Равные

Лекса — первая командующая двенадцати кланов. Та, что объединила бесконечно враждующие между собой народы, будучи вчерашним подростком. С детства обученная как воин, она привыкла сражаться и быть готовой к смерти — эта стройная, грациозная девушка, которой больше двадцати и не дашь. Ее длинные темно-каштановые волосы уложены в сложное переплетение тонких косичек и свободных прядок, на лице — намеренно сделанные, всегда по-странному изящные потеки черного грима, а в глазах — беспристрастно-холодное молчаливое внимание. Лекса превосходно владеет клинком, но главное ее оружие — не клинок, а нескончаемая, невероятная и неповторимая сила в ее темных глазах. Каждый воин в ее армии готов, не раздумывая, броситься выполнять ее приказ, но не из-за страха, а потому, что верит ей. Она сильна, умна и поступает, руководствуясь холодным разумом, а потому — безошибочно верно. 

Кларк остается только бросать краткие взгляды на Лексу и бесконечно ею восхищаться. Кларк — совершенно другая. Пробыв неформальным лидером Сотни почти два месяца, она, как ей самой кажется, так и не научилась управлять людьми. Да, ее слушали, но слушали не всегда, и тот же Беллами зачастую вдохновлял ребят на поступки, противоположные ее желаниям и взглядам. Кроме того, Кларк совершенно не умеет поступать разумно, оценивать бесстрастно и выбирать лучший вариант действий, исходя из холодного расчета. Дитя безопасной (по крайней мере, в отношении внешних врагов) космической станции, она не умеет жить на войне. Кларк всегда защищает друзей — и платит за это втридорога. Спасает одних — погибают другие. Отказывается бросить одного раненного — ее ненавидят все остальные. Вынужденная едва ли не каждый день совершать мучительно сложный выбор, она разучилась понимать, что есть правильное решение, а что ошибка. Помня каждого погибшего от ее рук или по ее вине, Кларк не может даже назвать себя настоящим лидером — не то что искренне поверить в это.       

Лекса не жестока, но справедлива. Она руководствуется своим собственным кодексом чести, и Кларк интуитивно улавливает, что кодекс этот далек от ее собственного. Лекса убивает преданного ей советника, хотя только что собиралась прикончить ее саму. Кларк не знает, стоит ли ей радоваться этой перемене. 

Когда Гриффин перестает тщательно разглядывать лидерские качества Лексы, ей удается впервые увидеть в ней человека. Лекса проницательна и необычайно умна, ее решения четко продуманы, взвешены, совсем не импульсивны. Жестокость Хеде действительно чужда, но она умеет мстить, это главный ее девиз: кровь за кровь. Прежде чем стать командующей, Лекса наблюдала за убийством других семерых найтблид, и, вероятно, участвовала в некоторых из них. Смерть поселилась в ее глазах вместе с грустью. Кларк не понимает до конца, какие отношения связывали Лексу с землянкой Костией, но догадывается, как тяжело командующая перенесла ее потерю. А может, и не перенесла до конца. В глубине больших темных глаз, украшенных, как обычно, угольным гримом, ей видится боль. С другой стороны, Лекса явно не из тех, что терпят жалость к себе, и эта черта тоже нравится Кларк. Ей, если подумать, нравятся очень многие черты Хеды. Кларк восхищается ее силой и грацией, той естественной уверенностью, с которой она шагает по этому миру. Конечно, ведь командующая появилась на свет здесь, на этой земле, это ее дом по праву рождения. Кларк же вместе со всеми своими людьми — чужачка, небесная пришелица, выросшая в совершенно другом мире и зачем-то пытающаяся завладеть Землей. Ощущение своей собственной чуждости не дает покоя Кларк даже тогда, когда она становится ближе к этому миру, возвращаясь с успешной охоты, собирая целебные травы или легко распознавая следы диких зверей. Это чувство мучает не только ее: Гриффин часто встречается с досадливо-раздраженным взглядом Октавии, которая намного раньше самой Кларк приблизилась к пониманию землян. Сейчас Кларк даже завидует Октавии: эта неугомонная девчонка, когда-то показавшаяся ей нежным и хрупким тепличным цветком, уверенно держится в седле, мчится галопом, управляется с холодным оружием лучше любого другого из Небесных людей. Она учит лесные тропы, язык землян и уязвимые места человека. Дерзкая, несломимая, до дури упрямая. Ей даже удается стать ученицей одной из воинов Лексы, и Кларк нелегко скрыть восхищенно-завистливый взгляд. Октавии удается сблизиться с землянами, и Кларк очень хочется суметь так же. Или... только с одной из них.

