wilder than the wind

　　　　　　　　　　　2 3　и ю н я

— намджун, а хочешь загадку? — перевернутый, недовольный из-за того, что его потревожили, взгляд метается в сторону хосока из-за книги, — сколько взрослых мужиков нужно, чтобы повесить одну несчастную полочку? 

— хотя бы один, не сшибающий ее каждый гребанный раз, — раздаётся с кухни; хосок привыкает к закружившемуся миру, плюхаясь на пол перед увлечённо читающим парнем.

— ну намджун-и...

— я тебе хен вообще-то, — не отрываясь от разложенных веером книг и тетрадей, пестревших терминами и правилами.

— намджун-и, отвлекись уже и поговори со мной. и так редко видимся. — продолжает капризно стоять на своём и, отбирая из смуглых рук учебник, спонтанно срывается с места.

в спину сыплются ругательства, но хосок, звонко смеясь, продолжает петлять по коридорам, воображая себя главным героем какого-нибудь приключенческого фильма. в руках чертежи с графом ‘особо секретно’, каждый листик которых стоит, как чужая жизнь, позади погоня из натравленных на него государством копов, но вот впереди его ждёт подмога, ещё рывок и...

спасительная линия горизонта - кухни, на которой можно было бы спрятаться за сокджином - исчезает из поля зрения, а хосок находит себя лежащим на чём-то мягком и подозрительно теплом. вся операция насмарку. с опаской открыв крепко зажмуренные глаза, он почему-то замирает и так и продолжает пялиться на напуганного произошедшим парня под ним. 

распахнутые в ужасе глаза напротив почему-то кажутся ему очаровательными вкупе с приоткрытыми резными губами, словно бы нарисованными на ещё по-детски округлом - как впрочем и у хосока - личике, залитом персиковыми тонами. приближающийся топот нагнавших его полицейских возвращает в реальность, и, смутившись, хосок поднимается сам и протягивает руку незнакомцу. тот, в свою очередь, игнорируя помощь, загнанной хищником ланью стремительно ретируется подальше отсюда, на второй этаж, как полагает чон.

— кто это был? — только частично удивленный тем, что в дом этой диковатой парочки пробрался очередной странствующий кот, хосок все же решает спросить, рассеяно смотря вслед испарившемуся парню. 

— мой младший брат. чимин. — джун отбирает помотанную жизнью тетрадку и с недовольным видом пытается разгладить о стену листы, помявшиеся после попадания в самый эпицентр столкновения.

— у тебя брат есть? — искренне шокированный, хосок поворачивается к другу, продолжая прокручивать в голове прошлые пять минут. 

— заходи ты к нам почаще, узнал бы, что родители сплавили на меня заботу о нем на это лето. ‘надо больше времени с братом проводить’ и вся подобная херня, — упрекающе поясняет ему друг, пропадая на кухне. хосок направляется следом, рассеяно рассматривая висящие на стенах фотографии. разве они были здесь раньше? коридоры и комнаты этого дома всегда были загадкой для всякого входящего: никогда не знаешь, в каком виде они предстанут перед тобой. сегодня они пестрели разносортными снимками с намджуном и сокджином в центре объектива, на парочке из которых мелькал и чимин. 



　　　　　　　　　　　2 5　и ю н я

в воздухе пахнет свежескошенной травой, корицей вперемешку с печеными яблоками и лавандой, растущей около стоящих нескладным и неровным заборчиком домиков. горячее летнее солнце согревает лицо, рассыпая веснушки на румяной коже, заставляет щуриться и прятаться в тенях деревьев, которые попадаются на пути. 

