Разговор с Малфоем словно придал уверенности в том, что всё действительно получится. И вскоре я смогу, наконец, вырваться из этого порочного круга. Мне нужна была какая-то опора, и я её получила, пусть он пока об этом даже не догадывается. Возможно, я забегала наперёд и спешила с выводами, ведь он не мой Драко, тут он вредный слизеринец, с которым нас ничего не связывает, но, пообщавшись с ним, стало немного легче.

Правда, останавливаться лишь на этом было глупо. Стоит продвигаться дальше, а не ждать чуда от Малфоя. Поэтому мой путь лежит в библиотеку, перед этим без угрызений совести стащив мантию у Гарри. Это сон. И буду делать, что захочу, он мой!

Дождавшись, когда все соседки уйдут на завтрак, и пожаловавшись Джинни на сильные головные боли, я пробралась в другую половину башни к комнатам мальчиков.

Пришлось изрядно порыться в вещах друга, попутно находя то, что видеть никогда не хотелось. И лишь спустя почти сорок минут поисков мне удалось отыскать мантию в крохотном мешочке, скрытом магией, на балдахине кровати Симуса. Даже проскочило сожаление, что когда-то научила Гарри всем этим нехитрым, но таким полезным заклинаниям, хотя сейчас явно не стоило распыляться на подобные мелочи. Мне нужно в Запретную секцию, чтобы как следует порыться в там, куда обычным ученикам, как правило, нет доступа.

Я не понимала, как лучше поступить. Спешить или всё же спустить всё на тормозах. С одной стороны, в моём мире в лучшем случае пройдут сутки, а может, и вовсе одна ночь, но если пытаться мыслить менее узколобо, то я могу находиться в реальности прямо сейчас, и всё, что совершаю — это уничтожаю собственное будущее.

С этими мыслями я, скрываясь под мантией-невидимкой, прокралась мимо мадам Пинс и небольшими перебежками направилась в сторону Запретной секции. Почему-то именно сегодня я сочла, что в библиотеку лучше всего пробраться именно с утра, ведь в такое время никто не заподозрит студентов в подобных выходках.

— Сны… Сны… Сновидения, магия сна и всё, что с этим связано, — едва слышно бубнила себе под нос, проводя пальцем по разноцветным корешкам книг через неплотную ткань мантии.

А ведь если задуматься снова, то по какой всё же причине я продолжаю отрицать, что это реальность? Лишь из-за Малфоя? Так ведь если попытаться наладить с ним отношения, выходит, здесь всё великолепно. Никто из студентов не страдает. Школа в полном порядке, и мне удалось избавиться от зависимости лунарисом. Ещё и Малфой пошёл на контакт, вроде как… Но чем не сказка?

Я замерла, так и держа палец на корешке какой-то книги, понимая, что ход моих мыслей является верным. Ведь всё, что меня угнетало ранее, здесь уже идеально. Но разве всё-всё может быть настолько прекрасно? Хотелось застонать от грёбаной безысходности. Прежде всего необходимо наконец-то понять, как жить дальше.

С горем пополам мне удалось найти небольшой том по интересующей теме, но уже нужно было спешить в башню, дабы никто не знал, что я в принципе куда-то выходила. Прижимая книгу к груди, осторожно покинула Запретную секцию и спокойнее пошла к выходу. Пройдя бо́льшую часть библиотеки, я услышала знакомые голоса и не смогла не сделать крюк, по пути всерьёз задумываясь о том, чтобы предварительно скинуть мантию, не скрываясь.

— Возможно, будет куда гуманнее, если ты скажешь, что тебя это всё не интересует и пусть разбирается самостоятельно с собственными пикси в мозгах.

Притормозив с пониманием, что голос принадлежит Забини, решила всё же не снимать мантии и сделала ещё несколько шагов, выходя из-за книжного стеллажа к пролёту, где сидели Блейз и Драко.

— Я не хочу показаться человеком, который о ней беспокоится, но говорю тебе более чем серьёзно, у неё проблема с головой. Реальная проблема, Забини. — Малфой, сидевший за столом, медленно поднялся и, сунув руки в карманы, прошёл к высокому окну.

— Никто не пытался тебе приписывать заботу о ней, но пока ты молчишь — даёшь ей понять, что всё же настроен чем-то помочь.

Я поджала губы, сжимая книгу ещё сильнее.

— Блейз, — Малфой отвернулся от окна и, подойдя к лавке, сел рядом с другом, — думаю, она на самом деле верит в то, что говорит.

— И ты хочешь её в этом переубедить?

Малфой, покривившись, упёрся локтями в свои колени и сложил руки треугольником, прикрывая ими рот и нос, слегка потирая переносицу. Я же опёрлась спиной о книжный шкаф, закусывая нижнюю губу и поднимая взгляд к потолку на то время, пока повисла тишина. Нет, всё вокруг не может быть реальностью. Ведь тогда выходит, что я просто тронулась умом. И от этого становится жутко.

— Ты правда считаешь, что мне больше заняться нечем?

Я снова перевела на него взгляд, коротко выдохнув от его равнодушного тона.

— Но именно ты поднял эту тему, заметь. Она ничего тебе не говорила, что-то из… — Блейз поднял руки, рисуя пальцами кавычки в воздухе, — …личного? Если мы, по её версии, во сне, то по идее она должна много знать, раз уж вы близки.

