Капитан Феб пришел с ночного дежурства и со вздохом облегчения положил тяжелый шлем на стол, усмехнувшись про себя. Клопен всегда возмущался, когда Феб оставлял шлем на столе — для него была специальная болванка. Но у Феба это была многолетняя привычка, от которой он так и не смог отучиться. Сейчас очень рано, Эсмеральда и Клопен все еще наверняка спят, и он тоже с удовольствием нырнул бы под одеяло. Феб избавился от снаряжения, оставшись в рубашке и штанах. Он подумал о том, как бы хорошо сейчас прижаться к теплому, сонному Клопену, обнять его, и чтобы он уткнулся носом в широкую грудь Феба и сопел туда во сне дальше.
Феб тихо, стараясь не скрипеть ступеньками, поднялся в их с Клопеном комнату. Отворил дверь и кинул взгляд на постель, где должен был спать Клопен, но… В постели никого не было. Капитан застыл, как вкопанный. Клопен никогда не вставал так рано! Единственным человеком, ради которого Клопен бы проснулся в такую рань, была Эсмеральда, а так — он даже от Феба отбивался и швырялся подушками, чтобы его, Клопена, не трогали и не мешали ему спать! Дыхание у Феба участилось. На его лбу выступили капельки пота, и Феб чувствовал, как пульсирует живчик на шее. «Тихо, спокойно! — сказал он себе. — Надо заглянуть к Эсмеральде — вдруг он там?!»
Капитан пошел в другое крыло их дома, где жила Эсмеральда. Он приоткрыл дверь и тихо просунул голову в проем. Эсмеральда спала. Ее лицо сейчас даже во сне было печальным, но, по крайней мере, ее уже не мучили кошмары. Клопена рядом с Эсмеральдой не было. Капитан постарался выровнять дыхание, которое никак не желало успокаиваться. Вдобавок ко всему, сердце у Феба забилось так сильно, словно он пробегал всю ночь и домой вернулся тоже бегом. Желудок капитана сдавило от страха, и к его горлу подступила тошнота. Где же Клопен?!
Феб вернулся в их с Клопеном комнату, раскрыл ставни, и солнце, наконец-то, смогло проникнуть в спальню. Возле постели что-то поблескивало. Капитан нахмурился и встал на колени, пристально оглядывая этот предмет. Маленький стеклянный сосуд с обломанными краями. Феб осторожно поднял сосуд и поднес к своим глазам. Обнюхать не решился — мало ли что туда налили? Может, сунешь нос, и он у тебя отвалится. Феб аккуратно завернул сосуд в кусок материи. «Неспроста здесь лежит эта штука», — подумал капитан и присел на край постели в задумчивости. Но тут же резко вскочил с нее, потому что его пронзила догадка! Клопена украли! И украли наверняка с помощью этой стекляшки! Надо отнести ее алхимику — может, он что-то скажет? Хотя Феб уже подозревал, что это могло быть снотворное.
«Сказать Эсмеральде, что он исчез? — капитан мучился в раздумьях. — У нее ведь сейчас своих проблем полно…» Но, если он ей не скажет, она потом его ни за что не простит. Эсмеральда любила Клопена, они были лучшими друзьями с того момента, как их всех нарисовали. И Клопен был ей вместо родного отца и матери, которых у нее никогда не было.
— Ох, черт! — Феб потер пальцами виски. Затем глубоко вздохнул и снова направился к Эсмеральде. Та по-прежнему спала. Феб присел на краешек кровати и дотронулся до ее плеча.
— Эсмеральда, — тихо позвал он ее.
Эсмеральда вздрогнула и проснулась.
— Феб? — она потерла глаза кулачками. — Что ты здесь делаешь? Что-то случилось?
— Клопен пропал, — его лицо исказилось от горя.
Сон с Эсмеральды слетел мгновенно. Она подскочила на постели, ее глаза расширились.
— Как пропал? Куда пропал?! — в ее голосе послышались панические нотки.