«меня хосок зовут. давай дружить?» — прокручивается в голове чимина, сопровождаемое искренне дружелюбной улыбкой на незнакомом - не считая столкновения в коридоре - лице и протянутой булочкой-даром, которая явно была только что украдена с противня джина. чимин не мог причислить себя к тому типу людей, который легко может завести пару новых знакомств, пока закупается продуктами в вечер пятницы, но сегодня это его почему-то не смущало (возможно, потому что хосок, в отличие от него, мог). для чего же еще навязанные родителями поездки в непонятную глушь («может научишься чему хорошему у своего старшего брата», «видишь, какой он труженик. не то, что ты лентяй»), если не для приключений. и парень, пробирающийся через редкий лесок рядом с ним, вполне смахивает на такое приключение. 

узкая тропинка плавно стекает вглубь леса, обрастая все большим количеством густых кустов, прятавших парней от солнечных лучей и любопытных глаз, а в голову чимина закрадываются назойливые опасения на тему того, не потеряются ли они.

— можешь не волноваться, — словно бы читая его мысли, возвещает хосок и, остановившись, вглядывается в разветвления пути, — здесь я точно не заблужусь. я хоть и вырос в городе, но к природе всегда тянулся и за недолгую дружбу с парнями успел тут каждый кустик и закоулочек узнать. 

чимин подозрительно вглядывается в глаза невозмутимо улыбающегося хосока, оценивая на сколько процентов его слова простое бахвальство, но в итоге решает довериться парню. 

— верю. — с остаточной недоверчивостью в голосе, отвечает он и продолжает путь за наконец выбравшими тропу чоном. отвлекшись на осторожное преодоление коряг, торчавших из-под земли, чимин врезается во внезапно остановившегося хосока, скромно улыбаясь легкому дежавю, а затем оглядывается по сторонам. 

— река? намджун-хен ни разу ее не упоминал! — удивленно произносит он и, обойдя хосока, подходит к выглядящему хотя бы более менее надёжным уступу, чтобы взглянуть на водную гладь поближе. речушка, появившаяся из ниоткуда, оказалась сравнительно быстрой благодаря вылезавшим со дна порогам из камней, но по той же причине и настолько узкой, что срубленный старостью дуб легко превратился в естественный мост на другую сторону. 

— они с джином не любят сюда ходить после того случая, как намджун решил сфотографировать с моста какую-то редкую птичку и грохнулся в реку. — смеясь припоминает хосок и, прощупав руками торчащие с их стороны корни, выглянувшие на свет после падения, ставит на один из них ногу, протягивая руку чимину. — иди сюда.

— может лучше ты первым? — младший опасливо посматривает на широкий ствол дерева, не решаясь поднять взгляд на хосока. уже тысячу раз в отличие от сладкой парочки забиравшийся сюда парень продолжает настаивать на своём и, поймав за руку чимина, притягивает его к себе и немного не галантно, но зато эффективно подталкивает на дерево, придерживая за талию, а затем забирается и сам. тень многозначительной улыбки сверкает под лучами нежного летнего солнца.

— не бойся, я не дам тебе упасть.



　　　　　　　　　　　1 1　и ю л я

— я уеду, тэхен. ты же понимаешь, что я не могу здесь больше оставаться. — как гром над безоблачным небом раздаются слова, которых тэхен боялся больше всего. подозревал, кусочно видел подтверждение своим догадкам, но упорно не хотел мириться с. юнги стыдливо утыкает взгляд в землю и, видимо, пытается подравнять газон, отщипывая по травинке, чтобы не видеть чужую боль в глазах. 

— ты оставишь... меня? — спустя вечность невысказанных мыслей надломлено роняет тэхен, падая на эту самую траву, чтобы не видеть лица юнги, не видеть ничего, кроме бескрайнего неба, чтобы не видеть себя. потому что по ощущениям создается впечатление, что он крошится, как фарфоровая кукла, ударенная в самый центр грудины. куски фарфора падают в пустую полость, звонко ударяясь о дно, гремят реальностью. 