Драко метнул уничтожающий взгляд в Забини, но тот рассмеялся.

Не хочу этого слышать. Не хочу этого знать. Отстранившись от книжных полок, я быстрыми шагами, уже не стараясь скрываться, пошла на выход из библиотеки. Но едва не вздрогнула, когда позади упала какая-то книжка. К чёрту. Пусть думают, что хотят! Единственного хочу — сбежать отсюда. Сбежать из этой проклятой школы. Забыть о ней. О мире магии.

Выскочив из библиотеки, я на ходу стянула с себя мантию и, постепенно переходя на бег, помчалась по коридорам. Раз за разом сталкивалась со студентами, ловила на себе их раздражённые или удивлённые взгляды, но, наплевав на всё это, бежала дальше, не разбирая дороги. Здесь, вокруг, во всём этом треклятом замке нет ни одного человека, с которым я могла бы поделиться своей болью. Кому могла бы открыть душу. Распахнуть и надеяться на то, что её примут такой, какая она есть.

Я бежала до тех пор, пока виски не начали пульсировать, лёгкие — жечь огнём, а икры — ныть от напряжения. Кислород натужно поступал в организм, давая возможность ему жить, но для чего? Замерев посреди пустого коридора, я согнулась пополам, хватая воздух открытым ртом, и только сейчас осознала, что всё лицо мокрое от слёз.

Бросив книгу на пол, стала рьяно тереть щёки рукавами мантии. Какого чёрта? Так осточертело быть размазнёй. Слёзы ничему не помогут. Я в тупике, и выхода из него не видно. Вздрогнула в тот момент, когда справа послышался довольно громкий звук, и, подняв взгляд, обнаружила мало-помалу проявляющуюся в стене дверь. Сглотнув, распрямилась и, всё ещё тяжело дыша, сделала несколько шагов. Толкнув её, вошла в Выручай-комнату.

Дверь сама по себе закрылась, а я была не готова сделать ещё хоть один шаг. К горлу подпёр ком, и захотелось отвесить самой себе пощёчину. Достаточно сопли распускать! Тряхнув головой, прошла в гостиную нашей башни. Нашей с Драко башни. Осела в своё любимое кресло, кидая книгу на столик перед собой. Прижав ладони к горячим щекам, обвела комнату взглядом, ища в ней неточности, но ведь замок подчинился исключительно моим мыслям. И что делать дальше? Как мне быть со всем тем, что происходит вокруг? Если это всё реально, то, пожалуй, я могла бы научиться здесь жить, скрипя зубами, но могла бы. Но если всё, что меня окружает — плод воображения, то это крайне паршиво. И если ещё какое-то время назад я была близка к мысли, что «дома» пройдёт не так много времени, то, снова и снова обдумывая это, начинаю сомневаться. Ещё та боль, которую помню до сих пор слишком отчётливо. Что, если время течёт одинаково? Ведь я слишком отчётливо улавливаю, как медленно проходит час за часом. Помню едва ли не каждый день после того, как открыла глаза в своей комнате в башне Гриффиндора.

Поднявшись на ноги, поплелась в сторону лестниц и не спеша, кое-как переставляя саднящие конечности, зашла в свою комнату, а точнее, остановилась прямо в дверях. Оглядывая всё содержимое, сжимала дверную ручку. Если то, что было раньше, всего лишь сон, откуда в моей голове столько подробностей, мелочей чужой жизни?

Стиснув челюсти, я сбежала вниз по ступенькам и снова вверх. Влетела в другую комнату и в этот раз пересилила себя, пройдя больше пары шагов от порога и бегло оглядывая ведь беспорядок, царящий вокруг. Смятая кровать, галстуки, притом красные валялись рядом с зелёными. Осев на незаправленную кровать, ощутила, как по телу пробежали мурашки.

Проползя ещё дальше, к изголовью, вжалась носом в подушку, прикрывая веки. Захотелось тупо заорать или на крайний случай завыть от симбиоза отчаяния и дерьма внутри. Если время течёт в моей реальности так же, как в этой, то как себя там чувствует Драко?

Но всё же мысля здраво, никакого моего Драко и в помине нет. Это всё лишь плод моего больного воображения. Или рассудка, который действительно помутился из-за того, что произошло в прошлом году. Зажмурившись ещё сильнее, решила не останавливаться на этих мыслях. Они уже казались банальными.

А что, если я вообще не в школе? Безумная улыбка растянулась на лице, захотелось смеяться, но нет. Усталость навалилась, словно тяжеленное одеяло, затягивая в свои лапы. Заняв сидячее положение, стала в разы медленнее изучать комнату, ведь должно же быть хоть что-то, похожее на подсказку. Та мелочь, ясно показывающая, что вокруг происходит. Если же мне не удастся этого понять, то я действительно готова признаться в том, что схожу с ума. От этой мысли снова появилась улыбка.

Когда я выбралась из Выручай-комнаты, плюнув на книгу из Закрытой секции, поняла, что просидела там весь день, и даже в таком эмоциональном раздрае осознавала, что чувствовала, как тянулось это время. Ощущался голод, тупая боль в висках, жажда и желание провалиться в небытие, чтобы отдохнуть хотя бы пару мгновений. Ароматы из Большого зала не давали оставаться равнодушной к одной из проблем, поэтому я смиренно пошла в нужном направлении.