— Я не знаю, дорогая! Я пришел домой, а его нет в нашей комнате…
Капитан ссутулился и взъерошил свои волосы рукой. Он выглядел, словно воплощение отчаяния.
— Нет… Он не мог так просто куда-то уйти! — Эсмеральда соскочила с постели и забегала по комнате.
— Мне кажется, что его украли, — пробормотал капитан.
— Да кому он мог понадобиться?! Он в последнее время никому не переходил дорогу, жил себе тихо и спокойно! — Эсмеральда уже натягивала на себя платье. — Слушай, ты иди, собери стражу, а я побегу в табор. Феб, он не мог далеко куда-то исчезнуть, мы найдем его!
Ее собственная тоска ушла куда-то на второй план. Клопен пропал, и ей сейчас было не до своих любовных переживаний. А вдруг он ранен и сам себе помочь не может?! Эсмеральда тряхнула капитана за плечо.
— Ну, вставай же, Феб! Не будь тряпкой и возьми себя в руки! Мы обыщем весь город! Если он здесь, мы его отыщем!
— Ты права! — капитан собрался и встал на ноги. — Я сейчас разошлю патрули, а ты поговори с цыганами.
Первым делом Феб направился к Дворцу Правосудия. Он подозвал к себе одного из стражников и вручил ему ампулу, которую нашел возле постели.
— Отнеси это алхимику, пускай посмотрит, что там было! — велел капитан.
Стражник, недолго думая, засунул в ампулу нос, Феб даже не успел его остановить. Сразу же глаза недалекого парня как-то осоловели, закатились, и он, грузно осев на брусчатку, громко захрапел.
— Ну, вот и без алхимика выяснили, что это! — капитан всплеснул руками. — Эй, ребята! Отнесите этого болвана в казармы, пусть проспится! А потом — быстро все сюда, у нас срочное задание!
Они искали пропавшего Клопена целые сутки и еще полдня. Но все было безуспешно. Клопен словно испарился. Феб впал в отчаяние, а Эсмеральду все это время преследовал вкрадчивый голос. «Поговори с судьей Фролло. Он поможет», — шептал он, изводя ее, не давая ей покоя. Да отстань ты от меня, нервно думала она, судья не желает меня видеть, прогонит, как только я попадусь ему на глаза! Но голос не умолкал, нашептывал — тихо, но очень настойчиво.
Наконец Эсмеральда сдалась.
— Ой, да черт с тобой! Ради Клопена я даже к судье пойду, раз ты так хочешь! — рявкнула она вслух, и какие-то тетки с воплями «Бесноватая!» шарахнулись от нее, хватая детей за руки и уводя их подальше от Эсмеральды. Ей уже было все равно. Она направилась во Дворец Правосудия. Слава богу, сегодня на входе дежурил Этьен. Эсмеральда приблизилась, и он сразу же сделал грозный вид, хотя в его глазах так и мелькала смешинка.
— И что ты здесь делаешь, красавица? Никого пускать не велено! — пробасил он.
— А что ты сегодня такой вредный? — она улыбнулась ему, и Этьен отметил, что выглядит Эсмеральда намного живее, чем была в последнее время. — Ты уж пропусти меня, Этьен. Ну очень надо! Мне кажется, что только судья Фролло знает, где искать моего брата!
— Ладно. Я сейчас закрою глаза, а ты шмыгни внутрь. Я тебя не видел. И не говорил тебе, что судья сейчас в тренировочном дворе, как всегда изводит себя, чтобы спать спокойно.
— Это как? — Эсмеральда изумилась.
— Увидишь, — он хихикнул и подмигнул ей. — Ну, давай быстрее. Я закрываю глаза. Я никого не вижу. Муха мимо меня не пролетала.
Она прошмыгнула за тяжелую дверь и побежала туда, куда указал ей стражник. Феб показывал ей этот двор, и она знала, как туда пройти. «Я не стану подбегать к нему сразу же!» — подумала Эсмеральда. Она просто не могла. Ее трясло сейчас так сильно, что зуб на зуб не попадал, уши горели, а руки вдруг стали очень холодными и липкими от пота. Она даже вытерла их о подол юбки, настолько это было неприятно. Встреча с судьей все-таки страшила ее. А вдруг он ее сразу же прогонит? Не даст даже слова сказать?!