— ты сам мне цитировал, что «оставаться и быть с - не одно и то же». я всегда с тобой. — юнги наконец осмеливается посмотреть на тэхена, волосы которого переливались медными оттенками в последних солнечных лучах заходящего весеннего солнца. он будет скучать не меньше, но сейчас не время, чтобы в этом признаваться. он должен быть сильным, чтобы тэхен поверил, словно бы юнги не оставляет в этом чертовом городе единственную ценность его жизни. 

— слишком много повторов. я запутался. — тряхнув головой, тэхен поднимается и путает пальцы в недавно высветленных волосах, дергает за прядки, пытаясь успокоиться. все должно было быть не так. 

— зато я решил все твердо. даже документы уже подал. — бесцветно отвечает юнги и ловит взгляд тэхена, выжидающе смотрящего на него из своего золотого убежища.

— и?

— меня приняли. — приговор вынесен, свидетели и присяжные могут расходиться, ведите заключённого в камеру; фарфор высыпается на чужие колени.



　　　　　　　　　　　1 9　а в г у с т а

нет.
прекрати. не думай об этом. не думай вообще. 

грохнув перед собой зеркало, тэхен берет кисть и ведёт длинный след краски вдоль линии челюсти, плюет на аккуратность и уже пальцами растушёвывает эту линию до морского простора, оставляет на щеках разводы заходящего солнца, смешивая новые цвета из лазурного и персикового, мизинцем тыкает на лбу ласточек. солнце - не то, что гордо расположилось на кончике носа, а настоящее, за окном - вот вот начнет подниматься, но кому это важно? его ночные малевания уже стали традицией, несмотря на постоянные ссоры на эту тему с родителями. и с юнги. 

нет.
прекрати. не думай об этом. не думай вообще. 

холст заканчивается, так что приходится закинуть ногу на стол и продолжать уже здесь; на смуглой коже расцветают розовые камелии и маки. 

тэхен бы хотел уехать следом, бросить все, что построил здесь, но тяжесть обстоятельств повисла на его шее титановым ошейником и оставленные без ответа «а что если» мешают двигаться вперед. такой домашней зверушке, как он, искренне полюбившей каждую улочку их городка, каждый парк и каждый фонарный столб, будет сложно выжить в большом городе, в отличие от едва ли не дворового пса, коим виделся ему юнги, никогда не считавший это место более, чем точкой на карте.


сквозь распахнутое окно в комнату падает занесённая ветром бумажка, следом - юнги с рюкзаком наперевес. легок на помине.

— ты обиделся, — больше как утверждение. тэхен, задрав футболку, продолжает его игнорировать и добавляет веточку лаванды на талию.

— нет.
— тэхен. 
— юнги.
— я пончики принёс.
— хорошо, ты прощён. 
— а если серьёзно?

закатное небо с грустной улыбкой глядит на юнги, расположившись на ковре напротив. 

— я простил тебя еще тогда, два года назад, когда ты первый раз завалился в это самое окно и неделю скрывался от родителей у меня. только слепой не заметит, как тебе душно в этом городе, так что твой побег был предсказуем.

— но ты все равно меня приютил. — в карих глазах мелькает удивление чужой проницательности.

— конечно, дурашка. — на щеках начинают появляться разводы, краска капает на белоснежный ковер, но тэхен не обращает внимания, придвигается ближе. юнги кусает губу, мотая головой. такими темпами уехать он не сможет. — как я мог поступить иначе? я же люблю тебя. 

— пожалуйста, прекрати. — глубоко дыша со все еще закрытыми глазами, пытается держаться. за руку тэхена в своей, за ковер, за хоть что-нибудь. гравитация прибивает к земле, мешает крыльям развернуться. — ты хоть представляешь, как мне сложно? черт, тэхен… ты единственный действительно важный человек в моей жизни, и ты думаешь я не… 

— нет, это ты прекрати. — жестко обрывает его тэхен и обхватывает измазанными краской руками лицо юнги, заставляя поднять взгляд. — даже не думай, о чем ты там думал. ты поднимешь свою задницу, сядешь на поезд и уедешь отсюда. точка. повторюсь, я люблю тебя, и поэтому не позволю тебе ни дня более оставаться здесь.

