Потолок. Лампы операционной. Голоса. Лампы. Потолок…

Келли открыла глаза. Потолок казался ей незнакомым. Под ним не висели камеры, не гудела вентиляция, не было тусклых одинаковых ламп. Только резной круглый барельеф со свисающей из центра старой люстрой. Такой, как был у нее дома. Ее потолок. Девушка в панике подскочила и с визгом свалилась с кровати, забившись в угол между стеной и прикроватной тумбочкой. Она осмотрелась. Помещение подозрительно напоминало квартиру. Ее квартиру. Потрепанная мебель, цветастый вязаный плед на диване. В круглом аквариуме, стоящем на комоде, плавала кверху пузом маленькая золотая рыбка.

Келли испуганно вцепилась в коленки, с опаской озираясь на каждый шорох. Она не могла даже подумать о том, что это правда, что она у себя дома. Девушка смотрела на дверь в ожидании, что в нее кто-то вот-вот войдет. Все казалось ненастоящим. Вся жизнь до произошедшего казалась ей ненастоящей. Будто ее никогда не было. Будто у Келли не было прошлого. Оно лишь слабыми обрывками воспоминаний всплывало где-то в глубинах памяти, не имея никакого эмоционального отклика. Все это казалось сном.

Она принимала лишь один вариант событий — что ее мучители выстроили у себя в подземелье точную копию ее квартиры и с минуты на минуту кто-нибудь зайдет в эту дверь ехидно ухмыляясь, схватит под руку и потащит на съемочную площадку. Но никто не приходил… Ни спустя час, ни спустя два.

Просидев в углу довольно долго, она осторожно выползла и поднялась на ноги. Те слушались плохо. Но девушка все же зашагала по квартире, стараясь удержать равновесие. Все в комнате было точно так же, как в последний раз. Вещи лежали на тех же местах покрытые слоем пыли. Келли неуверенно прошлась по помещению. Окно было закрыто плотной занавеской, слабо пропуская свет внутрь. Ей даже не сразу пришло в голову, что оно там вообще есть. Она медленно подошла к входной двери, открыла замок и на ее удивление дверь послушно отворилась. Девушка выглянула в щель, приоткрыв ее, и с ужасом захлопнула обратно. Сердце замерло. За дверью был общий холл, такой же как в ее доме. Келли бросилась к окну, отодвинув занавеску и увидела снаружи улицу, деревья, людей. Обычных людей, которые спешили по делам, ехали в своих машинах или медленно прогуливались с собакой. Девушка отчаянно схватила ртом воздух, заскулив, и плюхнулась на пол, сев посреди комнаты. Она не могла поверить, что действительно находится дома в своей квартире. Все казалось таким нереальным. Вся ее жизнь. Ей только сейчас пришло осознание, что она не чувствует никакой боли, что на ее руке нет гипса и пальцы выглядят вполне здоровыми. Она взревела, схватившись за волосы и уткнулась лбом в пол, согнувшись крючком.

Теперь она не понимала ничего. В ее голову вдруг закралась мысль, что последних трех недель не было, что все это было лишь плодом ее больного воображения, сном, который никогда не был реальностью. Келли совершенно не могла понять, что из произошедшего реально. И реальна ли она сама.

Постаравшись взять себя в руки, девушка поднялась на ноги. Она недоверчиво подошла к большому зеркалу, глядя в отражение. Келли не узнавала в нем себя. На голове по прежнему были темно-каштановые волосы с едва заметно отросшими корнями, на веках оставались нарощенные ресницы, зрительно увеличивающие глаза. Она была в той же одежде, в которой ее похитили. Только она болталась на ней как на вешалке и, казалось, стала на пару размеров больше.

Девушка глубоко вздохнула, прикрыв глаза и собираясь с мыслями. Она задрала рукав футболки. Там, где раньше был грубый шов от пулевого ранения, теперь был аккуратный тоненький слабо заметный шрамик. Она посмотрела на руки. Отметины от пыток были еле различимы. Чтобы убедиться окончательно, оставался последний способ. Она рывком стянула рукав футболки и повернулась к зеркалу спиной. На лопатке по прежнему красовалось тату с цветком антуриума и римской цифрой пять. Келли провела по ней ладонью, в надежде, что это чья-то злая шутка и она сотрется. Но татуировка по прежнему никуда не делась. Келли потерянно осела на пол, глухо заплакав. Ей это не привиделось. Ничего не привиделось, все было реально. Ее мучили, пытали, унижали, насиловали. А сейчас просто вернули туда, откуда взяли, как наскучившую игрушку. И ей теперь с этим нужно было как-то жить дальше. Но в душе была только боль и пустота. Она прислонилась спиной к зеркалу и просто смотрела в пол, не зная что делать. Время тянулось невыносимо медленно. Вокруг ничего не происходило.