Когда Эсмеральда увидела судью, то поняла слова стражника — он действительно себя изводил. Точнее, изматывал. Фролло, обнаженный до пояса, энергично подтягивался на железном стержне, вбитом между деревянных столбов. Он раскраснелся, по его телу стекали капельки пота, мокрые пряди волос прилипли ко лбу, но, казалось, он не обращал на это внимания и упрямо, с резкими выдохами, продолжал свое занятие. Некрупные, но рельефные мышцы так и ходили ходуном под его белой кожей. Эсмеральда залюбовалась им. Красивый мужчина, сильный, выносливый. И такой гордый! Черт бы побрал эту его гордость. Даже послушать ее не захотел, скотина! Обида, нахлынувшая на нее, была нестерпимой. Развернуться бы и уйти отсюда, да она не может! Потому что судья — единственная ниточка, которая может привести к Клопену, если верить этому голосу у нее в голове.
Эсмеральда, стиснув зубы, приблизилась к судье. Он по-прежнему не замечал ее — или делал вид, что не замечал. Наконец, Фролло подтянулся в последний раз и спрыгнул на землю. Эсмеральда стояла прямо перед ним, и он больше не мог ее игнорировать. Фролло холодно посмотрел на нее.
— Что ты здесь делаешь? — его голос был хриплым.
— Мне нужна ваша помощь! — твердо сказала Эсмеральда, не отводя взгляда от его карих глаз.
Фролло поморщился.
— Я — Злодей. Какая от меня может быть помощь? — его ответный взгляд был запредельно мрачен.
— Моего брата похитили, и только вы можете знать, где он! — Эсмеральда настаивала. Пускай он даже прикажет вышвырнуть ее отсюда, но сама она не уйдет! С места не сдвинется!
— Девочка, ты ничего не попутала? Я к исчезновению твоего брата не имею ровно никакого отношения! — Фролло начал раздражаться. Она столько времени его мучила, так еще и в этом готова обвинить, и лицо у нее сейчас такое упрямое, решительное! Прямо как на эшафоте в Истории, когда они орали друг на друга из-за Квазимодо.
Эйш наблюдала за ними со стороны. Что у Фролло, что у Эсмеральды вид был до крайности упрямый, и они напоминали двух баранов, столкнувшихся рогами и старающихся сдвинуть друг друга с места. «Пора!» — решила Эйш и достала Аидову записку из мешочка на груди. Сделав вид, что запыхалась, Эйш метнулась к судье и Эсмеральде.
— Клод, — задыхаясь сказала Эйш, — у меня для тебя послание.
Она протянула судье бумажку, на которой изящным почерком было написано «Судье Клоду Фролло».
— Откуда это у тебя? Кто его передал? — судья нахмурился.
— Я не знаю! Я стояла на кухне, мы с твоим поваром собирались готовить, и вдруг всю кухню заволокло дымом! А когда дым рассеялся, на столе был этот клочок бумаги, — в сущности, она говорила правду, и повар бы это подтвердил. Потому что Эйш позаботилась о том, чтобы задымить всю кухню и кинуть бумажку на стол.
Фролло забрал записку из рук Эйш. Он развернул ее, вчитался в содержимое, и его лицо побагровело.
— Чертов сын! — сквозь зубы прошипел судья. — Втравил меня в дерьмо Аид, вот ублюдок! — он выругался.
Эсмеральда, несмотря на обиду, даже рот приоткрыла от восторга. Она до сих пор не подозревала, что судья способен на такие выражения. Судья злобно сжал записку Аида в кулаке и перевел тяжелый взгляд на Эсмеральду.
— Что ж, — угрюмо сказал он, — будь по-твоему, цыганка. Я действительно только что узнал, где твой брат. Чем быстрее я его приведу обратно, тем скорее ты оставишь меня в покое. Жди меня здесь. Мне надо привести себя в порядок.