За столом достаточно много студентов обратили на меня внимание, но… плевать. Оглянувшись по сторонам и полностью игнорируя окружающих, вдруг задумалась… Может, стоит всё-таки уйти из школы? А что? Почему бы и нет. И дело тут не только в Малфое, это осознание снова заставило улыбнуться. Во мне. Дело исключительно в том, как я себя ощущаю в этом месте. А я… я устала.

Так и не взяв ничего из еды, встала из-за стола, но не успела перекинуть ногу через лавку, как почувствовала, что кто-то вцепился в рукав моей мантии, и неспешно опустила взгляд.

— Может, всё-таки поешь? — Гарри смотрел на меня обеспокоенным взглядом, отчего на пару секунд защемило в груди. Он волнуется.

Чёрт с ним.

Ступив в проход, дёрнула рукой, бросив что-то вроде «сама разберусь», и размашистыми шагами направилась в сторону выхода, дальше по коридору, а затем очень долго хмурилась, пока орёл проворачивался, поднимая ступеньки.

— Куда спешишь?

Я едва успела поставить ногу на возвышение, повернувшись на голос.

Сложив руки под грудью, уже была не так рада видеть этого человека, но с другой стороны, разве я имею право на него злиться?

— Хочу уехать из школы, прямо сейчас.

Забини улыбался ещё пару секунд, а затем изменился в лице, словно искренне недоумевая от услышанного.

— Не думаю, что директор это одобрит, — он снова усмехнулся одной стороной губ.

— Думаю, что у неё, — я полезла в карман, доставая оттуда палочку, — выбора толком не будет. Это факт, и никто не имеет права держать меня здесь.

Подняв палочку, ухватилась за концы и сломала её пополам прямо на глазах у Блейза, отчего его лицо вытянулось от удивления, даже, скорее, шока.

— Видишь, как всё просто. Раз, — равнодушно пожала плечами, — и я уже не чокнутая грязнокровка, которая убеждает своих врагов, — я подчеркнула последнее слово, пальцами показывая кавычки в воздухе, — что спит и ей нужна помощь, а обычный маггл, который вовсе не прочь получить свою порцию Обливиэйта. Ведь мне всё равно никто не поверит, даже если я прямо сейчас заору на всю школу, что мать Малфоя умерла от передоза, — прошипела так, чтобы меня наверняка услышал только Забини.

Больше не глядя на него, быстро поднялась вверх по ступеням и, войдя без стука, приблизилась прямиком к столу директора, достаточно небрежно опуская два обломка перед глазами Макгонагалл. Она тут же подскочила со своего места и уже намеревалась что-то сказать, но я её перебила.

— Я хочу уйти из школы, прекратить своё обучение прямо здесь и сейчас.

Опешив, она какое-то время смотрела на меня с целым ворохом немых вопросов, отвечать на которые я не собиралась, равно как и давать разъяснения касательно моего поведения.

— Если пришлёте мои вещи, то буду весьма признательна, если нет — неважно. Всего доброго, директор Макгонагалл.

— Мисс Грейнджер…

Она начала говорить, но я уже была у двери и не стала останавливаться, быстро выскочив за неё, ощутила только, что где-то в глотке колотится сердце. Ещё совсем чуть-чуть, и оно вырвется наружу, но… пусть только попробует! Я не собираюсь выть и скулить. Не собираюсь поддаваться наигранному безумию!

Было жаль только, что, если я всё же права, ну или не права, чёрт с этими правдами, суть в другом — если это не моя жизнь, не моя реальность, то Драко Малфою, тому, кого я действительно узнала за последние четыре месяца, сейчас на самом деле очень паршиво. Хотя я уже неоднократно оказывалась в подобной ситуации, а этот пронырливый хорёк раз за разом находил способ вытащить меня из моего же сознания, поэтому я лишь пущу всё на самотёк и отдам свою судьбу в его руки. В руки Малфоя, которого, возможно, никогда и не существовало.

***

Я перестала принимать лунарис. Окончательно и бесповоротно. В моём мире с лёгкостью нашлась дюжина замен. Отличных препаратов, которые я могла принимать вполне себе законно, не опасаясь, что из-за этого могут возникнуть проблемы. Что же, разве антидепрессанты — это плохо? График приёма вполне себе приемлем, и его можно с лёгкостью сочетать с учёбой на медицинских курсах. Разве быть стоматологом — это плохо? Как по мне, очень даже достойное, а главное, прибыльное занятие. И уже в следующем году я могла бы попробовать поступить в университет.

За каких-то три месяца мне удалось узнать достаточно много. Поменять свои распорядки, свыкнуться с обычной, маггловской, жизнью. Если бы ещё не бесконечные совы с их треклятыми письмами — было бы проще. Иначе, мне кажется, они вот-вот продолбят небольшую дырку в стёклах.

За каких-то три месяца я смогла понять, что мир волшебства — далеко не предел моих мечтаний. И я могу быть гораздо полезнее для своей семьи, чем могло казаться ранее. Родители долго не могли понять того обстоятельства, что я бросила Хогвартс, однако при этом не опускали рук и поддерживали, как могли, но само собой, им никто не рассказал о том, что у дочери сдвиг по фазе.

