разведка

Луссурию к ним прикрепили потому, что в последнее время Бельфегор с Франом как-то слишком много отвлекались от миссий и занимались чем-то не тем. Ну, в смысле поцелуями. Ох уж этот поцелуевый период отношений.

Фран, конечно, мальчик ответственный, но у Бельфегора безответственности с лихвой хватало на двоих. Так что Фран немножко выполнял миссию исподволь, но в основном всё-таки целовался с принцем.

Ну и вот. Последствия. Зависли в этом облакастом синем небе втроём — Фран, принц и Луссурия.

Луссурия прилежно пялился в бинокль, Фран любознательно крутил подзорной трубой на триста шестьдесят градусов во всех плоскостях сразу, а Бельфегор же с кислой миной облокотился на краешек корзины и откровенно бездельничал.

Луссурия, не отрываясь от дела, сказал:

— Бельфегор, возьми бинокль.

— Блин, эта миссия полный отстой, — капризно отозвался принц.

— Золотце, мы ознакомились с твоим мнением ещё когда ты высказал его в прошлый раз перед отправлением, — невозмутимо ответил Луссурия. — Возьми бинокль.

Бельфегор взял бинокль, и теперь они биноклили вдвоём. Фран провожал подзорной трубой пролетающую мимо чайку.

На базе вражеской мафиозной семьи решительно ничего не происходило. Хотя по слухам — должно было.

— Что за бред вообще вести наблюдение на охренительно заметном красном воздушном шаре, — продолжал Бельфегор свои сто раз уже повторённые и никому не интересные излияния.

Фран сказал, что это постирония. И вообще, на самом видном месте всегда лучше всего прятаться. 

— Может, мы хотя бы форму Варии снимем?

— Это мысль, — согласился Луссурия и небрежно скинул плащ на пол корзинки, оставшись в своей рубашке. Он расслабил галстук и закатал рукава — жарко от солнца и от горелки. 

Бельфегор посмотрел на него с сомнением.

— Да ты и без формы персонаж заметный. Вряд ли они не знают, как выглядят офицеры Варии.

— Ну, об этом надо было раньше думать, — легкомысленно отозвался Луссурия. 

— Меня они точно не знают, — заметил Фран. — И вообще, состав Варии — очень секретная информация.

— Ага, и поэтому мы везде ходим в форме, — на это Бельфегору никто ничего не ответил, так что он поднял чёлку и снова приставил  бинокль к глазам.

На вражеской базе что-то зашевелилось, кто-то вышел из здания, и Бельфегор встретился с чьим-то чужим биноклевым взглядом.

— Бля, — сообщил Бельфегор об опасности.

Воздушный шар — штука нифига не манёвренная и очень медленная, и ужасно капризная — ну, как ветра. Путь к отступлению один — свободное падение. Хоть бы парашюты взяли, ей богине.

С земли уже поднимался мафиози в чистеньком костюмчике и на велолёте. Придётся разговаривать. 

— Спасибо хоть, что не открыли огонь сразу, ши-ши-ши, — пробурчал Бельфегор.

— Знакомых менто-ов, наве-ерное, нет, — протянул Фран. — Всё-таки нехорошо-о просто та-ак стрелять по предположительно гражда-анским.

— Бедняжки, всё самим, всё самим, — всплеснул руками Луссурия.

Тем временем велолёт уже преодолел половину пути.

— Эх, покурить бы, — сказал Бельфегор, хотя он даже не курил — просто ужасно скучно было наблюдать, как это бесконечно странное транспортное средство, похожее на сигвей, медленно поднимается к ним сквозь слои воздуха.

Наконец они поравнялись.

— Вы кто такие? Это частная территория!! — не здороваясь, рявкнул мафиози в костюмчике. 

— Это небо, — возразил Фран, и Бельфегор шишишикнул.

— Частная территория!!! — отрезал мафиози. — Что вы тут летаете?

— А у них свадебная фотосесстия, — ляпнул Луссурия с бухты-барахты.

— На воздушном шаре??

— На воздушном шаре. Очень романтично, вообще-то. Даже шар, смотрите, какой красный. Сразу видно — любов.

Мужик на велолёте перевёл взгляд на принца с лягушкой и заговорил с подозрением:

— А ты, зелёненький, вроде ведь не девка. Вам разве можно жениться?

— Так мы из Амстердама, ши-ши-ши, — ввернул Бельфегор.

Фран тем временем надел кольцо Ада за спиной и повернул его шестёрками в ладошку. После этого он выставил кисть руки вперёд и проговорил:

— Во-от, посмотрите, какое у меня обручальное кольцо-о. Оно очень простое, потому что мы решили сразу после свадьбы стать пожилой супружеской парой.

