Чимин считает до десяти, наблюдая за крутящимися лопастями вентилятора на потолке. Откидывает с тела простынку, полностью обнажаясь, но это не помогает. Всё равно жарко.
На даче у Чонгука всегда так летом. Но он ни в какую не хочет ставить кондиционер, потому что «зачем так тратиться ради дачи?». В принципе, логика есть, но, сука, ведь жарко же.
Пак все ещё потный после их недавнего быстрого секса. Хаотичного и немного грубого. Такого, который «на скорую руку». Без проникновения и всякой лишней нежности. Которым занимаются не ради высоких чувств и любви к человеку, а так, тупо, чтобы спустить. А ещё хорошо бы оттереть сперму с живота, пока не засохла, но тело Чимина ватное, лёгкое, как желе. И ему сейчас лень даже дышать, не то что двигаться.
Поэтому он просто считает до десяти, наблюдая за тем, как крутится вентилятор. И как вслед за ним по потолку движется тень, то растягиваясь, то уменьшаясь.
Тихо. Но если прислушаться, то можно услышать, как из открытого деревянного окна стрекочут сверчки, и допевают свои последние песни в этом году цикады. Скоро лето перетечёт в осень, и они, наконец, смогут убраться из этой глуши обратно в Пусан. Чимин этому очень рад. Он не любитель природы. Он больше по выхлопным газам, высоткам, закрывающим солнце, городскому смогу и вечно спешащим куда-то прохожим.
Но Чонгуку здесь нравится. Чонгук говорит, что ему здесь спокойно. В доме, в котором он провёл большую часть своего детства.
И поэтому Чимин говорит: ладно.
В отношениях кто-то всегда должен идти на уступки, потому что так, как нравится лишь тебе, никогда не будет. Разве что в фильмах.
Чимин не спрашивает у него, что не так. Не спрашивает, зачем ему вообще искать где-то спокойствия. Не спрашивает, от чего он бежит. Не спрашивает: эй, что случилось?
Потому что и так знает ответ. А так, вроде, даже и не интересно. Никакой загадочности, никаких тайн. Никакого движения. Ни туда, ни сюда.
Не то чтобы Чимина пугала стабильность или предсказуемость. Это прекрасно и замечательно, но тогда, когда вы влюблены. Оба. А не только один из вас.
Чонгук всегда с ним честен. Он хороший. Не изменяет, помнит все важные даты и нравится его маме.
Они вместе уже три года. Три. За три года кто-то успевает жениться, родить ребёнка и развестись. Это на самом-то деле долго, хоть время и пролетает, как один миг.
Они вместе уже три года. И никто из них не счастлив.
Поцелуи «потому что так надо». Свидания «потому что все парочки на них ходят». Фото в инстаграм, взаимные подписки в твиттере и «познакомьтесь, это мой парень».
Чимин приподнимается на смятой постели и вытирает живот одеялом, пачкая ткань. Какая разница? Потом постирает. Все равно они сегодня уже не уснут.
Пак спускает ноги с кровати, наощупь находя резиновые тапки, и поднимается. Махровый халат Чонгука ему большой, висит на теле мешком, но натягивать трусы или футболку сейчас нет никакого желания. Жарко. Чимин хватает со столика у стены сигареты и выходит на чуть влажное от росы крыльцо.
Воздух чистый, но всё равно горячий. Таким не получается дышать полной грудью. Чимин открывает пачку, усаживаясь рядом с уже дымящим парнем на деревянные доски, и упирается ступнями в землю. Утро совсем ещё ранее, поэтому на небе до сих пор видны звёзды, и мошкара летит на свет горящего фонаря.
— Подсобишь?
Голос кажется хриплым. Пак прокашливается.
Чонгук зажимает сигарету зубами, освобождая руки, и, вытянув зажигалку из кармана легких шорт, поджигает его фитиль. При свете уличного фонаря, что висит под самой крышей одноэтажного домика, татуировки Чона кажутся слегка синеватыми, но всё равно остаются красивыми. Чимин непроизвольно ведёт по его телу ленивым медленным взглядом, прежде чем затянуться.
Во рту становится горько и сухо. Прямо, как в его сердце.
Пак выдыхает дым в воздух. Чонгук шлёпает себя по щеке, убивая назойливого комара и растирая по коже кровь.