Через несколько недель после возвращения из школы я нашла достаточно заурядного психотерапевта. Женщина средних лет, она чем-то мне напоминала Трелони, и это иногда раздражало, но в целом работала хорошо. Её тонкие, словно иссушенные пальцы каждый раз ловко делали заметки в тетрадках, пока я рассказывала ей свои увлекательные истории о мире магии и волшебства. Уверена, она успела приписать мне не один диагноз, но зато систематически выписывала рецепты на новые антидепрессанты. Что же, и на том хорошо. Единственное, я ей солгала, что вся моя история — это затянувшийся сон, который я иногда додумываю во время бодрствования. Тогда-то она посоветовала мне начать писать книги, ну или какие-нибудь рассказики, на худой конец. Я, конечно же, согласилась с ней, скорее машинально, чем действительно обдумав это решение, а затем продолжила монотонно разглагольствовать о том, как тяжело было пережить год погони и смерти близких друзей.

Поначалу было легче. Пусть я много думала о прошлом, но постепенно, словно по наклонной, ощущала, что жизнь катится под откос.

Сон. Бодрствование.

Без таблеток между этими настолько отличающимися понятиями стиралась грань. И если я пропускала приём лекарств, то была готова рвать на себе волосы.

Кошмары?

Само собой, они никуда не делись. Это было бы слишком идеально. Научилась жить с ними и ладно. Если это, конечно, можно назвать жизнью. Иногда слишком сильно раздражало просыпаться посреди ночи в слезах, ведь ещё три месяца назад запретила себе это проявление слабости. Никаких слёз. К чёрту, они ничего не дают, голова только болеть начинает. Во снах больше всего запоминалось выражение лица Малфоя, которое с каждым следующим разом становилось всё более ожесточённым. На протяжении двух месяцев почти каждую ночь я созерцала, как он приходит ко мне и убивает, наслаждаясь, несопротивляющуюся меня. А после перехода на новые препараты, проснувшись в очередной раз посреди ночи, вдруг осознала — лица нет. Подсознание стирало его из памяти. Несмотря на всё, что было раньше, несмотря на всё, что было между нами. А было ли? Но я забывала. Постепенно.

В такие моменты я приходила на приёмы к своему доктору вне нашего графика, надеясь, что, если проговорю вслух, станет легче. Не становилось. Приходилось уходить с головой в любое занятие, вплоть до уборки, которая могла затянуться на несколько дней, лишь бы не думать.

Книги, музыка, медитация, чаты с незнакомцами или йога. Я перепробовала что угодно, вот только всё это не работало. Я снова и снова просыпалась в истериках и понимала, что забываю.

Забываю голос, мимику, движения и улыбки, походку. Это испарялось из головы словно под каким-то заклятием или зельем.

Что же, возможно, это к лучшему, подумала я для себя, но по итогу сны стали только страшнее. Безликий приходил каждую ночь, норовя вцепиться мне в глотку, вырвать её, раздавить.

Несмотря на это, всё было замечательно. Мне без труда удавалось улыбаться, шутить с одногруппниками или ходить после вечерних занятий в кафе, штудировать параграфы в библиотеке. Жизнь налаживалась, если не считать ночного времени. Совсем маленькими, но уверенными шагами я всё же шла вперёд. Стоять на месте нельзя. Если я за три с небольшим месяца смогла забыть лицо Малфоя, то, возможно, ещё месяцев через шесть забуду его самого и вовсе.

Забуду, непременно. Выкину из головы все слова, которые шептались таким нежным голосом, которого я уже точно не знаю. Выкину из памяти все прикосновения, заботу и его треклятое «люблю». Конкретно от этой мысли становилось до одурения паршиво и нередко приходилось принимать немного больше нормы, но ведь это маггловские пилюли, которые прошли не один десяток предварительных тестов. С одной стороны, я понимала, что они не совсем так, как надо, работают, но с другой — душевный покой на данный момент был для меня важнее. Я не могла себе позволить расклеиться и снова начать терять уверенность в том, что всё вокруг реально.

В очередной свой приём у флегматичного доктора Беннет я наконец подвела её к той черте, которая меня интересовала всё меньше, и, откровенно говоря, я давно перестала думать об этом настолько часто. Жила, училась. И на том хорошо. Близкие рядом, появились какие-никакие друзья, хотя и прошлые не давали спокойно жить и забыть о них, ведь конкретно Гарри приезжал трижды, а вместе с Роном они были пять раз. О чём думает Минерва?

Так о чём я? Ах да, я подвела своего психотерапевта к тому, что мы с ней находимся в моей голове. Но, кажется, упади рядом с нами метеорит размером с Канаду, она вряд ли отвлечётся от своих коротких записей, по сей причине, стоило мне озвучить свой домысел, как вспыхнувший буквально на секунду интерес погас в её глазах, и я продолжила монотонно рассказывать о своём сне во сне. Изо всех сил стараясь не запутаться. Ведь это было сродни чему-то сна-во-сне-с-кошмарными-снами.

