Когда там, на поляне, Судья узрел, как Эсмеральда танцует, его вдруг пронзило ощущение, что он где-то нечто подобное уже видел. Но не успел он полностью это осознать, как перед его глазами вспыхнула картинка — еще один кусочек из разрозненной мозаики его памяти.

Огромная площадь, на которой полно народу. Он сидит в кресле, специально приготовленном для него. В его груди так и клокочет недовольство по поводу того, что он по долгу службы должен находиться на этом дурацком светопреставлении. Все эти гнусные пьяные рожи в приступе истерического веселья, этот шум и суета не доставляют ему ни малейшего удовольствия. Он хочет тишины и покоя, но, увы, ему еще долго придется торчать тут.

На деревянном помосте что-то происходит. Какой-то фигляр объявляет выступление некой танцовщицы, и он переводит свой утомленный взгляд туда, где в розовой дымке от шуточного взрывного порошка появляется стройный девичий силуэт. Дымка рассеивается, и он видит — это цыганская плясунья, юная, с роскошными формами, настолько восхитительная, что его сердце начинает стучать слишком быстро.

И тут она пристально смотрит ему прямо в глаза. В ее прекрасных изумрудных очах горит такой огонь, что он моментально вспыхивает и понимает, что задыхается от переполняющего его кощунственного, греховного восторга. Она вызывает в нем мысли, совершенно далекие от добродетельных и благочестивых, и он даже приоткрывает рот, потому что воздуха ему не хватает. Его сердце бьется так, что он слышит этот неистовый грохот у себя в ушах. И тут она срывается с места и подбегает к нему. Ее рука нежно касается его впалой щеки, ее прелестное лицо вдруг оказывается прямо перед ним, так близко, и…

Теплые губы коснулись кончика его длинного носа. Судья обомлел, всего лишь на мгновение, и затем на него нахлынуло такое желание, что он слегка задрожал. Он почувствовал, как его лицо горит, во рту совершенно пересохло, а в паху немилосердно заломило — его член напрягся так же сильно, как в тот раз, когда он прижался к Эсмеральде, выхаживая ее. Судья трясся от мучительного желания, но совершенно не понимал, что ему с этим делать, чтобы не отвратить от себя эту женщину. Поэтому он не стал делать ничего, только сказал ей, что она переборщила, и его голос был при этом до ужаса сиплым. Весь вечер он дергался, когда Эсмеральда невзначай касалась его или заговаривала с ним — боялся, что сорвется и сделает какую-нибудь глупость, которую она ему ни за что не простит.

В последующие дни напряжение спало, и тогда Судья начал замечать, что взгляды Эсмеральды, направленные на него, переменились. Теперь она смотрела на него с интересом, словно углядела в нем что-то новое, чего никогда доселе не видела. И это тоже вызывало в Судье недоумение, он совершенно не знал, как ему на это реагировать. Поэтому просто решил подождать — чего-чего, а терпения ему всегда было не занимать.

Однако, запасы еды у них подходили к концу, и надо было что-то с этим делать. Судья решил наловить рыбы. Рыбалкой он, как правило, занимался по ночам — не хотел, чтобы крестьяне его видели, потому что он обычно снимал свою рясу перед тем, как войти в воду, не желая, чтобы одежда намокла. Эсмеральда заметила его приготовления.

— Куда вы собираетесь на ночь глядя? — спросила она.

— На речку. Рыбу ловить, — ответил он.

— Но почему ночью?! — ее брови недоуменно вздернулись.

— Ты, верно, забыла, как я выгляжу, — он усмехнулся. — Если меня увидит какой-нибудь крестьянин, будет большой переполох. Он убежит в свою деревню с воплями, что видел дьявола. Люди, конечно, могут поднять его на смех, но может случиться и так, что они вооружатся вилами и устроят на меня охоту.

Эсмеральда подумала. Она давно хотела искупаться в реке, но тоже не горела желанием, чтобы ее, обнаженную, увидели люди. И тут ей в голову пришла идея.

— Послушайте, Судья, а может, мы завтра с утра пойдем на речку вместе? — спросила она. — Я хочу ополоснуться. Вы последите, чтобы крестьяне не видели меня, пока я купаюсь, а я предупрежу вас, когда вы будете рыбачить. Вы тогда сможете спрятаться.

