Сын девяти матерей

— Головка показалась! Головка! — повитуха без особого успеха пыталась перекричать сразу девять рожениц.

И несколько судорожных вздохов спустя завопила уже она, когда эта самая головка выпала ей на руки. Она беззвучно разевала рот в крике, а нить пуповины начиналась там, где должна была быть шея.

— Чего кричишь? — сипло шикнула на неё Дуфа. — Туловище ищи! Девочки, у кого туловище?

— Кажется, у меня, — пискнула Унн.

— Дурёха, — оборвала её Кулга, — глаза разуй! Чресла у тебя!

— А у меня ручка! — восхитилась Химинглэва, перебирая младенческие пальчики. — Какая милая!

***

— Ну не-е-ет! — возмущённо протянул юный ас. — Так не бывает!

Хеймдалль поморщился. На своём веку он повидал всякого, по сравнению с чем рождённый по частям младенец выглядит очень даже правдоподобно, но спорить с юным слушателем не стал.

***

— Головка показалась! — объявила Хефринг тужащейся Дуфе. — Готовься, Бара, теперь твоя очередь.

— Почему я? — капризно надула губки Бара. — Так нечестно! Вот Булгья первый месяц носила его и даже не заметила, а мне вон какого большого? Как вы его… туда?

— А ведь и правда, как? — поддержала сестру Химинглэва. — Раньше он поменьше был, а теперь вон какой.

— Да что вы как маленькие, девочки! — возмутилась Кулга. — Не знаете, что ли, как много всякого можно… — она мечтательно полуприкрыла глаза и заключила: — Может выйти, сможет и войти.

***

— Ну Хеймдалль! — теперь канючила уже девочка. — Нельзя такое рассказывать!

— Сами же просили, — безмятежно пожал плечами страж Мирового Древа.

— Ты неправильно рассказываешь! — маленькая асинья упрямо склонила голову. — Нужно, чтобы красиво. Чтобы как сказание получилось.

— Ну хорошо, — фыркнул Хеймдалль. — Родился я из пены морской. Волны хранили меня и носили по всему морю мировому. И каждая дала мне часть своей первозданной и неукротимой мощи. А когда пришёл срок, вынесли они меня на берег и отдали отцу моему, великому Одину. Так лучше?

Дети, затаив дыхание, внимали.

— А почему Одину? — робко подал голос младший из этой стайки ребятни.

— Потому что он породил меня, — пожал плечами Хеймдалль.

— Как?

— Вот ты на драккаре уже плавал?

— Ага, — гордо кивнул мальчик.

— И что ты делал, когда случалась нужда малая?

— Ну… я… — мальчик оглянулся на сидящих рядом девчонок и покраснел.

— Вот и Один тоже, — подвёл итог светлейший из асов.

— Ну Хеймдалль!..

***

Когда в чертоги Одина явилась Хрэнн, явно пребывавшая в тяжести, верховный бог уже даже не удивился. Она была девятой за сегодня. Все дочери Эгира и Ран посетили его. Все они носили дитя под сердцем. И все они утверждали, что он и есть отец этих детей. Он злился, грозил им суровой карой за ложь, но как волна стачивает камень, так и морские девы одна за другой подтачивали его уверенность.

— О великий Один, — вместо приветствия начала обольстительнейшая из дочерей Эгира, — принесла я тебе радостную весть. Во чреве моём растёт сын твой, коему суждено стать светлейшим из асов.

Да-да, эту радостную весть он уже слышал восемь раз за один только сегодняшний день.

— Как смеешь ты врать, глядя мне прямо в глаза?! — грозно приподнялся со своего места Один.

Сложно сказать, чего в его голосе было больше: ярости или отчаяния воина, который отказывается сдаваться, хотя мысль о безнадёжности сражения становится всё труднее гнать прочь. И Хрэнн явно почуяла слабину и пошла в наступление:

— Как смеешь ты, владыка асов, обвинять меня во лжи? Ты, опорочивший меня, деву невинную? Видение мне было! Твоё дитя живёт во мне! — великанша угрожающе выпятила живот, и Один инстинктивно попятился.

— Да я к тебе и не прикасался ни разу! — попытался он воззвать к её рассудку. — Как мог я тебя опорочить?

— Хочешь сказать, ни разу не возжелал ты меня и сестёр моих? — приподняла точёные брови красавица.

Один не нашёл, что сказать, и дева цепкой волны посчитала это достаточным ответом.

— И не только помыслами, но и плотью, не правда ли? — она красноречиво опустила взгляд пониже пояса.

Да уж, тут спорить было однозначно не о чём. Его плоть и прямо сейчас бесстыдно выдавала его с головой

— И семя извергал? — ничуть не смущаясь, продолжала Хрэнн.

Ас промолчал, но даже борода не смогла скрыть того, что он густо покраснел.