И всё ничего, если бы я не просыпалась посреди ночи. Когда пробуждение приходилось на утро, мне удавалось отделаться от этих мыслей, войти в ритм жизни, но если ночью, то начинался настоящий ад. Я подпрыгивала на кровати и больше не могла сомкнуть глаз, опасаясь, что Безликий вернётся. Опасаясь, что в моё тело вот-вот вонзится не один десяток колюще-режущих предметов. Руки инстинктивно-судорожно блуждали по всему телу, дабы доказать воспалённому сознанию, что со мной на самом деле всё в порядке. В такие ночи мне обычно приходилось садиться за книжки, но даже это не всегда помогало. Как правило, именно в такие дни я и забывала принимать свои препараты, напрочь выпадая из собственной жизни. Отсюда появлялись рассеянность, невнимательность и неуклюжесть. И всё по нарастающей, до тех пор, пока не грозило перейти в паническую атаку. Поддерживало на плаву только то, что, помимо родителей, были ещё несколько человек, которые уже улавливали подобные моменты, напоминая про таблетки.

Сегодняшняя ночь не стала исключением, и я в очередной раз проснулась в начале третьего от мыслей, что мне парой секунд ранее перерезали сонную артерию. Спасаясь от этого и от Безликого, поспешила углубиться в книги по методам профилактики кариеса зубов у детей и подростков.

Поскольку родители уходили из дома гораздо раньше меня, я, будучи увлечённой не столько книгой, сколько собственными мыслями, напрочь забыла обо всём. Стоило оторвать взгляд от строк, как я, словно ошпаренная, подскочила с кровати, смутно припоминая, заглядывал ли кто-то вообще в мою комнату, и понеслась в душ. Не было времени даже на быстрый завтрак, поэтому сейчас, пропустив свой рейс до медицинского, спешила к ближайшей остановке такси, так как вызвать машину с утра во вторник было чем-то сродни фантастике.

Постоянно поправляя сумку, которая так и норовила свалиться с плеча, проклинала себя за мысль надеть ещё и длинный шарф, который если не прилетал мне в лицо от порыва холодного ветра, так цеплялся за ремешок сумки, охотно помогая ей быстрее свалиться на грязный тротуар. Таща помимо этого кипу книг, я одной рукой пыталась справиться со всеми неудобствами, но с каждой секундой раздражалась всё больше, пока, неожиданно даже для себя, не затормозила прямо посреди прохожей части, тем самым вызывая едва ли не мини-пробку из потока спешащих на работу людей.

Я медленно восстанавливала сбитое дыхание и в очередной раз поправляла неподъёмную сумку. Достав из кармана телефон, взглянула на часы, понимая, что к первой паре в любом случае не успеваю, и в какой-то момент стало это всё неважно. Плевать. Снова. На ходу я отправила короткое сообщение знакомой, что опоздаю, и, ёжась от промозглого декабрьского ветра, поспешила через дорогу, выглядывая из-за высокого воротника на дорогу.

— Доброе утро!

Я слегка зажмурилась от слишком громкого приветствия и протянула два с половиной фунта.

— Здравствуйте. Эспрессо, пожалуйста.

В тысячный раз поправляя дурацкую сумку на плече, я осмотрела небольшую площадь беглым взглядом, отмечая, что осталось всего несколько свободных машин.

— Пожалуйста! — ещё громче крикнул продавец, протягивая картонный стаканчик. — Девушка, улыбнитесь, такой день чудесный!

— Действительно, — покосившись на него, я медленно пошла в сторону уже неработающего фонтана.

Тяжёлая сумка тут же рухнула на бортик, а книги, что были в руках, упали сверху.

— Надо выдохнуть, — прошептала сама себе, открывая крышечку в кофейном стаканчике. Очередной порыв ветра разметал волосы в разные стороны, а мне захотелось зарычать от безысходности. Ничего не видя, я пыталась поставить кофе где-то рядом с сумкой, чтобы освободить руки и завязать волосы, но каждый раз этот треклятый стаканчик валился куда-то на бок, а я старалась второй рукой убрать пряди с лица.

— Я помогу.

Голос послышался откуда-то сбоку, и я, плюнув на всё, кинула короткое «спасибо» и отпустила свой напиток, чувствуя чьи-то руки. И, едва освободив себе обзор, замерла на месте с высоко поднятыми локтями.

— Привет, — он улыбнулся одной стороной губ, возвращая кофе, когда мои руки безвольно опустились по швам.

— Здравствуй.

— Давненько не виделись.

— Не думаю, что в этом был бы хоть какой-то смысл, мы всё-таки не друзья.

— Это было достаточно холодно.

— Ой ли?

Стараясь скинуть с себя наваждение, я сжала стаканчик так, что крышка слетела, а всё ещё горячая жидкость полилась по руке и рукаву пальто.

— Экскуро.

Кажется, он шепнул это настолько быстро, что я даже понять этого не успела, но всё же стало полегче.

— Может, пойдём где-нибудь, посидим, пообщаемся?

— Не думаю, что нам стоит это делать. Повторюсь, мы не друзья.

— Ну, как скажешь, я буду возвращаться через систему каминов в Ведьмином грехе, если надумаешь, то приходи часам к пяти.