Это было рискованно, но Судье вдруг так захотелось ее побаловать… Он в раздумьях почесал свой рог и, наконец, решился.

— Будь по-твоему, — сказал он. — Мы пойдем завтра утром.

Она с писком кинулась ему на шею, и Судья вспыхнул. Она прижималась к нему так плотно, что он ощутил тепло ее тела, его упругость, и в нем опять проснулось желание.

— Тогда будет лучше, если ты сейчас пойдешь спать, — хрипло сказал он.

Эсмеральда разомкнула объятия, и разочарование остро всколыхнулось в Судье. Он разрывался между тягой к тому, чтобы девушка прильнула к нему, вот как сейчас, и страхом от того, что он тогда может сотворить. Судья нервно сглотнул, криво улыбнулся Эсмеральде и уселся возле очага.

Наутро они отправились к реке. Судья нашел удобное место, где росло много кустов, и откуда их было не очень хорошо видно.

— Ты идешь первая, — заявил он, и Эсмеральда радостно встрепенулась. Вообще-то, у нее не было склонности к тому, чтобы обнажаться в присутствии кого бы то ни было, за исключением мужа, но сейчас в нее словно вселился бес. Почему-то она дико желала, чтобы Судья увидел ее обнаженной — ей хотелось посмотреть, что он будет делать. Она желала спровоцировать его на реакцию, подобную той, какую она вызвала у Судьи, когда поцеловала его в нос. Поэтому Эсмеральда скинула платье прямо на его глазах. Судья с жадностью всматривался в каждую частичку ее тела, впитывал в себя, и в его висках застучало от влечения к ней. Он восторженно вздохнул, и Эсмеральда увидела, как его кадык судорожно дернулся. Хихикнув про себя, она одарила его такой улыбкой, что он чуть не позабыл, зачем они сюда пришли. Но взял себя в руки, прочистил горло и протянул ей мыльный корешок.

— Возьми, — просипел Судья. — Это тебе понадобится, если ты захочешь вымыться.

Эсмеральда благодарно поглядела на него и забрала корешок из его руки, коснувшись Судьи своими пальцами. Серые скулы Судьи тут же вспыхнули фиолетовым. Он слегка задохнулся и закусил губу, а довольная Эсмеральда направилась к воде.

«Развращаешь эти души, Сеера?»

Ангел и демон незримо присутствовали и наблюдали за Судьей и цыганкой.

«Как что — сразу Сеера, — хмыкнул демон. — Ты прекрасно знаешь, Яхоэль, — нам это запрещено».

«Тогда что это только что было? Я знаю — это ты подтолкнул девушку к прилюдному раздеванию!» — в голосе ангела слышалось осуждение.

«Вот я не пойму — ты на один глаз слепой, а другим и вовсе никогда не видел? Она сама желала при нем раздеться, при чем тут я?!» — Сеера вознегодовал.

«Но если бы не ты, она бы сдержалась и не сделала бы этого!»

«Ну давай, накатай на меня жалобу начальникам! Стукач!» — в голосе демона сквозила обида.

«Ты же знаешь, что я не буду этого делать!» — теперь возмущался Яхоэль.

«А ты прекрасно знаешь, что многие беды у человеков от того, что они сдерживаются там, где не надо, и не сдерживаются там, где надо. В итоге, они чувствуют себя абсолютно несчастными! А все — из-за глупых рамок, в которые они себя добровольно запихнули», — Сеера был абсолютно уверен в своей правоте.

«И ты уверен, что это — тот случай, когда сдерживаться не надо?!» — ангел с иронией вздернул свои точеные брови.

«Ох, да посмотри ты на них! Они желают друг друга уже несколько дней, но ни один из них не делает ничего, чтобы преодолеть этот дурацкий барьер!»

«А ты, значит, решил им помочь», — теперь Яхоэль излучал сарказм.

«Ну, вроде того», — демон хихикнул.

«Ладно, посмотрим, во что выльется твоя выходка, — вздохнул ангел. — Но, если у них все пойдет наперекосяк, я знаю, кого мне надо будет придушить».