— Семя то унесла морская волна и так нашло оно меня и сестёр моих, — заключила дева. — А коли не веришь ты мне, то спроси супругу свою, прекрасную Фригг, ибо ведомы ей судьбы всех живущих.

Нет, прекрасную Фригг хозяин Асгарда спрашивать бы не стал и вовсе не потому, что не делилась она ни с кем своими знаниями. Тяжела была рука у дочери земли, а веретено обито железом.

Один звучно вздохнул и впервые за все эти великанские визиты сел. Кто бы там не опорочил морских дев, а с Эгиром договариваться придётся, ведь не портить же отношения с хозяином мирового моря из-за бабской глупости. Слишком уж слаженно говорили его дочери — у любого могут зародиться сомнения. Ведь родился же многомудрый Квасир из слюны — и его слюны в том числе, — а тут семя…

***

Локи, хоть происходил из рода великанов, но ростом не вышел, и даже на некоторых из асов смотреть ему приходилось снизу вверх. Неудивительно, что и дом его был ничуть не великанским, и когда в нём разом собрались все девять дочерей его грозной сестрицы Ран, место как-то сразу закончилось.

— О хитроумный обманщик! — громогласно начала выступившая вперёд Кулга. — Как мог ты нас так опозорить?! Обещал ты, что зелье твоё колдовское настояно на семени самого Одина и даст жизнь детям его, но чрева наши оказались пусты! Лишь воды одни исторгли они из себя!

Локи на всякий случай отодвинулся от разъярённой великанши, но не мог её не поправить:

— Обещал я одной лишь Химинглэве, что получит она сына Одина, и не более того. Не думал я, что разделит она зелье со всеми вами!

Наивная Химинглэва мечтала о том, что станет жить в Асгарде. Но губа у неё была явно не дура, и она усердно, но безуспешно пыталась соблазнить самого Одина. Хозяин Асгарда же хоть и явно желал близости с миловидной великаншей, но мысли о веретене Фригг помогали сдерживать любовные порывы. Отчаявшись, глупышка обратилась за помощью к нему, посчитав, как и многие женщины, что ребёнок решит все её проблемы. Пришлось помогать. Сестрицу Локи опасался не меньше чем Один — любимую супругу. И пусть всё пошло не так, как он планировал, но ошарашенное лицо Одина и то, как он чуть не убил воина, привычно обратившегося к нему «О Всеотец», того определённо стоило.

— И где он?! Где мой сын? — истерично возопила Химинглэва.

Локи пожал плечами и скрылся в соседней комнате. Вернулся он до того, как великанши успели выломать тяжёлую дубовую дверь, а на руках у него посапывал новорождённый младенец.

— Вот, — гордо объявил Локи.

— Что это? — опешила Кулга.

— Сын Одина, — пожал плечами бог хитрости. — Как я и обещал.

— Но нас же девять, — подала голос Бара.

— А я один! — возмутился Локи.

— Ты?.. — начала догадываться Хрэнн, но Локи не дал ей договорить:

— Сумел сделать то, что не осилили вы? — заканчивал фразу уже не невысокий мужчина, но статная обворожительная женщина с роскошной копной огненно-рыжих волос. — Именно, — томно подтвердила она. — Я обещала вам сына Одина и сдержала своё слово.

— Но как же?..

— Всё-то вас учить надо, — дёрнула плечиками красавица. — Слушайте меня внимательно…

***

Собравшиеся в пиршественном зале асы и асиньи с удивлением взирали на девять великанш, одна из которых держала на руках младенца.

— И столь велика оказалась твоя мужская сила, о владыка Асгарда, — говорила Хрэнн, — что девять наших чрев потребовалось, чтобы выносить одного твоего сына. Все мы носили его, и все мы родили его. Прими же своего сына от девяти матерей!

Один растерялся. Он уладил этот вопрос с благоразумным Эгиром и уже успел забыть о давнем визите его дочерей. Ну право слово, не хватит же им наглости нести сюда детей, зачатых неведомо от кого? Ан нет, хватило. И почему только одного? Как девять женщин могли родить одного ребёнка? Нутро подсказывало Одину, что его водят за нос, и он уже собирался во всеуслышанье объвить, что знать не знает, что это за ребёнок и кто его отец, как вперёд вышла Фригг. Она приняла малыша с рук Хрэнн и торжественно подняла его.

— Воззрите же, асы и асиньи! Перед вами Хеймдалль, светлейший из асов, в коем кровь супруга моего Одина смешалась с кровью Имира — самого прародителя воды и воздуха! Великим воином он станет и великие дела готовит ему грядущее!

Судьбы всех живущих были ведомы прекрасной Фригг. И знала она, разумеется, что супруг её не был близок ни с одной из дочерей Эгира и Ран. Но знала она также и про пышногрудую и рыжеволосую обольстительницу, которую Один в порыве страсти повалил на их ложе в этих самых стенах. И глядя, с каким ужасом супруг смотрит на девять новоявленных родственниц, богиня удовлетворённо улыбнулась.