— спасибо, — хрипло наконец подбирает слова юн и укладывает голову на колени тэхена, скручиваясь в позу эмбриона. ему бы спрятаться от всего мира в этой крохотной комнатке, но жизнь выкручивает руки и пинает в реальный мир, вынуждает приспосабливаться. смуглые пальцы теряются в темных прядях, пока за окном звезды разжигают погребальный костер его прошлой жизни.



　　　　　　　　　　　1 5　с е н т я б р я

— мне вообще можно туда?

— заткнись и поднимайся, — не оглядываясь, шипят на тэхена и одергивают юбку, ловко взлетая по ступеням вперед него. парень все же в сомнениях бросает короткий взгляд на дверь спортзала, в котором он должен бы сейчас находиться, если бы не одно 'но'. 

одно очень загадочное и неясное своими мотивами 'но', которое он сбил с ног, опаздывая на пару, и которое, гаденько хихикнув: «что, тоже прогуливаешь? пойдем, спрячу» - потащило его в женскую раздевалку. 

потоки воздуха из открытой настежь двери балкона колышут занавески, и одежда, подначиваемая шепотом свободолюбивого ветерка, пытается сбежать со своих мест, свешиваясь с крючков, подражает в этом девушке, которая залезла на решетку, мешавшую выйти на балкон. ноги, обутые в яркие желтые туфли, не соответствовавшие классическому наряду из пышной черной юбки в клетку и накрахмаленно-белой рубашки, буднично оказываются на перекладине, а их хозяйка цепляется за вертикальные железки, выглядывая на улицу. кажется, тэхен здесь не единственная запертая в клетке птичка.

— чон джиюн. — бросает девушка все еще стоящему на пороге комнатушки тэхену и, спрыгнув с прутьев, медленным шагом направляется к нему. — а ты ким тэхен.

— откуда ты знаешь мое имя? 

— почему ты подумал, что сбежать с первой встречной девушкой было хорошей идеей? 

— я не сбегал с первой встречной девушкой. — нисколько не тронутый абсурдностью ситуации, тэ усаживается на пол, подпирая спиной пастельно-голубую стену, и приглашающе хлопает рядом с собой. — ты сидела рядом со мной на паре.

— ты выглядел интересным, а мне нужна была компания тут тухнуть. — пожимает плечами джиюн. — давай дружить? — девушка плюхается на ламинат перед ним и зеркально скрещивает ноги, протягивая руку, сплошь покрытую царапинами. тэхену все это до боли напоминает светлое время, проведенное в песочнице детского сада, когда, чтобы завести нового друга, тебе было нужно всего ничего - совочек да ведерко - и можно заваливаться в чужую зону комфорта, предлагая построить замок вместе, а там уже и до свадьбы недалеко. но в любой песочнице правила для таких случаев были одинаковые. тэхен крепко сжимает чужую руку в своей, печатью ознаменовывая начало новой главы его жизни. 


　　
　　　　　　　　　　　1 6　о к т я б р я

— ты можешь быстрее? мне неудобно вообще-то.

— переживешь. сам сказал, что людям нужны доказательства. 

— но не такие же… — вздыхает тэхен, игнорируемый джиюн, которая в данный момент была слишком сконцентрирована на выборе подходящего ракурса, чтобы обращать внимание на ворчания парня. он закатывает глаза и принимается созерцать потолок своей комнаты, освещаемый неоновым светом небольшой вывески над кроватью. вещица, конечно, атмосферная, но. «live your truth», — гласила она. иронично. 

щелчок затвора и долгожданная свобода. тэхен принимает вертикальное положение, обнимая собственные колени, и терпеливо дожидается, пока девушка придирчиво исследует уже сотую наверное за этот вечер фотографию, кивком затем подтвердив ее пригодность. он с интересом наблюдает за тем, как вытягивается джи, чтобы зацепить с прикроватной тумбочки сигареты, и учтиво подносит к зажатой в зубах палочке зажигалку из пачки.

