В ночь дорога — застывшие звёзды,
И назад уже не повернуть,
И в безмолвном величии грозном
В запредельные странствия Путь.
Ночь прольётся прохладой на раны,
Не осилив чар вечного сна,
И в её звёздно-траурном храме
Всё накроет крылом тишина…
Тэм Гринхилл «То ли час, то ли век, то ль мгновение»
Вот и все… Больше ничего не осталось. Лишь боль и горечь от того, что не удалось никого уберечь.
«Я не позволю тебе умереть, не позволю попрощаться».
Это были его слова, сказанные Артуру давным-давно. Он обещал помочь, обещал защитить… и не сдержал своего обещания. Мерлин медленно поднялся и тут же ухватился за ствол дерева, боясь упасть. Ноги не держали его. Сколько времени он провел здесь, все провожая взглядом лодку, давно уплывшую вдаль? Авалон скрылся в дымке тумана, и рассветные лучи пронизывали воду, заставляя ее блестеть.
Он не справился. Опять. Пообещал защитить друзей и не сумел. Сколько ещё людей должно умереть из-за него? Его отец, Фрея, Артур, Ланселот… Почему он должен терять друзей?
Мерлин поднял котомку и медленно двинулся в глубь леса, в последний раз оглянувшись на Авалон.
* * *
Его больше нет. Это была единственная мысль, которая посещала Мерлина. Его больше нет. Только об этом и можно было думать.
«Я должен был послушаться Килгарру, должен был остановить Мордреда и Моргану. Их больше нет. Никого из них. Пожалуйста… Почему он? Почему Артур? Почему не я?»
Мерлин, не в силах идти дальше, прислонился спиной к дереву и закрыл лицо ладонями. По щекам, не останавливаясь, текли слезы.
Килгарра сказал, что все, чего они хотели, сбылось. Может, и так, но… Какое это имеет значение, когда рядом нет того, с кем Мерлин создавал Альбион? Того, без которого бы ничего не исполнилось. Когда ушел друг, который делал все это. Друг, с которым можно поделиться хотя бы частью своих бед. Друг, который не прогонит его, не отнесется к его предостережениям пренебрежительно, скривив губы в презрительной усмешке. Тот, кто выслушает и все поймет. Он действительно ушел. Его больше нет…
Мерлин скользнул безучастным взглядом по земле. Он так устал…
Уже нет никого, с кем он мог бы просто пошутить, посмеяться, посидеть рядом. Никто уже не обзовет его раздражительно идиотом и не даст подзатыльник. Он умер. Умер король, оставив одну лишь королеву.
«Гвиневра… Гвен. Не знаю, простишь ли ты меня. Я не смог защитить его. А ведь обещал».
Мерлин постоянно давал себе безмолвные обещания и клялся их исполнить. Так было и в этот раз.
«Ты не умрешь, Артур. Слышишь? Я сделаю все, чтобы спасти тебя».
Это было одно из немногих обещаний, которое он не смог выполнить.
«Почему? Почему все так закончилось?! Почему?!»
Он должен был — должен был! — справиться. Да пусть это пророчество катится ко всем чертям! Он должен был переиграть судьбу.
Прошло время, и Мерлин наконец-то позволил себе провалиться в забытье. Нет, он не спал. Всего лишь дремал, чувствуя каждый треск, каждый шорох. Перед ним появлялись беспокойные видения, которые даже сейчас не оставляли его в покое.
Первая встреча с Артуром; Артур, который смеялся с ним и шутил; Артур, который изумленно оглядывал меч в камне; Артур, который…
— Нет! — Мерлин приподнялся на локте, горящим взглядом обозревая поляну. — Нет! Артур…
Артур, пронзенный мечом Мордреда, неподвижно лежал на земле.
Некоторое время ушло на то, чтобы понять, что здесь никого не было, что это всего лишь сны, которые напомнили ему о былых, счастливых временах. Только последний… последний сон заставил снова вспомнить то, что произошло. Вспомнить? А разве он забывал об этом? Конечно же нет. Просто он никак не мог в это поверить. Все случившееся с ним походило на кошмарный сон, но никак не на правду.
