Чонгук нащупывает защелку, дергает ее вверх и встает на колени. В темноте мало что удается разглядеть, но размеры небольшого окна он видит и предполагает, что протиснуться удастся. Извернувшись, он пролезает ногами вперед и почти бесшумно приземляется на бетонный пол подвала.
— Я дома, дорогой. — шепчет он скорее по привычке, нежели специально.
В окружении деревянных балок и различных коробок можно запутаться, поэтому он двигается на ощупь. Найти бы эту чертову вазу, которая ему никогда не нравилась. Чонгук делает еще несколько шагов, пока не касается пальцами холодной поверхности. Ваза начинает пошатываться, и он успевает схватить ее прежде, чем она разобьется и выдаст его местоположение. Сглатывая, он аккуратно ставит ее на пол, а второй рукой нащупывает кнопку. Из стены практически бесшумно выдвигается небольшой отсек, Чонгук хватает из него беретту M951, патроны и прицепную кобуру. Он никогда не думал, что ему когда-нибудь придется вскрывать тайник, поэтому порядком медлит, заряжая оружие. В кармане вибрирует, и он знает, что это к ужину, но все равно достает телефон и выключает будильник. Сердце стучит сильнее, когда на экране появляется прочитанное им час назад сообщение.
«Убить Ким Тэхена»
Он догадывается, что Тэхен получил точно такое же, только с его именем, и сомневается в себе, своих навыках стрельбы и пальцах, которые до этого, держа оружие, никогда не дрожали. Не сомневается он только в Тэхене, с которым живет уже четвертый год в счастливом нестандартном для общества браке. Тэхен странный и на голову двинутый, и Чонгук всегда сомневался: любит тот его или нет. В голове набатом стучит причиняющая боль мысль: уж кто-кто, а Тэхен не упустит возможности пустить ему пулю в лоб. Иронично думать иначе. Организация Чонгука пообещала ему немаленькую сумму за устранение Тэхена, не сложно догадаться, что Тэхену его организация могла предложить даже выше, а тот всегда любил деньги больше, чем Чонгука, своего мужа.
Чонгук разминает шею, крепко вцепляется в рукоятку пистолета и идет в сторону лестницы, ведущей наверх. Старое дерево под ногами скрипит, и он прикрывает глаза на каждый свой шаг, боясь быть застуканным. Дверь бесшумно открывается и пропускает его в полумрак коридора. Гнетущая тишина вынуждает контролировать даже дыхание. Он скользит взглядом по силуэтам знакомых картин серебряного века и двигается вперед. У арки висит бейсбольная бита, подписанная Роджером Клеменсом, и он, не думая долго, снимает ее со стены. Конечно, беретта выручит, если противник будет достаточно далеко, но вот в ближнем бою от нее мало толка, особенно с Ким, мать его, Тэхеном, у которого есть привычка заставать врасплох.
Чонгук останавливается возле тумбы из светлого дерева. На ней череда забеленных рамок стояла и стоит до сих пор еще со времен их новоселья. Тэхен тогда сам прошарил магазин в поисках именно таких, с серебристыми очками и цветами по краям. И фотографии он лично в них запихал, взятые с медового месяца. Чонгук смотрит на квадратную улыбку Тэхена и не понимает, как такой человек вообще мог оказаться наемником, да еще и скрывать это. Он чувствует шевеление позади себя и чудом замечает в фоторамке отражение прицела.
— Твою мать! — кричит он и отскакивает от тумбочки прежде, чем она и фотографии превращаются в решето.
Уши закладывает от грохота, он прижимается спиной к стене и плечами чувствует вибрацию от беспорядочной стрельбы по ней. Практически сразу наступает тишина, последние ошметки побелки, обоев и несчастной тумбочки падают на пол. Чонгук замирает, прислушиваясь.
— Вы как, мистер Ким? — раздается довольный голос Тэхена из холла, и Чонгук стискивает зубы от нарастающей злобы.
Этот засранец еще и издевается.
— Лучше, чем после нашей первой брачной ночи, мистер Ким. — язвит Чонгук и в отражении на осколках пытается рассмотреть расположение своего мужа. Тэхен точно находится на лестнице, да еще и с чертовым UMP45.