«Чего?! Фу, Яхоэль, ты же ангел! Тебе даже как-то не к лицу угрожать», — зеленовато-желтые глаза демона ошарашено распахнулись.

«А ты не запихивай меня в глупые рамки!» — с достоинством ответил Яхоэль.

Эсмеральда тем временем выкупалась, начисто при этом вымывшись, и вышла из воды, ощущая ту воздушную легкость, которую приобретает чистое тело. Судья жадно смотрел, как вода ручейками стекает по ее золотистой коже, как маленькие капли дрожат на напрягшихся лиловых сосках ее пышных грудей, его взгляд устремился вниз, к влажным завиткам на ее лобке. Судья облизнул пересохшие губы и слегка дрожащей рукой протянул девушке тряпку — вытереться. Эсмеральда благодарно посмотрела на него и взяла тряпку из его руки.

— Спасибо, — ее голос приобрел чарующую глубину, и Судья вздохнул несколько раз, чтобы выровнять сбившееся дыхание.

— Я пошел, — сказал он и скинул с себя рясу.

— Я думала, вы сделаете себе удочку, — Эсмеральда удивилась.

— Она мне ни к чему, — Судья позволил себе ухмылку. — Я рыбу и руками прекрасно ловлю.

Теперь Эсмеральда не могла от него оторваться, когда Судья входил в воду. «Привлекателен? — подумалось ей, когда она глядела на его крепкую, увитую стальными мышцами спину. — Какая же я дура… Он просто бессовестно красив! И, боже, какие у него роскошные ягодицы!»

Она с упоением смотрела, как Судья ловит рыбу. Вот он застыл, подобно каменному изваянию, и она увидела, как напряглись все его мускулы, когда Судья, затаив дыхание, внимательно уставился в воду. Он ей напомнил кота перед атакой на мышь. Судья сделал резкий бросок, погрузив обе руки в воду, дернул, и в его ладонях забилась крупная рыбина. Судья вышвырнул ее на берег, и Эсмеральда тут же кинулась подбирать ее, пока колотящаяся о берег рыба не запрыгнула обратно в реку. Судья таким образом наловил еще шесть рыбин и уже хотел выйти на берег, когда Эсмеральда подала голос:

— Вы не хотите искупаться?

Судья подумал. Предложение было заманчивым, и он согласился.

— Пожалуй, — кивнул он и с наслаждением погрузился в воду полностью. Пока Судья плавал, Эсмеральда внимательно осматривала окрестности. Вот как чувствовала, что кто-то сюда припрется!

А приперся туда некий молодой франт, направлявшийся в Париж. Он сделал привал возле реки, чтобы освежиться и выкупать своего коня, когда заметил, что на другом берегу полощется девица. Лица ее он не видел, но зато оценил роскошные формы. Еще там, на берегу, сидел какой-то жалкий монах в грубой рясе, но юнец не придал этому никакого значения. В конце концов, что ему может сделать убогий святоша? Разве может этот нищий сравниться с блистательным дворянином? Даже думать об этом смешно. Да эта девка сразу оставит монаха, стоит франту поманить ее пальцем. Юнец еще не знал отказов и привык к тому, что девушки слетаются на него, как мухи на мед. Он немного повозился, запрягая коня и выискивая брод, надеясь при этом, что девушка будет на месте, когда он достигнет другого берега реки. Так оно и оказалось. Она, уже полностью одетая, сидела на берегу, накинув на голову какую-то тряпку, скрывавшую ее лицо.

Эсмеральда услышала стук копыт и треск кустов. Она набросила на голову влажную тряпку, которой вытиралась, пытаясь скрыть свой шрам на лице. Надо было предупредить Судью, чтобы даже не думал выходить на берег.

— Кто здесь? — нарочито громко спросила она.

— Я тебя напугал, красавица? — голос был томный, тягучий, словно патока, тембр его был высоковат, и Эсмеральда поняла, что этот человек уже вызывает у нее неприязнь.

— А вы ко всем так подкрадываетесь, сударь? — с вызовом спросила она, закрывшись тряпкой так, что были видны только ее глаза.