— Артур… — в горле пересохло, но Мерлин не обратил на это внимания. Теперь уже ничего не имело значения. Ничего! Ну почему он не умер вместе с ним?! Так было бы гораздо лучше… Лучше для него. И для всех остальных.
Для всех остальных? Эта странная мысль неожиданно заставила его вспомнить. Вспомнить маму, Гаюса, Гвен… Как они будут жить без него?
«Так же как и раньше», — безжалостно подумал Эмрис. Раньше? А как было раньше? Нет, они не перенесут его смерти. Особенно мать. Как он может ее оставить?
Мерлин свернулся клубочком, чувствуя на краю сознания какой-то холод. Ему холодно? Внезапно он понял, что его не трогает все это: ни холод, ни ветер, который пронизывал до костей. Сейчас важна была лишь боль. Нет, не физическая. Боль, которая пронизывала его сердце, заставляя понять, что случилось самое непоправимое.
«Прощай, Артур. Прощай и прости».
— Эй, парень! — чей-то голос окликнул его, не давая погрузиться в благословенную тьму. — Парень, очнись!
Кто-то хлопал его по щекам, тряс за плечо.
«Кто он? Что он хочет? Почему меня никак не оставят в покое?»
Мерлин приоткрыл глаза. Какой-то незнакомый человек бережно поднял его. Зачем? Что ему нужно? Но у юноши не было сил на то, чтобы задать какой-нибудь вопрос или даже просто присмотреться к этому человеку. Почти тут же Эмрис снова погрузился в сон.
* * *
Так хорошо… Хорошо и уютно. Мерлин не чувствовал ничего, кроме неожиданного тепла, окружавшего его. Все мысли и горечи отошли на второй план. Волшебник шевельнулся и вытянул руку, почувствовав под пальцами толстое шерстяное одеяло. Мерлин медленно открыл глаза, уставившись в деревянный потолок, выкрашенный в белый цвет. Где он? Как он здесь оказался? Чародей приподнялся на локте и сел, откидывая одеяло. По-видимому, кто-то принес его сюда, когда он был в лесу без сознания. Но кто? И зачем? Почему его просто не оставили там? Ему было бы легче. Нет, его спасли, пожалели… Юноша попытался сдержать стон, рвущийся из глубины души. Артур… Нет…
«Почему он умер, а я все еще жив? Почему?»
Мерлин закусил губу, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не заплакать снова.
Где-то застучали деревянные башмаки, и раздался чей-то веселый искренний смех. Через мгновение дверь открылась и в комнату вбежала большеглазая веселая девочка лет двенадцати. Она замерла, глядя на Мерлина. Волшебник поднял на нее измученный взгляд, неосознанно отмечая детали в ее внешности: простое длинное платье до щиколоток, светлая коса, перекинутая через плечо, радость в серых глазах. Чем-то она очень походила на Эйру — ту девушку, которая выдала его Моргане. Мерлину сначала даже показалось, что это она и есть. Но нет… Эйра была гораздо старше.
Девочка медленно подошла к нему и вдруг захлопала в ладоши, радостно смеясь и громко восклицая:
— Очнулся! Он очнулся!
Мерлин вздрогнул, почувствовав, что эти слова относятся к нему. Зачем это? Какая разница — очнулся или нет? А девочка все звала кого-то…
Хлопнула дверь, и вбежал мальчишка. Он был чуть постарше девочки.
— Эйрин, тихонько! — прикрикнул он на нее. Надо же… Даже имена похожи. Девочка послушно замолчала, опуская руки.
Мальчик обернулся и, увидев, что гость уже проснулся, подошел к нему.
— Привет, — улыбнулся он. — Я Риэн, а это моя сестра Эйрин. А тебя как зовут?