Он сплевывает и откидывает биту в сторону. Ему она теперь точно не понадобится.
— Не знал, что у тебя такая интересная работа, милый. — говорит Тэхен.
— А я вот, кажется, догадывался. Ты всегда был немного чокнутым. — отвечает Чонгук и подбирается к другому выходу в коридор, чтобы застать мужа врасплох. В этот момент ему под ноги прилетает граната, и он отпрыгивает обратно.
— Попался. — мурчит Тэхен.
Чонгук на несколько секунд встречается с его горящим взглядом, выпускает несколько пуль и под ответную стрельбу бросается в сторону кухни. Раздается взрыв, дом содрогается. Чонгук тяжело дышит, прячется за тумбами и понимает, что Тэхен, похоже, его здесь ждал. Подготовился заранее, вытащил из тайника пистолет-пулемет, пару наступательных гранат и, может, какой-нибудь боевой нож с клинком спир пойнт. И черт его знает, может, у него таких тайников по всему дому куча, потому что именно он курировал его строительство и обустройство.
Сейчас Чонгук находится в очень печальном положении.
Он почти не дышит, когда слышит чужие шаги по осколкам стекла в коридоре, и крепче сжимает рукоятку пистолета. Тэхен подбирается все ближе, практически бесшумно, если бы не погром, и двигается натренированно, резко, как и положено первоклассному убийце. Чонгук жалеет, что выкинул биту, поэтому неспеша берет с кухонной тумбы сковородку и пристраивается к краю, готовясь нанести удар. Как только шаги становится слышно совсем близко, Чонгук выскакивает и ударяет сковородкой по тэхеновой руке. Он видит мимолетный страх в его глазах, который меняется на чистую уверенность. Пистолет-пулемет отлетает в сторону, и он поздно понимает, что в другой руке у Тэхена находится бита. Тот замахивается и ударяет ей по его ребрам. Чонгук кашляет от внезапной боли, скользит ногами по кухонному кафелю, но не падает, а цепляется крепко пальцами за чужую черную водолазку и швыряет тело в сторону стеллажа с дорогим алкоголем. Тэхен спиной разбивает стекло, бутылки и оседает на пол, руками цепляясь за сломанное дерево. Чонгук тяжело дышит, держится свободной рукой за саднящее место под белой рубашкой, смотрит на затихшего Тэхена и держит его на мушке.
— Черт, как больно… — слезно скулит тот, и у Чонгука внутри что-то ломается. Он вспоминает сотню одинаковых моментов, где Тэхен резался, когда готовил, а он обрабатывал ему ранки.
— О Господи, Тэ… — Чонгук откладывает сковородку и на дрожащих ногах подходит к нему.
— Ты дурак, Чонгук. — шипит Тэхен и ногой бьет в живот.
Чертов засранец выбирает запрещенные приемы.
Чонгук отшатывается, почти валится на пол, но успевает ухватиться за край тумбы и посмотреть перед собой. Тэхен с улыбкой стоит и перезаряжает подобранное ружье.
— Твой вкус в алкоголе отвратительный! — выпаливает он и открывает беспорядочный огонь.
Чонгук хватается за дверцу холодильника и прячется от пуль. Соки, яйца и молоко превращаются в кашу, расплываясь огромным пятном на полу. Тэхен делает шаг ближе, и он забегает за тумбы, взглядом успевая уловить валяющуюся у его ног гранату. Тэхен замечает его, прекращает стрелять, улыбается и тянется к подсумку, но та пуста.
— Как и твой в еде! — говорит Чонгук, уверенно встает во весь рост и целится в гранату под чужими ногами. Тэхен смотрит туда же и резко меняется в лице. Раздается выстрел, Чонгук прячется за тумбу, а Тэхен вылетает в гостиную как раз тогда, когда происходит взрыв.