Я ничего не ответила и, подхватив свои вещи, пошла прочь с этой площади, скорее, чтобы сбежать от Забини, нежели потому, что куда-то спешила. Все мысли испарились враз, стоило лишь увидеть его. В голову хлынули воспоминания. Бал. Его поддержка. Это оказалось слишком сильным триггером, чтобы несколько месяцев работы над собой канули в небытие.

Приехав на курсы, я слушала преподавателей вполуха, снова и снова погружаясь в пучину своего прошлого. Ведь даже когда была на приёмах и говорила об этом, такого не было, но теперь фактически столкнулась с прошлым лицом к лицу.

На полном автомате отвечала на все вопросы, которые мне задавали те или иные люди, но уже во второй половине дня вдруг осознала, что даже согласилась сходить в кино с одногруппниками. Что же, почему бы и нет? Я ведь обещала себе двигаться дальше, а теперь сама себя топила в собственных воспоминаниях, заставляя вновь сомневаться в решениях, принятых с таким трудом.

Сломать палочку для меня означало намного больше, чем могло ему тогда показаться. Я вроде отлично понимала, что могу без труда купить новую, но… нет. Этим я сама себе сказала, что к прошлому не вернусь, и дорога в магический мир для меня закрыта. И теперь, в начале шестого, я опять-таки стояла на прозяблых лондонских улицах в ожидании великого-непонятно-чего, где-то отдалённо понимая, что должна быть на другом конце города.

Но несмотря на все свои сомнения, я всё же толкнула дверь в небольшой паб, который обычно все магглы обходили стороной. Поймав на себе несколько изучающе-ленивых взглядов, я, потирая замёрзшие ладони друг о друга, прошла к барной стойке, ещё со входа замечая знакомую фигуру.

Приблизившись вплотную, заняла место рядом и закинула сумку на соседний стул.

— Эль, пожалуйста, — спокойно сказала пожилому бармену, который тотчас стал выполнять заказ. — О чём ты хотел поговорить?

— С чего ты взяла, что я хотел говорить о чём-то конкретном? — Блейз повернулся ко мне, но всё равно сидел вполоборота, глядя с каким-то хитрым прищуром. — Слышал, ты со своими приятелями не видишься. Удивлён, что пришла.

— Вряд ли ты подошёл ко мне и тем более подержал стаканчик просто так. Я думала, мы всё решили ещё в школе. Да и вообще, удивлена тебя видеть в этом городе, видимо, во мне осталась доля любопытства, поэтому и пришла. Сам-то не боялся приблизиться к сумасшедшей волшебнице без палочки, но с острыми ключами в кармане?

— Не думаю, что мы решили там хоть что-то, ты исчезла. И нет, я подошёл просто так, это было всего лишь совпадение, мне кое-что нужно было в Лондоне, поэтому я и приехал. А потом подумал, что неплохо бы и подойти. — Он коротко усмехнулся, перекладывая бокал со сливочным пивом в другую руку. — И не думаю, что тебя стоит бояться, тем более там было столько людей.

— Ты сам предложил пообщаться, я думала, у тебя есть конкретная тема. Но раз нет, начну первой. У меня замечательная жизнь, если тебя это вдруг заинтересует, я очень рада, что вернулась к семье и друзьям. Нашла увлекательное занятие. Не представляешь, сколько проблем исчезло из жизни с решением бросить школу. Всем советую. — Я сделала несколько глотков, когда бармен подал наконец-то эль. Для чего я пришла? Дурацкая затея была.

— Друзья, — задумчиво протянул он. — Только почему-то наслышан, что ты их избегаешь, решила полностью откреститься от своего прошлого? И ты извини, конечно, но я бы не сказал, что у тебя всё настолько хорошо, судя по твоему замученному виду.

— Можешь посмеяться со своим хорьком, что учёба на курсах стоматологии мне даётся не так легко, как в Хогвартсе. А то, что я не вижусь с Гарри или Роном, не имеет к тебе никакого отношения.

Забини настолько невинно заулыбался, словно я несмышлёный ребёнок, который пытается взрослому скормить очередную ложь.

— Кажется, именно ты говорила о том, что можешь мне доверять, и о том, что я поддерживал тебя, ну, в той реальности. А вот Малфой будет определённо удивлён, когда я скажу, что встретил тебя. Я ведь ему пересказал твои слова про Нарциссу, но даже мне не понятно, откуда ты об этом узнала.

Я напряглась всем телом и потупила взгляд на какие-то бутылки. Мне не хотелось всё это обсуждать снова и пытаться доказать человеку, которому я абсолютно безразлична, что мои домыслы правдивы. Что даже в данный момент мы можем быть в моей голове.

— Я точно не знала и, скорее, предположила, видимо, угадала, раз ты об этом говоришь.

— Раз уж ты меня так хорошо знаешь, то должна понимать, что я на это не поведусь.

— Может, в какой-нибудь реальности и повёлся бы, — усмехнулась, пожав плечами. — А сейчас ты продолжаешь меня спрашивать, а это значит только одно — ты начинаешь верить моим словам. Вот только для меня это уже не имеет никакого значения.

— Я этого не говорил, опять-таки, всё упирается в Нарциссу, никто об этом не знал, кроме нас с Малфоем. И сказать такое наугад нереально, поэтому я хотел с тобой поговорить. И если тебе есть, что добавить, то я не прочь выслушать, а потом, возможно, и помочь.