Взяв себя в руки, она снова поднялась на ноги, нашла пульт от телевизора и включила его. С экрана весело болтал ведущий прогноза погоды. Келли с ужасом посмотрела на указанную дату. По ее грубым подсчетам она потеряла еще месяц. Ей было сложно оценить, сколько именно ее мучили. Но даже так, похитили ее почти два месяца назад. И если они издевались над ней, как и обещали, три недели, то еще месяц просто исчез из ее жизни. Это объясняло зажившие раны и почти восстановившиеся ногти на левой руке. Девушка ошарашено села на кровать. Немного посидев, она дотянулась до мобильника, лежавшего на тумбочке под тонким слоем пыли. Он был разряжен и отказывался включаться. Она достала шнур и поставила телефон на зарядку.

Только сейчас Келли заметила ноющее чувство в желудке. Живот сводило от голода. Она нехотя поплелась на кухню. Стоило открыть холодильник, как запах тухлой еды разнесся по квартире. Девушка поморщилась и закрыла дверь обратно.

Келли легла на кровати, раскинув руки в стороны, и уставилась в потолок в ожидании, пока зарядится телефон, и она сможет заказать пиццу. Через некоторое время мобильник весело зажужжал, сообщая хозяйке, что достаточно заряжен, чтобы работать. Девушка подползла к нему, дабы не отключать от сети и нажала на кнопку. Стоило телефону включиться, как один за другим сразу же посыпались сообщения о пропущенных звонках и прочей неважной ерунде. Келли отложила аппарат в сторону и снова раскинулась на кровати в ожидании, пока тот перестанет, наконец, вибрировать. Как только это случилось, она взяла мобильник в руки, зашла на сайт любимой пиццерии и сделала онлайн заказ. Через несколько минут снова раздалась вибрация и Келли подняла аппарат в надежде, что пришла информация о времени доставки пиццы. Она не задумываясь открыла смс.

Сообщение извещало вовсе не о еде. Оно информировало о том, что на ее счет поступил перевод на шестизначную сумму. Там же была ссылка на транзакцию. Келли перешла по ней. Там прилагались сканы нотариально заверенного завещания от несуществующего двоюродного дяди Вернона из Коннектикута и акта перевода средств. «Десять процентов…» — произнеся это вслух, Келли отложила телефон в сторону и снова безразлично уставилась в потолок.

Но когда раздался стук в дверь, девушка подскочила на кровати и инстинктивно свалилась с нее, прячась за высоким матрасом. Стук раздался снова и сердце ёкнуло до боли в груди. Она судорожно вздохнула, пытаясь прогнать навалившуюся панику.

— Здравствуйте! Вы дома? Доставка пиццы!

Келли неуверенно поднялась и тихо, стараясь не издавать ни звука, подошла к двери. Она выглянула в глазок. Молодой парень в нелепой фирменной кепке стоял под дверью, беззвучно подпевая музыке в гарнитуре. Девчонку вдруг охватил ужас, с глаз беспричинно потекли слезы. Она поняла, что не может открыть ему дверь. А вдруг он один из них, и когда она откроет ему, он схватит ее… Девушка обреченно ударилась в дверь лбом, беззвучно рыдая, чем привлекла внимание курьера.

— Вы пиццу заказывали?

— Оставь там! — Келли еле выдавила из себя слова дрожащим голосом.

— А деньги? — парень возмущенно уставился на дверь, пытаясь заглянуть в глазок.

— Какие деньги? Я все оплатила по карте!

— А чаевые?

Келли повернулась к двери спиной и прислонившись к ней, медленно осела на пол, не в силах сдержать истерику. Парень, не дождавшись ответа и поняв, что денег не будет, демонстративно уронил коробку с едой на пол и, фыркнув «Сука», ушел. Девушка прождала не меньше десяти минут, прежде чем открыть дверь и быстро затащить коробку в квартиру, не вставая при этом с колен. Келли накрывала жуткая паранойя. Ей вдруг показалось, что она одна против целого мира и все люди в нем враги. Они все опасны и хотят причинить ей боль. И от осознания своей беспомощности она снова разрыдалась в голос.