Мужик глянул на кольцо краем глаза, но шутку не оценил, а только неприязненно сплюнул и проворчал:

— А-а-а, Амстердам! — будто бы всё ему в этом мире уже было понятно.

Но на самом деле он вряд ли догадывался, далеко ли вообще отсюда до Амстердама.

— А ты кто? — он снова обратился к Луссурии.

— А я фотограф.

— А где твой фотоаппарат?

Луссурия поднял палец к небу.

— Да вон там, на спутнике. Я отсюда им управляю через чип в мозге, — теперь Луссурия указывал на свой бритый висок.

Мафиози и правда оказался недалёким, и эту откровенную чушь проглотил, протянув:

— У-у-у, технологии...

— так что Луссурия даже хотел было добавить, что он андроид, но не успел: чтобы избежать дальнейщих расспросов (ибо их сказочка и так уже слишком мало походила на правду), Бельфегор резво притянул к себе Франа и очень страстно его засосал. От этого мафиози на велолёте стало неловко, и он поспешил ретироваться.

— Ха-ха, вы бы видели его лицо!! — восторгался потом Луссурия. — Образцовая гомофобия, ну просто эталон!

Но Фран и Бельфегор плохо соображали, с трудом отлипнув друг от друга. Луссурия поглядел на это с секунду и махнул рукой:

— Эх, ладно. Что с вами сделаешь. Целуйтесь, — и уставился снова через бинокль на землю. Там уже кто-то второй наблюдал в бинокль в ответ, и лобызания Бельфегора с Франом у него за спиной шли только на руку их шаткой легенде.

После вечернего чая задули ветра, и их понесло на северо-восток — как раз в сторону Амстердама. Луссурия насобирал за это время каких-то сведений, но Фран с Бельфегором, конечно, были о них ни сном, ни духом.

На земле Фран говорил:

— Вы зна-аете, сенпа-ай, это как-то нехорошо-о. Может, мы возьмём, не зна-аю, о-отпуск.

— Ши-ши-ши, идея, — одобрил Бельфегор.

— Да только кто-о нам его да-аст, — вздохнул Фран.

— Скажем, что нам нужен целовательный отпуск — дадут как миленькие, — твёрдо сказал Бельфегор, и Фран не врубился, было ли это шуткой.

— Серьё-озно, что ли?

— Верь мне, Жозефина, и всё будет так, — снова как-то неясно отозвался августейший.

Через два дня шли сдавать Занзасу отчёт — его написал Луссурия, а Фран и Бельфегор написали заявления на отпуска.

— Ну? — встретил их Занзас утробным рычанием. 

Луссурия положил отчёт на стол.

— Эти-то — целовались?

— Целовались, — отрапортовал Луссурия.

Занзас потянулся за стаканом.

— Но это была часть маскировки! — поспешил добавить Луссурия и кратко ввёл босса в курс дела. 

— Так. А это у вас что? — Занзас, конечно, заметил ещё две бумажки в руках у подчинённых.

— Нам бы отпуск, — сказал Бельфегор, и они положили на стол заявления. 

Занзас ознакомился, дважды ухмыльнулся на слове «целовательный» (заявления были идентичны, но он всё равно прочитал оба) и решил:

— Нет уж, никакого вам отпуска.

Бельфегор открыл было рот, чтобы возразить.

— Будете работать на маскировку, — отрезал Занзас. — А теперь выметайтесь, достаточно с меня вас на сегодня.

За вечерним чаем Фран  разглядывал кольцо Ада и говорил:

— Пове-ерить не могу, что мне будут платить за то-о, что я целу-уюсь.

— Иши-ши-ши, тебе уже и самого факта целования слишком жирно.

— Ну, не зазнава-айтесь

— В смысле «не зазнавайтесь»? Я буквально принц.

Фран цапнул конфету и деловито разворачивал фантик.

— Прода-ажный при-инц с поцелу-уевой зарпла-атой.

— Иши-ши-ши, кто бы говорил, проституированная легушка.

— Фу, сенпай, это очень серьёзная проблема, и она не повод для шуток.

— А твоя шутка чем принципиально отличалась сейчас? 

Фран задумчиво дожевал конфету и согласился:

— Справедли-иво.

— То-то же. Ну, иди сюда, я тебя бесплатно поцелую.

— Правда?  Кака-ая честь, — едко отозвался Фран, но вторую конфету всё-таки бросил и чай оставил недопитым, и переместился к принцу на колени.

Ох уж эта мафия, ни дня без работы в нерабочее время.