— Какой сейчас в этом смысл? Я ушла из школы, и мы больше никогда с вами не увидимся, если, конечно, у тебя не будет ещё кучи дел в Лондоне, — я пожала плечами, чувствуя, что начинаю нервничать больше, чем хотелось бы.

— Хватит ёрничать, я ведь серьёзно, Гермиона. — Забини нахмурился, полностью поворачиваясь ко мне. — Я прошу тебя озвучить факты, и всего-то.

— Зачем тебе «факты», в которые ты даже не можешь поверить? Я для тебя никто. И, по сути, считаю, что на этом разговор можно закончить.

Я положила несколько фунтов на барную стойку и, сделав глоток, собралась вставать, но Забини схватил меня за локоть, не давая такой возможности.

— Хватит ребячества, либо скажи, откуда ты узнала про Нарциссу, либо ещё что-то из того, что не должен знать никто. Малфой был в бешенстве, а сегодня, увидев тебя, я понял, что не могу оставить всё так просто.

— Можешь самостоятельно догадаться, откуда я могла это узнать. А у Малфоя это обычное состояние — быть в бешенстве. Могу только посочувствовать. И тебе, и ему.

Я снова попыталась встать, но в этот раз приложила усилия к тому, чтобы высвободиться. Подхватив сумку, уже направилась к выходу, слыша, как за спиной точно так же отодвинулся ещё один стул.

К горлу подступил ком. Неожиданно напросилась в гости паника, и мне вдруг показалось, что даже в эту минуту всё то, что происходит вокруг — сон. Стоит сейчас сделать один неверный шаг, и я снова умру. Что же… ничего нового, но от этого легче не становилось. Мало-помалу паника начинала накрывать с головой, и я поспешила на улицу, слыша за спиной злобное «Гермиона». Это не похоже на Забини. Точно не на того Забини, которого я знаю.

Выскочив на улицу, я тут же полезла в сумку, доставая оттуда пачку сигарет. Руки тряслись и хотелось немного прийти в себя. Волосы снова разметал влажный ветер, вот только в этот момент было плевать абсолютно на всё. Дрожащими руками, кое-как держа зажигалку, я смогла подкурить, оборачиваясь ко входу, откуда показался недовольный Блейз.

— Знаешь, сбегать от проблем — не самый лучший способ их решения, — он поравнялся со мной, осуждающе глядя на подрагивающую сигарету.

— Что ты хочешь от меня услышать, а, Блейз? — я подалась вперёд, внимательно глядя ему в глаза. — Может быть, то, как ты заботился обо мне? Или то, что сам же признался мне, а потом сделал вид, что ничего не было, ведь вы такие-о-великие-друзья?

Он хмурился, но молчал, слушал.

— Ну конечно, идеальному тебе всегда было виднее, как стоит поступать людям. Особенно, когда ты не знаешь, какие у меня проблемы и во что превратилась моя жизнь. Знаешь, куда можешь засунуть свои советы? Хотя нет. Давай, выкладывай, мне интересно послушать, в этот раз я даже сама их у тебя прошу. В той реальности у тебя неплохо получалось вытряхивать и меня, и Малфоя из того дерьма, в которое мы так любили вместе погружаться. Ах да, это ведь был всего лишь сон, бред, наркотический трип, может? Или что вы там себе ещё решили. Ведь так было гораздо проще. Грёбаная заучка вконец заучилась.

Я почти задыхалась от собственных слов, напрочь позабыв о сигарете, ледяном ветре и треклятых волосах, которые летали из стороны в сторону.

— Что ж ты не советовал своему другу не сбегать от проблем мёрзнуть в совятне, где были твои советы, когда его отца посадили, а мать начала принимать, превысив дозу, отчего у твоего обожаемого Малфоя появился некий пунктик, да? Он от своих проблем не сбегал, например, в жаркие объятья Паркинсон?

И если изначально я не собиралась ничего ему высказывать, то сейчас прорвало. Хотелось сказать так много из того, что крутилось в голове все эти месяцы. Я могла забыть голоса и лица, но точно не то, что мне говорили. Точно не то, что касалось небезразличных мне людей.

— А ты сам-то? Говорил подобные слова себе в зеркало, когда твоя бывшая в первый раз попросила перерыв в отношениях, ты разве пытался узнать, с чем это связано? Или, может, ты не сбегал от проблем, когда твоя мама похоронила последнего отчима, кажется, у бедняги прихватило сердце? Ты тоже так думаешь? Так ведь гораздо проще, тем более разве не он любил поднять руку на неродного ребёнка, так земля ему пухом, не правда ли? Может, каждый справляется как умеет, и пусть это не решает проблему, но хотя бы даёт какие-то силы, какую-то эфемерную видимость того, что я что-то делаю, по крайней мере пытаюсь.

Замолчала на несколько секунд, ожидая, что он скажет хоть что-то, но… нет.