Так прошел день, а за ним следующий, еще один, неделя, две… Келли слонялась по квартире растрепанная, грязная. Интерьер вокруг обрастал стопками пустых коробок из-под пиццы и упаковками из доставки китайского ресторана. Она не выходила в соц. сети, не отвечала на звонки. Она даже не открывала окно, оно было плотно занавешено сутки напролет. Девушка лишь изредка выглядывала наружу через маленькую щель. Если бы она смотрела телевизор, то возможно бы узнала, что один из ее мучителей был уже мертв, и ей бы стало легче*. Но радостные рожи на экране вызывали у нее лишь отвращение, и она перестала пытаться на них смотреть уже на второй день. Курьеры, таскающие ей еду, уже даже не стучали, просто оставляли коробки под дверью.

Однажды телефон вновь завибрировал. Келли даже не включала на нем звук, чтобы каждый раз не замирать в ужасе, испугавшись резкого шума. Она посмотрела на экран и решила все же ответить. В трубке раздался взволнованный женский голос.

— Келли? Наконец-то я дозвонилась! Куда ты пропала?

— Мама… — девушка устало вздохнула, услышав родной голос.

— Где ты? Ты все еще в Европе?

— Нет, я дома. — Келли отвечала тихо и бессильно, без каких-либо эмоций.

— Тебе звонил какой-то молодой человек, сказал, что не может тебя найти, спрашивал…

Келли не дала матери договорить, перебив ее:

— В следущий раз просто скажи, что я умерла.

— Да что с тобой? Я же волнуюсь! — Женщина возмущенно выпалила в трубку.

— Ничего мам, все хорошо, я в порядке. Просто не хочу разговаривать.

Келли нажала на сброс, не дав матери возможности ответить. Поговорив с ней она вдруг вспомнила, что в ящике под раковиной стояла большая бутылка домашнего вина, что мать привезла ей в подарок вначале лета. Келли распихала в стороны пакеты с мусором, что стояли возле ящика и вытащила бутыль. Взяв бокал и бутылку она уселась в угол между стеной и тумбой и налила себе красной ароматной жидкости. И после третьего бокала она вдруг осознала, что жива. И внезапно к ней пришло понимание, что она снова была в клетке. Только на этот раз она заперла себя сама, а роль камеры выполняла ее квартира. Ей вдруг стало тяжело дышать. Она бегом вылетела из дома, грохнувшись на колени на сырую от вечерней росы землю. Глухо зарыдав, она сжала пальцами траву давно не стриженного газона и жадно хватала ртом свежий воздух, словно утопающий, которого только вытащили из воды. Она уже и забыла, как пахнет улица. Как приятен прохладный ночной воздух. Как приятно ощущать себя живой.

Придя в себя, Келли поднялась и осмотрелась. На улице было тихо. Свет в окнах соседей, как и в большинстве других домов был выключен. Люди мирно спали. Она укуталась в длинную бесформенную толстовку, прячась от холодного порыва ветра, застегнула молнию, накинула на голову капюшон и пошла вдоль по улице, спрятав руки в карманы.

Девушка испуганно озиралась на каждую изредка проезжающую машину, на каждый лай собаки, на каждый шорох, но продолжала идти. Через улицу она заметила парня, подозрительно ошивающегося на углу. Ей захотелось спрятаться, но она пересилила себя, сжав руки в кулаки, до боли впиваясь ногтями в ладонь, и села на лавку на пустой остановке. Вот возле парня остановилась машина, и он подошел к окну, о чем-то переговариваясь с водителем. А через еще минут двадцать к нему подошел парниша в капюшоне. Сунув тому бумажку и получив что-то в ответ, он опасливо осмотрелся и быстрым шагом скрылся за углом. Келли сунула руку в карман, достав оттуда смятую купюру. Ей вдруг вспомнилось то ощущение спокойствия и тепла, что разливались по телу, когда Док накачивал ее морфином. Она глубоко вздохнула, собрав волю в кулак, и направилась через улицу.