Мерлин медлил. До него только сейчас начало доходить, что все закончилось: враги повержены и Моргана уже не причинит беспокойств. И сейчас, лежа здесь, ему неожиданно показалось, что он просто заболел. Он подумал даже, что сейчас хлопнет дверь, войдет Гаюс и начнет ворчать, что Мерлин даже не пытается следить за здоровьем. Потом даст привычно горькое лекарство и напоит горячим супом. Волшебник даже приподнялся на кровати, стараясь увидеть знакомое убранство комнаты. Но заметил лишь детей, ждущих ответа. Мерлин застонал и опустился обратно на постель.
Риэн обеспокоенно взглянул на чародея и взял со стола какой-то пузырек.
— Матушка сказала выпить, — ласково произнес мальчик, садясь на кровать. — Я совсем забыл о том, что ты болен. Извини.
Уже не нужно было готовиться к очередным сражениям и рисковать собой, защищая Артура. Не нужно было постоянно ждать предательства и атаки. Не нужно…
Жаль…
Лучше бы он остаток своей жизни полировал доспехи и чистил бак для пиявок, чем сейчас погибал в своей горечи и тоске.
Апатия. Безразличие. Только это он сейчас и чувствовал. Ему было неважно, что происходило сейчас.
— Это поможет. Пей.
Мерлин почувствовал, как к его губам прикоснулось холодное стекло. Риэн пытался заставить его проглотить лекарство. Волшебник помедлил, однако решил не спорить. Боль накатывала на него волнами. Может, действительно поможет? Сам он был не в состоянии облегчить свою боль магией.
Медленно чародей приоткрыл губы и глотнул лекарство. Тут же он закашлялся, почувствовав горечь и привкус каких-то смутно знакомых трав. Таким зельем его обычно поила мать, когда он болел.
Допив лекарство, Мерлин откинулся назад, наблюдая за тем, как мальчик налил в стакан воды из графина и укрыл волшебника одеялом. И, в последний раз улыбнувшись, Риэн вытолкнул сестру из комнаты и вышел вслед за ней, аккуратно прикрыв дверь.
Мерлин глубоко вздохнул, закрывая глаза и стараясь не разреветься. О нем давно так никто не заботился. Что они знали о нем? Зачем делали это? Дети из какого-то села, которые вообще не слышали о смерти короля Артура. А если и слышали, то им это не казалось чем-то важным. Артур…
Артур погиб, так почему же он жив?
И вдруг в голову ему пришла какая-то странная мысль — неожиданная, словно вспышка молнии.
«Ты живешь для того, чтобы дождаться его».
Дождаться Артура? Но зачем?
«Потому что он вернется в час нужды Альбиона, и ему понадобится твоя помощь».
Но когда он вернется? Когда?! Ответь мне!
Но никто не слышал мольб волшебника, и Мерлин свернулся клубочком в кровати, позволяя слезам скатываться по щекам. Эта рана никогда не заживет. Никогда. Сколько ему ни суждено прожить, он будет всегда вспоминать короля Артура, одного из своих верных друзей.
* * *
— Так, значит, тебя зовут Мерлин?
Волшебник вздрогнул, поднимая взгляд. Он снова очнулся. В той же самой комнате. Рядом сидела Эйрин, крепко сжимая его руку. Сколько он провалялся здесь? Наконец до него дошел смысл вопроса, заданного девочкой. Он ведь не говорил им своего имени, верно?
— Откуда ты знаешь? — хрипло выдохнул юноша, удивляясь звучанию своего голоса.
— Ты разговаривал во сне, — пояснила Эйрин. — Знаешь, — с неожиданным простодушием добавила она, — матушка очень волновалась. Ты три дня был без сознания — все бормотал что-то… Я даже думала, что ты… — она осеклась, но волшебник понял, что она хотела сказать.
Она говорила беззаботно, и казалось, что ее не очень-то волнует реакция Мерлина. Она будто бы просто хотела рассказать волшебнику о том, что происходило во время его болезни.