Вся посуда ударной волной сносится со столов, разбиваясь о кафель. Дом снова содрогается, осколки засыпают сгорбившегося около тумб Чонгука, и повисает спертый запах пороха. Он дышит тяжело, хватается за беретту и выглядывает в проход. Перед разбитым стеллажом в осколках валяется бита, а Тэхена нигде не видно. Он выпрямляется и двигается к выходу из кухни. Под ногами хрустит стекло, ребра от боли трещат под рубашкой. По венам кровь течет с громким шумом или это просто последствия взрыва — он не знает. Да ему и незачем, сердце стучит так сильно, что ходить страшно и думать тоже. Он оказался в невыгодном положении и из-за этого тоже. Слишком много думает, вспоминает, хранит. Надо отбросить все четыре года и сделать, что должен, или умереть от пули того, кто целовал на ночь. Чонгук играет желваками, стискивает зубы и впивается в рукоятку сильнее, убеждая себя, что он сильный, справится, а потом уедет отсюда далеко-далеко и не заберет ни одной фотографии на память.
В доме полная тишина. Она съедает и душит. Тэхена не слышно, и это страшно. Сколько бы Чонгук не отрицал, он сильно волнуется и боится за этого идиота.
По вискам течет пот, кадык дергается от глотков, а шаги становятся все неуверенней. Чонгук заглядывает в гостиную, переходит проем и неожиданно получает локтем в грудь. На него нападают сбоку, хватают за шею и прижимают к стене. Он давится воздухом, цепляется за чужие сильные руки со вздувшимися венами, не может набраться решимости просто застрелить и чувствует, как к его грязному лбу приставляют дуло пистолета. Чонгук не сдается, вырывается, задействует ноги и, кажется, у него получается. Тэхен отшатывается, путается в мягких подушках, разбросанных по полу, и получает ногой по рукам. Пушка выскальзывает из длинных пальцев, чем Чонгук пользуется. Он набрасывается на Тэхена, бьет в солнечное сплетение и задерживает слабые замахи — его мальчик всегда был больше умным, чем сильным. Тэхен не сдается, рычит и пускает в ход ноги. Пистолет Чонгука летит в сторону, и оба замирают, наблюдая, как тот падает за диван. Взгляды встречаются на секунду, и Чонгук делает выпад вперед. Он пытается добраться до пистолета, с которым чувствует себя уверенно, но на него наваливаются сверху и придавливают к дивану. Тэхен лезет по его спине выше, чтобы перелезть. Чонгук хватается за его ногу и тянет обратно, но диван не выдерживает и опрокидывается на спинку. Чонгук, полностью сконфуженный падением, замечает совсем рядом беретту и сразу же бросается к ней. Оружие оказывается в руке, и он уверенно выпрямляется, наставляя его на Тэхена. Тот стоит тоже, не двигаясь, и целится в него подобранным UMP45. Оба дышат загнанно, тяжело, что уши закладывает, и оба медлят, держа друг друга на мушке.
— Сколько? — спрашивает Чонгук. — Сколько они заплатят тебе за это?
Тэхен дергается, глаз не отводит и отвечает:
— Ты столько и за троих не заработаешь.
Чонгук кусает губы и смотрит. У Тэхена нет вообще никаких сомнений на лице, но он медлит. Его глаза проникновенные, красивые — он всегда любил подолгу смотреть на эти подрагивающие во сне ресницы.
Чонгук сжимает рукоятку сильнее, чтобы стать уверенней и нажать на курок, но вместо этого пугается еще больше, а сердце начинает стучать сильнее. Смотрит на Тэхена и вместо грязного и серьезного лица видит сияющую улыбку до ушей, красивые волнистые волосы и теплый взгляд.
— Я не могу. — шепчет он и опускает пистолет. — Давай, стреляй.
Тэхен округляет глаза, делает шаг вперед и рычит:
— Нет! Верни эту чертову пушку обратно!
— Я не могу убить тебя, а ты… Ты сможешь сделать это и жить дальше. Уверен, что купишь себе яхту, которую так сильно хотел, и посетишь все выставки мира. — Чонгук отпускает оружие, и оно падает где-то в ногах. Тэхен смотрит на него, затем переводит взгляд на Чонгука и неуверенно прикладывает палец к курку.
— Я сделаю это! Сделаю… — шипит он, а его плечи дергаются. — Я убью тебя.