Келли сидела на скамейке с сомнением глядя на пакетик с белым порошком в руке. Тишина и покой ночного парка вызывали в ней неприодолимое желание снова погрузиться в ту эйфорию и забвение, которые изредка давал ей Док. Ей так хотелось снова провалиться в наркотическое опьянение, позволяющее хоть ненадолго обо всем забыть. Но голос разума отговаривал ее делать это. Ей была невыносима мысль, что этот крошечный пакетик может окончательно сломать ей жизнь. Что однажды провалившись в это блаженство, а после ощутив, как все произошедшее снова обрушится на нее волной боли, обиды и отчаяния, она не сможет с ней справится. Не сможет остановиться. Но панический страх, заставляющий ее бояться каждого прохожего и вздрагивать от любого шороха пересиливал. Девушка зареклась, что этот раз будет первым и последним, и, высыпав немного на руку, вдохнула.

Она провалилась в кайф, откинувшись на спинку лавки и запрокинув голову. И мир расцвел новыми красками и перестал казаться таким ужасным. И вся ее забытая жизнь вдруг обрела смысл, а последние события показались чем-то не столь страшным. Небольшой неудачей на ее жизненном пути, которую она легко преодолеет… завтра. Завтра она возьмет себя в руки, приведет в порядок и отправится в полицию. Доблестные защитники порядка поймают этих мразей, заставят заплатить за все. И ее жизнь вернется в прежнее русло.

Она смотрела мутными глазами в небо. Наконец ей стало наплевать на случайных прохожих. То, что с ней сделали, начало казаться не таким уж кошмаром. Она вновь ощутила, что все еще жива. И это осознание заставляло дышать полной грудью, впуская в легкие свежий прохладный воздух.

Ей стало так тепло и уютно, что хотелось опуститься в свою мягкую кроватку и уснуть. Девушка побрела домой, упиваясь эйфорией. Ей казалось, что это сон. Яркий и красочный. А сама она будто лежит на облаке. Хотелось, чтобы это состояние продолжалось вечно.

Следующее утро подкралось незаметно. Келли проснулась в своей кровати. Все произошедшее вчера казалось ей сном. На нее вдруг накатила странная апатия вперемешку с печалью. Девушка снова лежала раскинув руки в стороны и уставившись в потолок.

Мир опять был ужасным, люди врагами, а улица за окном страшной и опасной. Но мысль, родившаяся вчера в ее мозгу, плотно засела и отказывалась исчезать.

Келли наконец решила взять себя в руки. Она поднялась с кровати и пошла в душ впервые с момента, как вернулась домой. Она просто сидела под струями воды, боясь сама к себе прикоснуться. Ее хватило только на то, чтобы слабо намылить спутанные сальные волосы.

Свежесть после водных процедур заставила ее почувствовать себя лучше. Вчера она вышла из дома, сегодня приняла душ, завтра она соберется и пойдет в полицию. И будет отомщена в полной мере великой рукой правосудия.

Ей понадобился целый день, чтобы собраться с мыслями. Она думала что одеть, как себя вести, что говорить. Но все ее мечты и надежды разбились об острые углы безжалостной системы.

Келли сидела за столом перед мужчиной лет сорока пяти на вид с легкой сединой в волосах и склонностью к полноте. Тот изредка поглядывал на нее предвзятым взглядом, продолжая задавать вопросы.

— То есть вы утверждаете, что вас похитили, нарастили вам ресницы, перекрасили волосы, набили татуировку и насиловали, снимая все это на камеру? К тому же они заплатили вам шестьсот тысяч за молчание, выставив их наследством от несуществующего родственника?

Келли молча кивнула головой все так же не отрывая взгляда от пола.

Она куталась в бесформенную мешковатую толстовку, нервно теребя манжеты спрятанными в рукава ладонями. Как бы она не пыталась одеться поприличней, мысль о том, что она может показаться кому-то привлекательной, приводила в ужас.

— Когда вы говорите вас похитили?

— Примерно три месяца назад…

— Примерно? — мужчина скептически скривил губы, делая пометки на планшете.

— Я не помню, — Келли нервно теребила пальцами рукава.

— А когда вас вернули домой?

— Тоже не помню. Примерно месяц назад, — девушка говорила еле слышно.

— И не пришли вы сразу потому, что боялись выйти?

Келли положительно кивнула, так и не поднимая глаз.

— Вы готовы пройти медицинскую экспертизу? Вас осмотрят специалисты, зафиксируют травмы, определят характер повреждений. Если с вами действительно делали то, о чем вы рассказали, следы должны остаться не смотря на прошедшее время.

Стоило Келли представить, как кто-то ее снова разденет, будет трогать, полезет внутрь, девушку затрясло. Да к тому же всего день назад она принимала запрещенные вещества, которые наверняка отобразятся в анализах.