Эйрин с жалостью смотрела на него, и Эмрису от этого неожиданно стало плохо. Хотя, казалось бы, хуже некуда. Неужели он рассказал и об Артуре? И о том, кто он такой на самом деле? И, самое главное, о своей утрате… Нет. Зачем им это знать? Они же совершенно посторонние люди. Он не хотел и не должен был разделять с ними свое горе. Вот только новый вопрос Эйрин окончательно добил его.
— А Артур — это твой друг? Ты говорил и о нем…
Мерлин молчал, но в душе его закипал гнев. Как она смеет?! Как смеет с таким равнодушным интересом говорить об Артуре?! Кто она ему?! Она не знает его и не должна затрагивать эту тему даже вскользь!
Неожиданный вскрик отрезвил его. На него глядели глаза Эйрин, полные ужаса. Что он сделал? Неужели он ударил ее? Юноша опустил руку. Когда он успел поднять ее? Девочка выбежала из комнаты, а Мерлин со вздохом откинулся на подушку. Он так устал… И девочку обидел. Обидел ни за что. Только за то, что она посмела упомянуть имя Артура.
…Через несколько дней Мерлин расстался с гостеприимными хозяевами. Он уже достаточно окреп и восстановил силы для дальнейшего путешествия. Он узнал, что Риэн и Эйрин живут вместе с родителями. Их отец был крестьянином, а мать — целительницей. Все это время женщина терпеливо ухаживала за ним, не обращая внимания на вечную молчаливость гостя. Кажется, она догадывалась, что с Мерлином что-то случилось, но мучить его расспросами и бередить незаживающую рану в душе она явно не собиралась. Молчит, ну и ладно. В конце концов, это его дело. Однако когда через пару дней юноша поинтересовался, не знает ли она что-нибудь о том, что происходит в Камелоте, женщина промолчала и лишь едва слышно вздохнула.
Мерлин так ни с кем из них и не завел близкого знакомства. Он все еще не мог оправиться после смерти Артура. Единственное, что он понял, так это то, что Эйрин обладает магическим даром. Увидел однажды, как она наколдовала подснежники для сада. Подснежники… это осенью-то! Девочка была с братом и не заметила чужака, неожиданно оказавшегося рядом. Эмрис удивленно взглянул на цветы, наколдованные юной ведьмой, и недоверчиво покачал головой. Но как только Риэн заметил волшебника, он ухватил сестру за руку и увел из сада. А Мерлин все вглядывался в подснежники, не следуя за ними. Он почувствовал страх. Страх Риэна. Мальчик боялся, что о магии его сестры узнают и донесут королю. Боялся, что девочку казнят за проявления магического дара. Они еще не знали, что король мертв. Не знали, что в ближайшее время рыцарям Камелота будет не до них. Да и не стал бы Артур заниматься подобным. Да, он не любит магию, но девочку бы не тронул.
* * *
Когда Мерлин снова появился в Камелоте, его было не узнать. Первым мага заметил сэр Леон.
— Мерлин, — окликнул он юношу, обнимая его. — Где ты был? Что… — рыцарь запнулся, словно не зная, как облечь свои чувства в слова. — Что случилось?
Юноша молчал, закусив губу и упрямо глядя в землю. Что он мог сказать? Он не справился…
Леон невольно отметил внешний вид волшебника: он был бледен, да и вообще невероятно изменился за несколько недель своего отсутствия. Это был уже не тот человек, которого они все знали.
— Мерлин. Что случилось? — рыцарь наклонился, стараясь поймать взгляд юноши. — Где Артур?
Мерлин по-прежнему молчал. Нет, он не мог ничего сказать. Это было выше его сил.
Леон наклонился и крепко сжал плечи волшебника.
—Ну, говори же! — приказал он. — Я приму любую правду.
— Леон, я… я не смог его защитить, — только и сказал Мерлин, неловко прижавшись к рыцарю. Ему было страшно. Он боялся, что рыцарь сейчас оттолкнет его, закричит, прогонит… Но тот лишь обнял волшебника, стараясь его успокоить.