— Только к таким красавицам! — из кустов вышел молодой человек. Одет он был богато, сразу видно — дворянин. Эсмеральда нахмурилась. Знавала она таких расфранченных юнцов — глуповатые и легкомысленные, они совершенно не думали о последствиях своих поступков. Делали, что им хотелось, а как будут после их выходок себя чувствовать пострадавшие люди, им было совершенно наплевать. Особенно, когда это касалось молоденьких и невинных девушек. Мол, сама во всем виновата, я тебя ни к чему не принуждал.

— Ну, и чего вам надо? — Эсмеральда даже не потрудилась скрыть враждебность, промелькнувшую в ее голосе и взгляде. Юнец выглядел оторопевшим — верно, не ожидал такого холодного приема.

— В душу ты мне запала, прелестница, — его апломб угас, и теперь он звучал неуверенно. — Увидел, как ты купаешься, и понял, что никогда не встречал такой божественной красоты.

Судья, спрятавшийся в камышах, слушал их диалог и тихо зверел с каждой минутой. Да как смеет этот холеный прощелыга так говорить с ней?! Как смеет он пускать на нее слюни?! Горло Судьи свело от злости и напряжения. Хотелось выйти на берег и выпотрошить этого ублюдка, а его голову насадить на кол! Но, вместе с тем, какую-то часть души Судьи охватило ликование. Эсмеральда была недовольна, даже зла, когда этот недоносок заговорил с ней! Судья отчетливо слышал это в ее голосе, в ее словах. Он вспомнил, как она сопротивлялась, когда на нее напали разбойники. Этому юнцу крупно не повезет, если он решит завладеть ею силой. И даже не потому, что за нее вступится Судья. Она сама разделается с франтом так, что он еще долго будет об этом вспоминать и подвывать от ужаса. Судья взял себя в руки и решил подождать.

Эсмеральда тем временем холодно оглядывала юнца.

— В душу, говорите, запала? — в ее голосе прозвучала усмешка.

— Ну, да… — юнец очаровательно, как ему казалось, улыбнулся. — Никогда не видел такого богоподобного тела! Но мне бы хотелось увидеть еще кое-что… Открой личико!

— Вы в этом абсолютно уверены? — ее зеленые глаза слегка сощурились.

— Никогда не желал большего! Открой личико, красавица! — весь его вид выражал восторг и предвкушение.

— Ну, как скажете, — Эсмеральда хмыкнула и стащила с головы тряпку.

Правая половина ее лица была совершенством. Нежные утонченные черты, чистая, чуть смугловатая кожа, отдающая золотом, большие пухлые, чуть влажные губы и точеный носик. Но вот левая сторона… Юнец побледнел и отшатнулся. От внешнего века до нижней челюсти пролегал чудовищный розовый шрам. Боже, он чуть не увлекся такой уродиной! Вся самоуверенность этого франта мгновенно испарилась. Он смущенно кашлянул и неловко попятился назад.

— Знаешь, моя дорогая, я тут вспомнил, что у меня есть одно неотложное дело, — проблеял он. — Видишь ли, я об этом совсем забыл. Я бы с радостью остался с тобой, но дома меня ждет невеста.

— Невеста? — Эсмеральда с иронией вздернула брови. — Вы в этом уверены? Я ведь куда красивее нее, без сомнений, вы и сами мне только что сказали, что я божественна. Может, ну ее, сударь? Женитесь на мне!

Теперь скулы юнца покрылись пунцовым румянцем. Покраснели даже его уши, и он продолжал пятиться.

— Я опасаюсь, что мой отец этого не одобрит и лишит меня наследства, ты ведь наверняка знаешь, как это происходит в богатых семьях, — в его голосе была слышна дрожь. — Боюсь, что я тут бессилен.

— Ну, как знаете, сударь, — фыркнула Эсмеральда. — Но учтите — вы много потеряли!

— Да-да, конечно! — юнец с треском скрылся в кустах, и вскоре послышался топот копыт удаляющейся лошади.

Эсмеральда выдохнула и разом обмякла. Послышался плеск воды, и на берег выбрался Судья. Эсмеральда выглядела так, что у него сердце зашлось от боли за нее. Она подняла на него глаза. В них была та же тоска, которую он увидел в первый день, как она очнулась. Вся ее фигурка излучала безысходность. Судья подошел к ней, вглядываясь в ее лицо. Эсмеральда разлепила губы.