Когда Кларк перестает восторгаться достоинствами Лексы и начинает замечать недостатки, она влюбляется в нее.

Пытаться последовать чужому пути — большая глупость. Эта мысль врывается в сознание Кларк, едва та открывает глаза, уснув в военном лагере объединенной армии, и приносит ей неожиданную легкость. Гриффин понимает, что Лекса родилась в другом мире и прожила совсем другую жизнь. Быть может, Кларк еще раньше командующей отказалась бы от каких-либо чувств, пережив столько же горя и ужаса. Да, Лекса — прекрасная, умная, сильная лидерка, истинная Хеда. Она верна своему народу и заботится о нем, как может. Но ведь и Кларк делает то же, просто иными способами. Может быть, ее стремление избежать войны — именно то, что нужно в этом пропитанном кровью и смертью мире. Может быть, Кларк не хуже Лексы, а просто — другая? Эта простая мысль возрождает в бывшей жительнице Ковчега веру в себя. Вспоминается переданный ей кем-то разговор между мамой и Кейном. «Это ребенок. У них во главе — ребенок», — обреченно шепчет Эбби, говоря о землянах. «У нас тоже», — едва заметно улыбается Кейн в ответ. Они обе — предводительницы своих народов. Столь схожие, хотя и различающиеся почти всем на первый взгляд. 

Они — равные?  

Переполненный людьми, взбудораженными разговорами и лязгом оружия лагерь не располагает к интимной беседе. Да Кларк и не уверена, что эта беседа уместна здесь и сейчас. Мысли путаются в голове, она мигом теряет в решимости. Командующая пытается обсуждать с ней что-то, несомненно, очень важное. Кларк сама не знает, что говорит, а еще больше не знает, как поднять на нее глаза после того, как закончит свою собственную мысль.       

Волосы Хеды привычно заплетены в сложную прическу, глаза обведены черным. Только взгляд непривычно растерян и… робок? Кларк замечает в чертах этой хладнокровной воительницы упущенную ее вниманием прежде мягкость, своеобразную нежность черт ее лица. Они и так стоят очень близко друг к другу. Быстрое прикосновение руки, неуловимо короткий шаг навстречу, и прекрасное лицо Лексы оказывается до испуганного восторга близко, а в следующий миг ее губы касаются чуть приоткрытых губ Кларк. Гриффин мало с чем может сравнить, но поцелуй Лексы удивительно нежен, легок, едва ощутим, и в то же время — до невозможности приятен. Этих ощущений Кларк из Небесных людей не испытывала никогда прежде. Забыв о робости и радуясь ненужности слов, она целует Лексу в ответ, и неуместная, но такая искренняя радость приподнимает уголки ее губ.

К черту различия.  

Они — равные. Они — нагло целующиеся посреди бурлящего жизнью военного лагеря перед опасной битвой, из которой могут не вернуться живыми. Кларк будто случайно ловит за хвост одну из бьющихся в ее голове восторженных мыслей. Теперь они не Кларк Гриффин из Небесных людей и Лекса Трикру, командующая тринадцати кланов, по отдельности. Теперь они — нечто общее, цельное, дополняющее друг друга в каждом штрихе. Настоящее.