— Давай. — шепчет Чонгук и прикрывает глаза. — Я люблю тебя, солнце.
Он жмурится еще сильнее, когда раздается грохот, но не выстрел, чувствует чужие длинные пальцы на своих саднящих боках, слабые толчки и открывает глаза. Перед ним Тэхен. Он сдавливает талию сильно, до боли, и лезет за поцелуем, притираясь бедрами к его. Чонгук дышит загнанно, вцепляется руками в широкие плечи, позволяет поднять себя и обвивает ногами торс. Он чувствует сухие губы, требовательный язык, что изучает небо, и стонет в поцелуй, когда холодные пальцы проникают под кромку штанов. В комнате становится невыносимо душно, Тэхен что-то шепчет на ухо и садит его на не пострадавший комод, чтобы вновь утянуть в поцелуй. Чонгука ведет, он дрожит под родными прикосновениями и закатывает глаза, когда чувствует руку на своем полувставшем члене, дергается, потому что прохладно, и стонет, требуя сильнее и больше. Тэхен улыбается, стягивает с него штаны и, надрачивая сквозь ткань боксеров, шепчет:
— Убил бы тебя, суку, но патроны закончились.
Чонгук стонет от грубого обращения. Сейчас ему плевать, почему тот этого не сделал. Потом, возможно, будет интересно.
Он стягивает с Тэхена водолазку, что так сексуально облегала подтянутое тело, и дергается, потому что чужая рука проникает под нижнее белье. Дышать становится в разы тяжелее, когда Тэхен пытается пропихнуть ему пальцы в рот. Он глаза расширяет, жалобно смотрит и уворачивается:
— Я не хочу быть снизу. Только не сегодня.
— Тебе придется, потому что у меня болит задница.
Чонгук сдается. Он с Тэхеном вчера ночью знатно повеселился, наутро тот даже встать с кровати не мог. Он удивлен, что сегодня Тэхен вообще мог ходить.
Чонгук послушно принимает пальцы, обсасывая их и смачивая слюной. Тэхен целует в шею, покусывает ключицы сквозь рубашку и стягивает свободной рукой несчастные боксеры. Чонгук послушно помогает их приспустить, не отрываясь от своего занятия, и дергает за чужую пряжку ремня. Тэхен вновь улыбается и кивает, призывая что-нибудь сделать со своими штанами. Чонгук руками поглаживает его вставшие соски, спускается к слегка выпирающим ребрам и только потом расстегивает ремень. Тэхена это распаляет. Он тычет носом за ухом, проворачивает пальцы во рту и со чпоком их вынимает, чтобы подтянуть тело на себя и проникнуть в сжатое колечко мышц. Чонгук стонет скорее от неожиданности, чем от какой-то боли, прикусывает бронзовую кожу в месте соединения плеча с шеей и мычит сквозь стиснутые зубы. Тэхен рвано двигает пальцами, царапая ногтями мягкие стенки, и сдается после очередного стона у уха. Он приспускает собственные штаны, тянется за манящим поцелуем и входит одним плавным толчком. Чонгук жмурится, скулит, потому что, черт возьми, больно и скребет ногтями по оголенным плечам в поисках поддержки. Тэхен успокаивающе пускает дорожку поцелуев по скулам, поднимает его на себя, крепко впиваясь пальцами в бедра, и делает еще один толчок. Чонгук зажимается, кусает в отместку снова и дышит часто.
— Повторяешь мне каждый день, а сам забываешь, как правильно принимать член? Ты ведь не пушинка. — шепчет на ухо Тэхен, и он кривится, рычит, недовольно мотая головой. — Напрягись, дорогой, и попытайся избавиться от меня в себе. Это поможет.
Чонгук послушно задерживает дыхание и напрягается. Тэхен чувствует, как стенки смягчаются, и член проходит легко.
— Молодец. — целует он в плечо дрожащего Чонгука. Тот выдыхает и прижимается к нему сильнее, елозя грязной рубашкой по оголенной груди.