— Вы видели, как он от меня отшатнулся? — горько спросила она. — Побежал так, что пятки засверкали, едва завидев мое лицо. Я и впрямь так ужасна?

Ее голос дрогнул, а в уголках глаз скопилась влага. Эсмеральда отвернулась от Судьи, пряча от него свой шрам. Судья обнял ладонями ее личико и заставил посмотреть на себя.

— Хочешь, я догоню его и вырву ему позвоночник? — тихо, со жгучей ненавистью, спросил он.

Эсмеральда ахнула и обхватила пальцами его запястья.

— Нет! — вскрикнула она. — Нет… Прошу вас, не надо…

— Он — просто глупый ублюдок, — прохрипел Судья. — Из-за своей тупости и никчемности он не в состоянии видеть, как ты на самом деле прекрасна! Я никогда не встречал человека, столь же умного, как ты, столь же доброго! В тебе есть стойкость, Эсмеральда, и внутренняя сила. И я не знаю, кем надо быть, чтобы этого не видеть!

Она, всхлипнув, качнулась вперед и уткнулась в его грудь. Обняла его так крепко, насколько сил хватило. Судья уткнулся носом в ее волосы и сжал Эсмеральду в своих руках.

— Пойдем домой, мое сокровище, — прошептал он. — У нас сегодня хороший улов.

За ужином Эсмеральда все поглядывала на Судью. Там, возле реки, он недвусмысленно дал понять, что считает ее красивой. Ее шрама на лице для него попросту не существовало. Его взгляд останавливался на ней, и тогда она видела, как сильно расширяются его зрачки, почти скрывая желтую радужку, как бешено раздуваются его тонкие ноздри, а скулы вспыхивают. Она смотрела на его рот с тонкими, но прекрасно очерченными губами, и думала о том, как бы было хорошо почувствовать их на своей коже.

Но, вместе с этим, перед ее глазами вставал Феб. Мысли о Судье казались ей кощунством, предательством памяти покойного мужа, и тогда она стыдилась самой себя, хоть и понимала, что в последний год ее семейная жизнь развалилась, и особой любви там уже не было. Она только думала, что это была любовь, в то время как это была просто привязанность, попытка вернуть прошлое. Теперь же Эсмеральда смотрела на Судью и ее тянуло к нему, тянуло безудержно. Эсмеральде стало страшно от самой себя, и она пошла спать, отговорившись усталостью.

Она ворочалась в постели, пытаясь заснуть, но на нее находило такое желание от близости этого мужчины, что она задыхалась и слегка дрожала. Ее бедра увлажнялись, потому что она не могла перестать думать о его губах, мысли о них вспыхивали все чаще, и тогда ее лицо начинало гореть. Наконец, Эсмеральда сдалась и села на своем ложе. Судья сидел перед очагом, и огонь освещал его лицо. Высокий лоб, острые скулы, волевой подбородок. Изогнутый породистый нос. Эсмеральда снова задохнулась.

— Судья… — прошептала она.

Он сразу же откликнулся:

— Да, моя дорогая? — в его желтых глазах стоял вопрос.

— Подойдите ко мне.

На его лице отразилось недоумение, но он все-таки приблизился и опустился перед ней на колени.

— Тебя что-то беспокоит? — заботливо спросил он.

— Да. Вы меня беспокоите, — она перестала сдерживаться и коснулась его рта своими губами.