— Нет! — Девушка истерично выпалила, практически подпрыгнув на стуле, — никто не будет меня трогать!

— То есть вы утверждаете, что вас пытали и насиловали, но медицинское освидетельствование проходить не хотите. Скажите, вы употребляете наркотики?

Девушку затрясло еще сильнее. Такое предположение детектива не было необоснованным. Келли, мягко говоря, выглядела паршиво. Худая, даже осунувшаяся, с огромными синяками под глазами, в огромной мешковатой толстовке. Это и впрямь делало ее похожей на наркоманку.

— Н-нет! — девушка отвернулась, пытаясь скрыть стыд в глазах.

— Что же… Ваше заявление кажется весьма сомнительным. А без экспертизы мы не сможем подтвердить правдивость ваших слов. Боюсь, я не смогу вам помочь.

— Что? — Келли вскочила, стукнув руками по столу. —Они рвали, пытали, издевались, стреляли в меня! А вы вот так просто спустите им все с рук?!

С глаз девчонки градом полились слезы. Детектив снова посмотрел на нее с удивлением подняв бровь.

— Теперь в вас еще и стреляли? Куда?

Келли неловко коснулась плеча, присаживаясь обратно на стул.

— Ну, давай! Покажи!

Девушка расстегнула толстовку, приспустив рукав, и показала копу аккуратный тоненький рубец на плече.

— И по-твоему это шрам от пули? Вот шрам от пули!

Детектив нервно встал и задрал край рубашки, обнажив бок и продемонстрировав пострадавшей большой уродливый рубец в виде звездочки. Поняв, что перегнул палку, он сел обратно. Келли виновато захныкала, снова опустив взгляд.

— У них есть пластический хирург. Они сделали операцию…

— А грудь они вам случайно не увеличили? Вы будто не в плену, а на курорте побывали. Может вам там еще и завтраки в постель приносили?

Келли тихо заплакала, а детектив посмотрел на нее так, будто все понял.

— Скажите, а вы принимаете лекарства?

— Какие лекарства?

— Ну там транквилизаторы, седативные, галоперидол, литий…

— Нет. — Келли ответила твердо, не понимая вопроса.

— То есть не пьете. А должны? Вам когда-нибудь диагностировали психические заболевания? Шизофрению, биполярное растройство?

— Что?! Я не психопатка! — девушка подскочила, снова ударив по столу руками и возмущенно закричав на весь участок.

— Мисс Маерз, сядьте! Иначе я попрошу вас вывести!

— Я не сумасшедшая! Да как вы смеете?! Вы должны ловить тех ублюдков, а не допрашивать меня! — Келли продолжала вопить на все отделение в истерике лупя по столу, не в силах сдержать себя в руках. Что давало веский повод окружающим сомневаться в ее словах. Детектив сделал жест рукой, подзывая двух офицеров в форме, чтобы те сопроводили распсиховавшуюся посетительницу за пределы участка. Стоило им взять Келли под руки, как та завизжала, будто бы ее прижгли раскаленным железом.

В голове девушки мгновенно промелькнули воспоминания, как охранники в Силине таким образом водили ее на съемки. Как те же мрази держали ее, когда пришел Айзек с ножницами.

— Не прикасайтесь ко мне! Я сама!.. уйду…

Заревев и вырвав руки из хватки офицеров, Келли направилась к выходу, краем уха услышав диалог. Один из патрульных удивленно задал вопрос детективу:

— Что это было?

— Да наркоманка какая-то. Придумала себе невесть что… — детектив пренебрежительно кинул протокол в верхний ящик своего стола, проводив девушку взглядом.

Келли не переставало трясти до самого дома. Стоило ей изнутри закрыть дверь квартиры, как она рухнула на колени, зарыдав в голос.

Эти ублюдки отпустили ее потому, что знали — ей никто не поверит. Они сделали для этого все, максимально скрыв последствия издевательств и заплатив ей за молчание. Как будто деньги могли помочь ей вернуться к нормальной жизни.

Девушка рыдала не в силах остановиться. Обида разрывала ее на части, отчаяние комом засело поперек горла, бессилие обволакивало сознание. Она не могла… просто не могла больше выносить эту боль, до ломоты сдавливающую в груди сердце. Ей хотелось, чтобы боль ушла. Чтобы все прекратилось. И вдруг ее мутный взгляд случайно упал на маленький пакетик белого порошка на тумбочке.