Хорошо.
— Есть одно жидкое мыло.
Прерывает Чимин тишину после двух глубоких затяжек. Чонгук на его голос голову не поворачивает, но это и не нужно. Пак знает, он слушает.
— Я не помню его марки и даже не помню, как оно выглядит. Но оно потрясающее.
Чимин стряхивает пепел под ноги указательным пальцем, небо постепенно светлеет.
— Я купил его случайно. В строительном магазине. Смешно, правда?
Пак улыбается.
— Зачем продавать жидкое мыло в строительном магазине? Но ты ведь знаешь, как это бывает. Куда не пойдешь — у кассы тебе вечно пытаются втюхать любое дерьмо. Мыло в строительном или батарейки в продуктовом.
Чонгук прижигает бычок о подошву своих чёрных шлепок и достаёт новую сигарету.
— Это, наверное, для таких, как я делают. Которые всегда думают: «А, вдруг, пригодится»?
Чимин облизывает губы, пару раз моргая, и его руки мелко трясутся.
— Так вот, мыло.
Снова начинает он, после почти минуты молчания.
— Оно было классным. Мне безумно нравился запах. Настолько, что я мог стоять в ванной и нюхать его по десять минут.
Большой мотылёк громко бьётся о горячую лампу над их головами, не понимая, что ещё чуть-чуть, и сгорит.
— Но, однажды, оно закончилось.
На даче у Чонгука всё ещё невыносимо жарко. Конец августа. Но Чимина всего трясет, как от холода. У него леденеют кончики пальцев.
— И я не смог найти его в обычном магазине, поэтому снова пошёл в тот, строительный. Пришлось ехать на другой конец города! Но и там его тоже не оказалось. Я очень расстроился.
Чимин смотрит на то, как окурок медленно тлеет в его руках, никотин сгорает, опадая вниз пеплом, но не затягивается.
— И поэтому купил другое. С таким же запахом, но это было уже не то, понимаешь?
Спрашивает он, но ответа не дожидается.
— В тот месяц я скупил столько разного мыла, что брат даже спросил, всё ли у меня хорошо?
Чимин совсем тихо смеётся.
— Он подумал, что у меня ОКР.
Пак сглатывает, чувствуя, как глаза начинают слезиться, но он этого вовсе не хочет, поэтому поднимает голову и смотрит наверх. Чтобы слёзы не посмели испачкать лицо.
— Ты нашёл его?
Спрашивает Чонгук тихо. И тоже немного хрипит. То ли от недавнего минета, то ли от сигарет.
— Нет.
Говорит Чимин, снова облизывая губы.
— Нет...
Повторяет он, делая вздох.
— Но я нашёл похожее. В одном очень дорогом магазине. Они делают его только из натуральных продуктов и всё такое. Стоит прилично.
Чимин опускает взгляд вниз, на свои руки, когда чувствует, что сигарета начинает жечь пальцы. Но ничего с этим не делает.
— Смысл в том, что это всё равно не оно. И что, каждый раз, приходя в магазин, я не оставляю попыток его найти. Но его нет.
Чонгук кивает, и из-за этого его отросшие волосы, слегка слипшиеся от пота, прядями спадают на лоб.
— Надеюсь, что однажды ты найдёшь его.
— Да.
Отвечает Пак улыбнувшись, но улыбка эта больше похожа на искривлённую болью гримасу.
— И я желаю тебе того же.
Чонгук замирает с сигаретой у рта, так и не коснувшись фильтра губами, и, наконец, поворачивает к нему голову, спрашивая:
— Что?
Они вместе три года. И никто из них не счастлив.
Чимин мысленно считает до десяти.
— Потому что я — дорогое.
Говорит он, наконец, затушив бычок, что успел обжечь кончики пальцев. И совсем чуть-чуть, самую малость — сердце.
— Натуральное. Которое, вроде, и классное. Но всё равно не оно.
Чон поджимает губы, смыкая их в тонкую полосу.
— А Ким Тэхён — то самое. Из строительного магазина.
Они вместе три года. Чонгук хороший. Всегда с ним честен. Не изменяет, помнит важные даты и нравится его маме. Но любит, увы, не Чимина.
— Которое ты продолжаешь искать среди полок.
А своего бывшего.