— Все хорошо, я понимаю. Все будет хорошо… — эти слова были прерывистые, как будто бы рыцарь и сам в них не очень-то верил. Артур был и его другом. Смерть короля стала ударом и для него.
Мерлин не осознавал, куда его ведет рыцарь. Какая теперь разница? Но через некоторое время волшебник понял, что они оказались в комнате Гаюса. Леон оставил его здесь и ушел, а Мерлин обессиленно упал на стул. Все здесь напоминало Артура. Артура, который уже никогда не вернется.
— Мерлин, мальчик мой! — юноша встал и тут же попал в объятия Гаюса. — Мерлин, я так волновался!
— Гаюс… — прошептал Эмрис. — Гаюс, я… я так виноват… я не успел… не смог…
Лекарь только крепче прижал его к себе, понимая, что слова здесь бессильны.
* * *
Потом были объятия, слезы, бессмысленные разговоры и сожаления.
Приезжали государи других королевств, чтобы засвидетельствовать свое почтение королеве Гвиневре и посочувствовать ее горю. Гвен была, как всегда, вежлива и приветлива, но Мерлин видел тени под ее глазами и вымученную улыбку. Королева должна уметь скрывать свою боль и притворяться, несмотря ни на что. И даже если тебе хочется закрыться в своих покоях и зарыдать, снова и снова переживая тот день… Истинная королева не должна показать этого. Но сколько же раз Гвен хотелось сорваться и потребовать, чтобы ее все оставили в покое.
Мерлин знал все это, как знал и то, что ему больше не выдержать. Он должен был уйти. Он уже не мог находиться в Камелоте, где все напоминало ему об Артуре: рассеянность Гаюса, траур горожан и шепотки за спиной — ведь он был единственным, кто провожал короля в последний путь.
Но тяжелее всего было снова и снова видеть потухший взгляд Гвен, которым она смотрела сквозь него. Она верила, она ждала — а он обманул эти ожидания.
Конечно, Гвен пыталась подбодрить Мерлина. В первый же день она сказала ему, что не сердится и все понимает. Но волшебника было не так просто обмануть. Он знал, что Гвен изо всех сил пыталась убедить и его, и себя в том, что он не виноват в смерти Артура, но действительно ли она в это верила?
Наконец, на рассвете какого-то дня (Мерлин уже давно потерял счет времени), он взял книгу заклинаний, небольшой запас еды и одежды и тихонько, стараясь не разбудить Гаюса, вышел во двор. Он не хотел ни с кем прощаться.
Эгоизм? Да, возможно. Но чародей знал, что никогда не сможет найти нужных слов, чтобы извиниться за все, в чем он виноват. А Гаюс… Он поймет его и так. Он всегда все понимал.
Мерлин сам не знал, куда собирается идти. Главное — подальше отсюда. Куда-нибудь, где никто не будет знать о Камелоте. Куда-нибудь, где он сможет уединиться и наконец понять, что ему делать дальше. Куда-нибудь…
Раздался цокот каблуков по лестнице, послышалось прерывистое дыхание, и Мерлин против воли обернулся. Гвиневра остановилась перед ним и внимательно на него посмотрела. Потом она подняла руку и положила ее на перила, накрывая его ладонь и крепко сжимая.
— Я буду ждать… — тихо произнесла она.
— Гвен… — Мерлин прервался, не зная, что сказать дальше. Не зная, как объяснить, что он решил уйти. Навсегда.
— Я буду ждать, — упрямо повторила Гвен, — потому что я знаю. Знаю, что ты вернешься.
Мерлин кивнул. Он так много хотел сказать, но не мог найти слов. Поэтому он лишь обнял ее, надеясь, что этого достаточно. И Гвиневра, уже отстраняясь, тихо прошептала:
— Мертвые не уходят навеки. Они всегда в нашем сердце…
Мерлин закинул котомку за плечи и ушел, не оборачиваясь. Он знал, что Гвен будет стоять и смотреть ему вслед, пока он не скроется за воротами.
А он будет идти куда глаза глядят и надеяться, что когда-нибудь сможет искупить свою вину.