Судья застыл. Ее рот слегка давил на его губы, она легко ласкала их, касаясь языком, и Судья сдался. Он приоткрыл рот в ответном поцелуе, его язык коснулся ее, и Судья зашелся от желания. Он терпел так долго, что это вылилось в безумную страсть, и Судья понял, что не сможет остановиться. Эсмеральда застонала, и ее поцелуи стали требовательными, настойчивыми. Вдруг, она отстранилась от него. Судья был готов завыть от разочарования, но тут она развязала тесьму на своем платье и спустила его с плеч, обнажая пышную грудь.
Судья, завороженный, смотрел на такое великолепие, и тогда девушка зарылась пальцами в его волосы на затылке и подтолкнула его к своему соску. Судья со стоном накрыл губами этот небольшой лиловый, такой притягательный сосок, который тут же напрягся от его прикосновения. Он втянул его в себя и немного прикусил зубами. Эсмеральда вскрикнула и слегка выгнулась, а Судья продолжал целовать ее в это место, с упоением облизывал его, посасывал, чувствуя чуть солоноватый вкус ее кожи, ее нежный аромат, и почти теряя сознание от нахлынувшего восторга. Его рука потянулась ко второму соску, зажимая его между пальцами, чуть оттягивая, сводя Эсмеральду с ума. Он жадно ласкал ее груди, а она все выгибалась, подставляла их ему, требуя еще и еще. Желание, вспыхнувшее так яростно, разошлось по ее телу и осело между бедер, и это было одновременно и сладко, и мучительно. Эсмеральда слегка оттолкнула Судью от своей груди и тут же впилась в его губы, увлекая на постель. Он уже хотел подмять ее под себя, но она воспротивилась и заставила его лечь на спину.

— Дитя, что ты со мной делаешь? — его шепот был исступленным.

— Сейчас увидишь! — глаза Эсмеральды вспыхнули, и она потянулась к его набедренной повязке, которая уже с трудом скрывала внушительный бугор. Девушка развязала узел и отшвырнула повязку в сторону. Следом полетело ее платье. Эсмеральда сидела на Судье, с восторгом глядя на его набухший орган, кажущийся таким огромным. Она коснулась его пальцами, и Судья выгнулся и закусил губу от наслаждения. Его орган дернулся в ее руке, и тогда она с восторгом медленно опустилась на него, принимая Судью в себя до отказа. Судья вскрикнул и сжал ладонями ее бедра, а Эсмеральда начала неспешно двигаться, даря и ему, и себе невыносимую усладу. Ее движения становились все более резкими, размашистыми, внизу живота зарождался огонь, разбегающийся по всему телу, Эсмеральда уже не контролировала себя, бешено прыгая на Судье, чувствуя, как его член трется о стенки ее лона. Вспышки наслаждения охватывали ее тело раз за разом, пока она не взорвалась с криками, и тогда Судья, издав ответный крик, задвигал бедрами, подбрасывая ее на себе, сотрясаясь в нестерпимо сладкой агонии. Эсмеральда буквально рухнула на него, впиваясь в его рот, сминая в жадном поцелуе, и Судья отвечал ей неистово, с глухими стонами, больше похожими на рычание…

«Эй, ангелок! Куда башку отворачиваешь?! Помнишь, о чем мы с тобой договаривались? Ты мне должен!» — демон сочился ехидством.

«Отстань от меня! Это все слишком интимно! — Яхоэль, красный от смущения, пытался не смотреть на то, что вытворяют в постели эта смертная женщина и их недодемон. — И вообще, так нечестно! Ты опять ее подтолкнул!»

На этот раз Сеера даже не стал отнекиваться.

«Ну да, я это сделал, — хихикнул он. — Надоело мне смотреть, как эти двое кидают друг на друга телячьи взгляды».

«Но почему ее?!»

«Потому что он не сомневался в том, чего он хочет. А вот она — да. Дуреха решила себя похоронить вместе с покойным мужем. Причем, не особо любимым. Надо же было вправить ей мозги», — Сеера выглядел очень довольным собой.

«Думаешь, после этого она не будет терзаться угрызениями совести?!» — с возмущением вопросил Яхоэль.

«После такого?! Ну, разве что немножко. И недолго. Хоть я и назвал ее дурой, но она не глупа. Скоро поймет, что не сможет от такого отказаться, да и не захочет. В конце концов, муж ее давненько к ней не прикасался. Идиот».

«Да, ты прав. В этом я с тобой согласен. Ее муж был редкостный идиот. Не то, что наш личинус», — Яхоэль, наконец-то, согласился с демоном и перевел взгляд на постель в хижине. Те двое лежали там абсолютно обессиленные, но при этом страшно довольные, прижавшись друг к другу и обмениваясь сонными поцелуями. Через некоторое время они уже спали.