Октябрь

23 года

— Я не люблю говорить об этом, — Виталик выглянул в окно и затянулся. Эд смущенно поскреб ногтем москитную сетку на втором окне. Стоя на балконе квартиры Виталика, он ощущал, как поздняя ночь захлестывает неукротимым желанием откровенности.

— Почему? — пробормотал он грустно, в безысходности.

— Это слишком личное, — отрезал Виталик. Он нервно переминался с ноги на ногу, и Эдуард уже жалел, что попытался разузнать о происхождении шрамов на его спине.

— Личное? — Эдику внезапно стало холодно в районе груди. — Но я ведь рассказывал тебе разные вещи...

— А я о своем прошлом трепаться не привык, — парировал хозяин. Смяв окурок в пепельнице, он поднял голову вверх, с тоской глядя на практически полную луну.

И Эд понял вдруг, что напрасно позволяет стене отчужденности вновь возводиться между ними, как и в период знакомства. На уровне энергии он почувствовал, что в данной ситуации на попятный идти не стоит. Поэтому он вновь твердо произнес:

— Расскажи.

— Я мало с кем ладил в интернате, — после небольшой паузы сдался Виталик, все так же упрямо не глядя на него. — Такой я человек, неуживчивый. Только с Маринкой мы были неразлучны. Я берег ее и защищал, а она — такая тихая, домашняя — дарила мне ощущение уюта и покоя.

Виталик замолчал, выуживая похороненные воспоминания.

— В детстве я дрался очень часто, и врагов имел огромное количество. В одной из стычек огреб палкой с гвоздями по спине. Оттуда и шрамы, — он криво усмехнулся. — Воспитатели не слишком спешили вмешиваться в наши конфликты. В их интересах было выждать, пока мы накажем себя сами. Чтобы затем еще и добавить.

Эдик сглотнул ставшую вязкой слюну.

— Эд, знаешь, куда я потратил первые свободные деньги? Крупную сумму, уже после того, как все дыры были заткнуты? — Виталик покосился на парня и хмыкнул. — Я сделал ринопластику.

— Пластическую операцию? — Эдуард в изумлении открыл рот.

— Нос мне ломали много раз. Это было необходимо в первую очередь для здоровья, — пояснил Виталик. — Изуродованная носовая перегородка… Я постоянно страдал синуситами, фронтитами и заебался вконец. Да и эстетическая составляющая, знаешь, не на последнем месте…

Эд окинул лицо любовника словно новым свежим взглядом. Ровный аккуратный нос и правда никак не мог оставаться таковым после всех передряг, которые выпали парню на жизненном пути.

— Думаешь, конфликты были из-за того, что ты… — Эд выпалил сверкнувшую в сознании мысль, не до конца облеченную в слова. — Из-за того, что они догадывались, что ты голубой?

— Я не голубой, — нехотя вымолвил Виталик, отворачиваясь. — Черт, это так сложно. Мне очень тяжело, Эд.

И это выглядело правдой. Поникшая голова, опущенные плечи, напряженные бицепсы, побелевшие пальцы, сжимающие подоконник мертвой хваткой. Эдуард с грустью понял, как тот мучается, как больно ему от внутренних терзаний.

Подойдя ближе, Эд ласково сжал ладонью плечо под зеленой футболкой.

— Я люблю тебя, — проговорил четко и уверенно, — И поэтому не хочу причинять боль. Если такие отношения тебе в тягость — что ж… — Эдуарду стало невыносимо горько, но он продолжил: — Давай расстанемся.

— Эдик, я ведь не об этом! — Виталик повернулся к парню и нашел глазами его взгляд. Он, казалось, был удивлен. — Я не хочу терять тебя. У меня никогда не было такого… друга. Но, сам понимаешь — ситуация не из простых.

Эдуард усмехнулся, и от сердца отлегло. Он чувствовал желание, мало того — уверенность в своих силах, которые позволили бы ему защитить партнера от всех окружающих недоброжелателей.

Приблизившись, Эд привлек Виталия за шею, и свидетелем их поцелуя стала лишь ущербная луна.