Коннор не придавал этому значение, пока однажды Маркус не спросил его прямо, не завел ли он себе подружку. Он тогда ответил, что нет, рано ему ещё, да и слишком неспокойно в стране сейчас, нужно ещё столько дел решить… А потом задумался.
Многие андроиды, освободившись, нашли себе пару, будто бы желая походить на людей в делах амурных. Коннор и раньше замечал, что многие начинают с этого свой путь девиации, именно это будто бы делает их похожими на людей, но не придавал этому значения. Теперь же он заметил, что почти во всех произведениях искусства люди превозносили любовь как высшую ценность, ради которой они готовы пойти на всё. Коннор не понимал этого. У него были сыновьи чувства к Хэнку и привязанность к Сумо, но это было не то. Поэты и певцы воспевали вечную и прекрасную любовь, великие люди жертвовали своим положением в обществе и несметными богатствами, чтобы быть рядом с любимым человеком.
Коннор сомневался, что когда-то сможет полюбить так же. Жертвовать всем ради кого-то? Менять себя ради другого? Да ещё быть неуверенным во взаимных чувствах? Глупо и нерационально. Где-то он вычитал, что если действительно влюбится, то перестанет думать о таких вещах, да и вообще мозг уйдет на второй план. Коннор тогда мысленно усмехнулся — что ж, проверим потом. Как там говорят обычно родители детям? Повзрослеешь — поймешь.
Но время шло, а никого даже близко подходящего на роль возлюбленной не нашлось. И никаких эмоций близких к любви не возникало. Коннор покопался в интернете и нашел парочку статей знаменитых психологов, которые советовали расслабиться и не бояться своих чувств. А он и не боялся. Просто, черт возьми, их не было, вот и всё.
Тогда он решил обратиться за советом к самому близкому человеку — к Хэнку. Коннор рассказал, что он сравнил героев художественный произведений и себя… И на этом, под громкий смех Хэнка, закончил. Андерсон высказал своё мнение, мол, в жопу книги, они нихера не похожи на реальность. Однако, на просьбу поделиться своим опытом стал отпираться. Коннор так и не добился от него ничего, кроме туманной наводки на то, что в реальности любовь давно пошла, безвкусна и испорчена наукой.
Эти слова зацепили Коннора, и он попытался найти материалы по этой теме. Поиски дали результат —4387 статей. 45% о гормонах, 35% о биохимии, 16% о нейрофизиологии, и 4% антинаучных бредней. Из этого исходило, что андроиды не могут испытывать любви по-настоящему, но реальность смеялась в лицо фактам.
Это повергло Коннора в унынье. Получается, что даже девиантом он остается бесчувственной машиной? Иначе как объяснить то, что ему неподвластно самое распространенное чувство в мире? Он может принимать самостоятельные решения, он волен идти куда угодно, но какой в этом смысл, если буквально весь мир кричит «без любви ты неполноценен»?
Хэнк быстро заметил, что с его напарником что-то не то. Пару вопросов, один смачный подзатыльник — и вот уже Коннор рассказал всё то, что его так гложет. Андерсон, который последние десять лет не интересовался такими вопросами, не придумал ничего лучше, чем послать фотку Коннора на сайт знакомств для андроидов. RK800 знали многие, и вскоре посыпались предложения встретиться. На пару из них он ответил, но после того, как одна особенно настойчивая модель попыталась прочитать его память, прекратил это.
Коннор знал, что для многих андроидов доступ к памяти является чем-то священным, что они могут показать только тому, кому доверяют. Маркус и Норт, например, вечно друг к другу подключались, передавая так свои чувства. Было бы пошло назвать такой способ близости аналогом физической близости у людей. Это что-то более тонкое. Особенно у девиантов.
Коннор же относился к приобретенным чувствам как к святому. А вот так вот взять и просто открыть их кому-то… Это казалось ему почти преступлением. Варварством, по отношению к своей душе. Ведь чувства для него это что-то настолько личное, что ему казалось стыдно говорить об этом. Близость, при которой ты делишься настолько ценным вызывала у него отвращение. И это его устраивало, но…
Повсюду общество кричало о том, что это неправильно. Что надо любить, обнажая перед партнером свою душу, бросаться с головой в сумасшедшие эмоции, поступать нелогично, а в случае разрыва искать новую пассию, чтобы повторить всё заново. Этого, кстати, Коннор тоже не понимал — ведь разве если ты по-настоящему любишь, так как в книгах, разве это не на всегда? А если это временное увлечение, то разве оно того стоит?
Непонимание граничило с утвердившейся уверенностью — ему это не нужно, и одному хорошо. Только вот скажи он так кому-то, его за глаза назвали бы эгоистом, он был в этом уверен. И даже Хэнк, наверняка, не понял бы его. Именно поэтому он спрятал свои мысли на дне сознания, не желая однажды наткнуться на удивленный взгляд напарника и вопрос «Коннор, ты серьёзно? Это же ненормально».
Ненормально… Таким он считал себя до девиации, таким остался после. Ненормальный девиант, который отрезан от чего-то важного, что доступно всем, кроме него. А потом… Потом Коннор случайно заметил это понятие.
Асексуал.
Сначала он не заинтересовался эти людским термином. Мало ли чего люди для себя придумали? Но то ли от скуки, то ли от природного любопытства решил почитать. И обомлел.
Это человеческое понятие отлично описывало его положение среди андроидов. Человеческие мысли были схожи с мыслями девианта, и Коннор не знал, радоваться ему или плакать. Ведь из всех ориентаций у него оказалась именно та, которую большинство людей не признает. Но всё же… Всё же это объясняло многое и позволило Коннору понять свои желания.
Он не хочет иметь пару. Не хочет, чтобы ему лезли в душу или память. Одиночество его устроит, тем более, что никто не отменял друзей. Но главное он выяснил — это нормально.
В тот же вечер он попросил Хэнка выслушать его и рассказал лейтенанту большую часть из своих рассуждений. Говоря с человеком, он мог контролировать информацию, которой хотел поделиться, и это давало ему ощущение безопасности. Коннор ожидал, что Хэнк не поймет, лишь рассмеется и посоветует подождать пару лет. Но Андерсон лишь сказал, что он балда, и что если он не хочет отношений — пусть не заводит, черт бы с ним. А общество… Общество ко всему привыкает. Приняло же оно андроидов, верно?
Коннор тогда согласно кивнул, улыбаясь. А после обнял Хэнка. Он был действительно рад, что он принял его таким, какой он есть.
А если это сделал старый матерый полицейский, то мир и подавно смирится с этим, верно?