— спасибо, — невнятно бормочет она, располагаясь на сваленных горой подушках, и делает первую затяжку, не отрываясь от гаджета. правая рука свисает с кровати, дабы не прожечь случайно простынь пеплом, а левая бегло скользит по экрану, перебирая фильтры и настройки. линия эффектных бёдер поднимается небольшими волнами по талии к шее, скалами прерываясь на груди, так и маня провести по ней пальцами, а густые шоколадные пряди рассыпаются по вершине белоснежной горы. картина фееричная. ему бы запечатлеть, но телефон отобрали. 

из распахнутого окна раздается ворчание припозднившихся моторов и лай собак; тэхен пристраивает голову на словно бы созданное для такого уютного жеста плечо, лениво разглядывая фотографию, которая теперь стремительно набирает лайки в его приватном аккаунте в инстаграмме - о его существовании, конечно, позаботилась тоже джиюн. на снимке, создавая некоторое подобие цензуры, его смуглая рука контрастом перекрывает грудную клетку девушки, увенчанную вытатуированным на рёбрах ножом. смотрится и правда неплохо. немного эксцентрично для его репутации божьего одуванчика, но всем рано или поздно надо взрослеть. (хотя бы в глазах окружающих.)

— тебе нравится? — даже не глядя, он может почувствовать улыбку джиюн, довольной, как объевшийся сметаны кот, тому, какие сплетни в скором времени завьются вокруг них плющом. 

— очень даже, — шепчет тэхен уже куда-то в изгиб ее шеи, лениво покрывая его поцелуями, и не удерживается от соблазна обвить кукольную талию рукой, притягивая ближе. джиюн тихо хихикает и притворно заинтересовано принимается копаться в его телефоне, пытаясь поиграть в недотрогу, но вскоре сдается и льнет к киму, роняя устройство за его спиной. 



　　　　　　　　　　　3　н о я б р я

— тебе нечего бояться, пока намджун не добрался до бара, — льется патокой в ухо юнги, пока он отпивает настораживающее странно пахнущую жидкость из пластикового стаканчика и неловко оглядывает просторное помещение, вынуждающее задаться вопросом, как вообще друзья минсу умудрились отхватить себе такой домишко. кое-как украшенная комната, наполовину заваленная разномастными книгами и тетрадями даже в контексте их скромных посиделок, была равномерно заполнена переговаривающимися между собой людьми, через которых минсу провел парня. — а вот и он. 

юнги скептически переводит взгляд с брюнета на импровизированную барную стойку из сваленных друг на друга ящиков и сосредоточенно делающего что-то за ней высокого парня, который, очевидно, и был этим самым намджуном, но никак не комментирует сложившуюся ситуацию. будучи не самым общительным в настолько незнакомых ему компаниях, юнги молча плюхается на стоящий неподалеку барный стул и с любопытством наблюдает за приветственными ритуалами двух друзей. на его памяти всплывают короткие рассказы о старой компании минсу еще со старшей школы, но никакой конкретики в голову не приходит, так как, по словам его парня, прошлое это прошлое, и мину туда соваться нет смысла. сам он был другого мнения на эту тему, но насильно вытягивать истории было не в его характере. 

— намджун. — вынуждает вырваться из лабиринта мыслей и обратить внимание на происходящее вокруг. 

— юнги. — так же лаконично представляется юнги и пожимает протянутую ему руку.

возможно, на него сейчас действует один из пригубленных ранее коктейлей, к которым, как оказалось, приложил руку его новый знакомый, но у мина на несколько мгновений появляется ощущение, что он надолго запомнит этот конкретный момент с его непринужденно играющей на фоне музыкой, крепко обхватившей его собственную рукой и внимательными глазами, словно бы пытающимися заглянуть внутрь юнги, понять, что же он из себя представляет. только вот юнги сам не знает. 