Плавными толчками Тэхен входит в Чонгука, прижатого к стене. Глаза Чонгука закатываются от того, как часто и резко тот попадает по простате и рычит на ухо пошлости. Он стонет протяжно, откидывает голову назад, открывая доступ к своей шее и чувствуя вибрацию собственных бедер, когда Тэхен слишком сильно долбит его бедную задницу. Крыша едет у обоих, дыхание учащается, Тэхен рычит, слюнявя родную жилистую шею, и Чонгук содрогается, почти бесшумно кончая и расслабляясь в его руках. Тэхен нагоняет, делает еще несколько толчков в чувствительное после оргазма тело и стонет громко, кончая внутрь.
— Вы как, мистер Ким? — спрашивает он, отдышавшись, и Чонгук чувствует голой задницей холодную поверхность. Тэхен садит его на комод и смотрит выжидающе.
— Лучше, чем в нашу первую брачную ночь, мистер Ким. — отвечает Чонгук и указывает на валяющиеся трусы. — Подай, пожалуйста, а еще застегнись.
Тэхен качает головой, застегивает ширинку и подает ему трусы:
— Ты мне теперь всю жизнь будешь напоминать о той ночи? Я ведь извинился.
Чонгук ничего не отвечает и натягивает на себя боксеры.
Внезапно в дверь раздается звонок, и оба замирают. Чонгук шикает, когда Тэхен хочет спросить «кто там?», и не сильно бьет его в солнечное сплетение. Звонок повторяется, Тэхен не выдерживает, уходит в коридор, а Чонгук осторожно спрыгивает с комода и поднимает с пола пистолет-пулемет. Он вытаскивает обойму, и на его лице расплывается улыбка.
Тэхен соврал, патронов целая куча.
Из коридора слышатся голоса, поэтому довольный Чонгук убирает оружие и спешит туда.
— Здравствуйте, миссис Джонс. — улыбается Тэхен пожилой соседке, прикрываясь входной дверью. За ее спиной стоит участковый, поэтому он напряжен и через силу улыбается. Надо же, как они попали.
— Я слышала шум, что у вас происходит? — женщина вытягивает голову, чтобы рассмотреть происходящее внутри. Тэхен не дает, полностью блокируя весь обзор.
— Да нет, все в порядке. Правда…
— Ты уверен, милый? — не унимается обеспокоенная женщина.
Чонгук подходит сзади, прислоняется к боку Тэхена и приоткрывает дверь чуть шире, чтобы было видно их обоих. Соседка охает и смущается, а участковый отводит взгляд в сторону. Чонгук улыбается и приобнимает полуобнаженного Тэхена за талию:
— Мы просто заигрались, миссис Джонс. С кем не бывает.
— Ох, простите. — отвечает она, и ее лицо краснеет еще больше. — д-доброй ночи.
Тэхен закрывает дверь, и они оба начинают смеяться. Чонгук заключает его в объятия и жмется ближе, теребя свое обручальное кольцо. Тэхен ластится и мурчит.
— Миссис Джонс глухая немного, нам еще повезло.
— Что теперь будем делать? — осторожно спрашивает Чонгук.
— Ну, найдем новый дом. — всерьез начинает рассуждать Тэхен. — может, наконец-то, заведем детей.
— Нет, я не об этом. — Чонгук пытается не улыбаться. — Мы оба не выполнили задание, поэтому логично, что теперь по наши души придут.
— Сбежим, потому что я не хочу, чтобы тебя хотел убить кто-то, кроме меня.
— Ты чокнутый, Тэхен. — говорит с серьезным лицом Чонгук и сразу смягчается. — Прости, что ударил.
— Ну, я теперь просто обязан извиниться тоже.
— Можешь не извиняться, я видел, что у тебя в пушке есть патроны, мне этого достаточно. — он улыбается и тянет Тэхена за собой, вглубь дома. — Пойдем, нам нужно скорее свалить отсюда, пока никто не нагрянул по наши задницы.
— Ээээ, нет. — Тэхен останавливается и состраивает лицо буки. — Я есть хочу. Будешь яичницу со вкусом апельсинового сока?
— Ты серьезно? Какая яичница? За нами скоро бронированные машины приедут, придурок.
— Да брось, Чонгук-и. — тянет Тэхен и целует его в кольцо на руке. — Мы быстро.
— Ты точно чокнутый.