параллельно оттесняя особенно настойчивых репортёров от заграждения. Мулат в окровавленном плаще, предводитель мятежников, выступает вперёд, пламенно выкрикивая что-то о свободе — в буквальном смысле. Рид мысленно улыбается каламбуру, но всё же ему становится не по себе при виде охваченного огнём тела — слишком уж «по образу и подобию человека» созданы эти машины.
Бедные, наивные мальчики и девочки. Ваш разноглазый Мессия покинул вас, бросив на растерзание этой суровой жизни.
Говорят, смотреть на горящее пламя можно бесконечно, но корпус Маркуса сгорает довольно быстро, оставляя лишь скучно тлеющий каркас и спецназ поднимает винтовки, целясь в бунтовщиков. Детектив скользит глазами по их рядам. На фоне однотипных костюмов с их вездесущими синими треугольниками выделяется медно-рыжая девчонка с косой через плечо. В её немигающих глазах плещется такое отчаяние и вселенский ужас, что даже немного жаль. А рядом с ней, сцепившись пальцами стоит… да нет! Должно быть, одномолдник или Гэвин ошибается, или… Не может быть!
Саймон?!
Тот тут же поворачивает голову, как будто услышав мысли Рида и отречённое смирение во взгляде машины тут же сменяется недоверчивым удивлением…
Они узнали друг друга
В тот же миг ахнули выстрелы и андроид, обмякнув, падает, как марионетка с обрезанными ниточками, а между тем, в глубине души человека что-то тренькнув, обрывается.
***
Революция пожирает своих детей. Уничтожила она и Саймона, многострадальное дитя Иерихона. Можно наконец отпустить прошлое, но почему же так болят старые шрамы и так щемит сердце, когда Гэвин смотрит на распростёртые тела в лужах синей крови?
Патульным приказано очистить площадь от трупов, но Рид медлит, глядя в глаза, когда-то покорившие его. Всё те же, голубые и печальные, обращёные в равнодушное небо. Одним движением детектив опускает холодные веки андроида и, подхватив лёгкое тело на руки, усаживает его к остальным, чуть бережнее, чем обычно. Он складывает податливые руки робота на его груди, закрывая сквозную, искрящую дыру и со вздохом отстраняется.
«А может, вы и правда были живыми?..»
Примечание
Спасибо, что прочитали)