　　　　　　　　　　　2 2　н о я б р я

кровавые разводы на небе символизируют призрачную свободу для джиюн, так что, сбросив с себя оковы чужих рук, она спешно натягивает разбросанную по комнате одежду и оставляет на первой попавшейся салфетке размазанный след помады - пусть потешит себя мечтами о ее скором возвращении в его лапы. мерзко. 

обхватив себя руками, девушка совсем «не по-дамски» усаживается на холодный бордюр около остановки. по ее расчетам до первого утреннего автобуса остается ровно одна выкуренная сигарета и звонок тэхену. на то, как трясутся руки, прикуривая эту самую сигарету, джиюн предпочитает не обращать внимания. 

как оказалось, тэхен как раз был в районе неподалеку, так что уже через каких-то десять минут дребезжащего и пустого автобуса, она облегченно обхватывает родной торс и позволяет себе хоть немного, но расслабиться на крепкой груди друга. возможно, это звучит банально, но в этот момент ничто не может быть лучше плеча верного друга. и хотя парень выглядит не лучше, у них не принято обращать внимание на размазанную косметику или местами порванную одежду. они пережили эту ночь, а там уже не имеет смысла, что притащит с собой выползающее из-за горизонта солнце. кто-то скажет, что жить одним днем /или в их случае одной ночью/ это глупо и наивно, но что им еще остается? 

они застыли здесь, в этом переходном моменте между днем и ночью, в этом частенько затерянном на картах городочке, и не знали, как выбраться из замкнутого круга, а оттого методично рушили собственные жизни. две души, слишком свободолюбивые, чтобы вести канонную тихо-мирную жизнь и состариться на лавочке около дома, но скованные обстоятельствами, не позволявшими быть там, куда тянула душа. оперевшись о тэхена, джиюн снимает шпильки и босиком шагает про песку детской площадки, игнорируя объявленные на этой неделе первые заморозки. 



　　　　　　　　　　　1 5　д е к а б р я

— что за намджун? — бесцеремонно перебивает тэхен, отпихивая в сторону поднявшую брови джиюн, и усаживается на подоконнике лицом к улице. ноги, обутые только в разномастные носки, мелькают туда-сюда за окном, пока парень прижимает к уху слишком уж долго молчавший телефон. — мне нужны все грязные подробности, так что давай поконкретней. 

— намджун это лучший друг минсу. — губы непроизвольно растягиваются в улыбке, когда вместо ответа ким сначала слышит такой родной вздох, далее сопровождаемый пояснениями. юн же на другом стороне провода зеркально выворачивается из рук вышеупомянутого парня и выходит на улицу, ибо приватности в этом доме и не могло существовать априори. — он со своим парнем джином живет в пригороде, и мы часто ездим сюда тусоваться.

— это не грязные подробности, это просто подробности. — надув губы, притворно строит недовольство тэхен, временно слушая тишину, пока мин найдет себе местечко на заваленном многовековым семейным хламом крыльце. 

— не знаю, как ты там проводишь время, но у меня банально нет времени на кутежи, так что рассказывать особо и нечего. — юнги паркует свою тощую задницу где-то между потрепанным плюшевым медведем, выпускавшим в воздух облака пыли, чуть только к нему притронешься, и протертым подлокотником желтого дивана, попутно прогоняя в голове прошедшие пару месяцев. — минсу предлагает мне переехать с ним к сладкой парочке, но я сомневаюсь. 

— вот и правильно. — незамедлительно-уверенно, а затем искренне любопытствует: — а почему сомневаешься?

— тэхен, если бы я хотел, чтобы со всем, что я говорю, соглашались, я купил бы китайского болванчика. — ким буквально может видеть, как парень на другом конце провода потирает переносицу, и ловит предугаданный вздох в трубке. — не важно… ты сам как?