— Ну как? Может, всё-таки посоветуешь, как мне справиться с пониманием того, что я совсем одна в этом треклятом мире, а все люди вокруг выглядят, как те близкие, которых я оставила там. Давай же, Блейз, помоги мне. Потому что психолог, к которому я хожу на приёмы, наверное, в своём блокнотике играет в крестики-нолики, поставив, как и вы, крест на моей вменяемости. Ты хоть представляешь, каково это — каждую ночь просыпаться от кошмаров, где тебя раз за разом убивает тот, кого ты любишь! Не видеть его лица, но прекрасно понимать, кто перед тобой, а потом подрываться от собственного крика в мокрой от пота постели и глотать горстями таблетки, чтобы как-то заглушить, забыть весь этот ужас и боль от потери всего и всех. Когда каждый грёбаный день надо делать вид, что хоть что-то держишь под контролем, как-то представляешь свою будущую жизнь, профессию, чтобы не беспокоились родители. Родители ли? Бороться с пониманием того, что даже они — лишь шутка жизни надо мной. Я была уверена, что дома станет легче, что я смогу осилить своих демонов, если сменю обстановку, поменяю полностью окружение и жизнь. Что всё придёт в относительную норму, и я хотя бы сама в себе разберусь. Кажется, всё, как обычно, идёт не совсем так, как хотелось бы. Я одна ни черта ни с чем не справляюсь, и в этой реальности Драко точно не придёт мне на помощь.

Забини потянулся ко мне, пытаясь обхватить за плечи, но я сделала шаг назад. Понимание, что я вот-вот задохнусь от своих же нервов, которые сжались в тугой клубок где-то в районе аорты. Хотелось как можно скорее добраться до таблеток, чтобы вернуть себе возможность нормально дышать, но они остались дома, ведь до следующего приёма ещё как минимум три часа. И поэтому именно сейчас я оказалась в такой ситуации. Именно из-за него я стояла посреди тихой лондонской улицы, орала во всю глотку, понимая, что клокочущее сердце вот-вот разорвётся от боли и обиды, которую я столько месяцев пыталась похоронить в себе.

— Стоп! — Забини сделал несколько шагов вперёд, всё-таки прижимая меня к себе и не давая возможности отстраниться. — Остановись, я тебя услышал, я тебя понял. Выдохни, всё хорошо.

— Ничего хорошего, Блейз, — пробубнила я где-то на уровне его груди, чувствуя себя тряпичной куклой и, кажется, держалась на ногах только благодаря ему. — Я не справляюсь.

— Послушай меня, — он обхватил моё лицо, слегка отступая. — Послушай, Гермиона, мы должны сейчас вернуться в школу и там сможем со всем разобраться, хорошо?

На мгновение я представила, что сейчас может произойти. Как отреагируют все, кого я знаю, кто знает меня. Как посмотрит он. И стало до одурения паршиво. Воздух закончился. Я вроде и стояла посреди немноголюдной улочки, но дышать уже не представлялось возможным. С сипящими звуками я изо всех сил старалась хватать кислород, но ничего. Паника. Сжимая одежду Блейза в кулаках, понимала, что вот-вот умру. От такой глупости. Лишь от того, что решила на один вечер окунуться в прошлое. И вот, пожалуйста, где-то в этот момент и можно было бы смириться, но конкретно сейчас мозг устроил мне настоящий бунт, а я не в силах ему перечить. Я никак не могу доказать, что если сейчас умру, то это, возможно, единственная мой шанс вернуться туда, где будут мои люди. Те, кого я действительно знаю, а не марионетки моего воображения.

— Пойдём, — Забини подтолкнул меня в сторону входа, а я, как болванчик, завертела головой, понимая, что мне не до того. — Ну же, помоги мне немного, — в его голосе слышалась тревога, и я была бы рада ему помочь, но тело неподвластно.

Становится до чёртиков страшно, что каждый последующий вздох может стать последним.

— Наргл тебя дери, Грейнджер, — прошипел Забини, снова дёргая на себя и, едва ли не закинув на плечо, потащил в сторону входа в паб.

Войдя внутрь, я поняла, что до школы могу не дотянуть. Начав брыкаться, оказалась на свободе, а Блейз, стоя рядом и поддерживая меня за локоть, хмурился. Скинув сумку с плеча, я выпотрошила всё её содержимое, стоя над столом и раскидывая вещи в разные стороны. Мне хотелось дышать. Нормально. Но ничего не выходило, словно трахею пробили. Отыскав единственное, что нужно было, я закинула последнюю таблетку в рот, пытаясь протолкнуть её по сухой гортани.

Минута-две-пять-десять. Стало немного легче, совсем чуть-чуть. Забини так и стоял рядом, немного согнувшись, и смотрел с таким озабоченным лицом, словно ближе меня для него никого не существует.

— Пойдём? — осипшим голос поинтересовался Блейз, когда прошло уже минут двадцать и мне удалось дышать более-менее ровно.

Ничего не ответив, я кивнула и, закинув всё содержимое сумки обратно в неё же, на дрожащих ногах поплелась в сторону каминов. Нужно было быстрее добраться до конечного пункта, иначе от этого препарата меня неминуемо вскоре настигнет сонливость.

От ощущения, что вот-вот вернусь туда, откуда несколько месяцев назад позорно бежала, меня ещё сильнее накрывало. Казалось, что нехватка кислорода уже не главная моя проблема, и если я доживу до Хогвартса, то мне понадобится кое-что более важное — аргументы.