До того, как он ушёл

Жизнь — только тень, она — актер на сцене. 

Сыграл свой час, побегал, пошумел — 

И был таков. Жизнь — сказка в пересказе 

Глупца. Она полна трескучих слов 

И ничего не значит. 

— Уильям Шекспир, «Макбет», сцена V.

***

Вы когда-нибудь задумывались о том, как легко можно лишиться всего? Задумывались ли, как бы вы себя чувствовали, потеряв родного человека?  Представляли себе, как он может просто взять и испариться, исчезнуть за один миг?      

Вот и я вовсе не задавала себе этот вопрос… до этого самого момента.

***

Очередное раннее-раннее-раннее утро. Как обычно, пришлось ставить несколько будильников, ведь я с таким трудом поднимаюсь с кровати. Всегда надеялась, что с возрастом это пройдёт, но что-то мне подсказывает, будто сон — мой самый лучший и верный друг. После неуклюжести, конечно. И так, нужно собираться в школу, хоть вставать из мягкой и такой теплой постельки вовсе не хочется. Уже представляю, как вновь падаю на подушки вечером. Честно говоря, мне надоело таскаться на уроки… нет, я люблю учиться, просто однотипные занятия и ранний подъем меня угнетают. К тому же, математика, физика и прочие точные науки мне даются с большим трудом, так что хожу я туда только ради литературы, химии, истории, а так же, конечно биологии и искусства. 

Ох, следует скорее взять себя в руки и шевелиться быстрее, а то пропущу автобус и придётся бежать эти чёртовы три квартала. А бегун из меня ну очень, мягко говоря, неудачный. Но я уже давно знаю расписание автобусов и возможные манёвры, как добраться на занятия вовремя. Благо, мы уже семь лет никуда не переезжаем. Осточертело привыкать к одному месту, школе, учителям и одноклассникам, а после уезжать, бросая друзей и знакомых, которых и так получалось заводить с большим трудом. Оставлять всё позади так утомительно и больно, хотя многие задаются вопросом: “Неужто ты за всё это время ещё не привыкла?” 

Нет, я совершенно не привыкла. Это по-прежнему тяжело и абсолютно каждый переносит подобное по-разному. Для меня переезды - самая ненавистная и болезненная вещь.

Всё таки, я нехотя поднялась с кровати, щурясь от слепящего солнца, которое залило лучами всю спальню через окно. Всё таки стоило задёрнуть шторы, но моя голова, как всегда, что-то да забудет. Наша квартира в Джерси-Сити, хоть и не большая, но очень уютная и я безумно благодарна отцу, что он прислушался ко мне и арендовал именно её, а не студию или ту громадную квартирище на двадцатом этаже многоэтажки, которая была ближе к его работе. Да, живи мы поближе к клинике, ему бы не приходилось вставать так рано, однако разница всего в четыре квартала, а на машине это почти что не ощущается. Но только здесь я чувствую себя по-настоящему дома. Если мне не изменяет память, то прогноз вчера вещал, что сегодня будет немного теплее, да и если всё же довериться ему, чего я почти никогда не делаю, весь день будет солнечно. Что же, это повод надеть что-то полегче и покороче, хоть я и отдаю предпочтение закрытой одежде.

Я достала из шкафа мои любимые серые джинсы, так же взяла черные слипоны и надела темно-синий джемпер с рукавом три четверти. Надеюсь, что это будет в самый раз и я не буду заливаться потом пол дня. Уж лучше немного помёрзнуть, чем жариться словно яичница. Вообще, была мысль надеть рубашку, их-то у меня огромная куча, ведь я просто обожаю подобное, но только пару дней назад я уже ругалась с отцом на эту тему. Видимо, повременим с ними и подождём недельку-вторую. Он довольно быстро отходит и забывает ссоры, так что, ждать осталось не так уж и долго. Я провела рукой по вешалкам с рубашками и невольно прошептала:

— Моя прелесть…

Да, я часто разговариваю с предметами, и нечему тут удивляться. Далее я постаралась быстро привести себя в порядок; расчесалась, умылась, сделала еле заметный макияж, чтобы хоть как-то выглядеть свежее, а после направилась на кухню. Но не успела и переступить порог, как уже чуть не получила дверцей холодильника по лицу. У меня вечные несчастья! Мои спутники по жизни, это: неуклюжесть и мания влипать в неприятности. К тому же, иногда дополнением к этим проблемам становится мой отец. Ох, и чего только со мной не происходило… тут перечислять только месяц будешь. Однако, я никогда в жизни себе ничего не ломала! Были вывихи, мелкие трещины в костях, но не переломы. Единственное достижение…

Странно, но я думала, что папа уже уехал на работу. Хотя, сегодня четверг, а значит, на подхвате есть Уилл — лучший приятель и главный приколист клиники. Сегодня отец выглядел бодро и свежо, давненько я таким его не видела. Темные волосы, как и всегда, были тщательно причёсаны и уложены, а голубые глаза сияли, вызвав у меня некий ступор и удивление.

— Доброе утро, Кэт! — Голос звучал мягко. Всегда обожала тембр и голос своего отца. Было в нём что-то такое приятное, успокаивающее, хотя вовсе не хотелось попадаться ему под руку, когда он зол или не в настроении ведь, тогда тон менялся на слишком строгий. У меня даже мурашки по коже начинают от него бежать. — Извини, милая. — Добавил папа, еле удержав смех. Конечно, последовали извинения за дверцу!

— Доброе. Я думала, что ты уже уехал. — Я усмехнулась, решив долго не зацикливаться на теме холодильника и, открыв шкафчик над раковиной, встала на носочки, с трудом дотягиваясь до коробки с хлопьями. Снова папа поставил её выше, чем следовало. За спиной я услышала сдавленный смешок, от чего насупилась сильнее и слегка подпрыгнула, победно схватив заветную разноцветную коробку. В последнее время я начала есть намного меньше, а учитывая мою периодическую «магнитную» тягу к еде и сладкому, это немного странно. Вроде бы и до контрольных ещё далеко, уровень стресса не повышен.

— Ещё рано. — Сказал он, усмехнувшись. Отец открыл холодильник и, достав бутылочку питьевого йогурта, протянул её мне, чтобы я залила хлопья. Всегда в этом “блюде” отдавала предпочтение йогурту, а не молоку. Я присела за стол, закинув ногу на ногу, и принялась завтракать, похрустывая медовыми хлопьями. Повисшее молчание и интуиция подсказали, что что-то неладно. Папа немного замялся, скорее всего, хотел что-то сказать, но решил отложить и принялся готовить кофе. Никогда не любила его запах и вкус. Эта чёрная жижа была для меня слишком горькой и приторной, а запах раздражал и вынуждал поморщиться. Я даже в супермаркете прохожу мимо кофейного отдела зажимая нос пальцами! Однако, мне удавалось терпеть только тот кофе, который делал себе отец. Он всегда заливал его молоком, да и, к тому же, выбирал сам вид зёрен и производителя так тщательно, будто бы проводит сложную операцию. Даже в супермаркете он умудряется оставаться хирургом.

— Сегодня после школы я собиралась заглянуть в книжный. — Решила нарушить тишину я, запивая свой завтрак стаканом яблочного сока. Всё равно у отца плановая операция, так что неизвестно, насколько он задержится на работе, а мне скучно. Развлеку себя хотя бы прогулкой по городу, книжным магазинчиком и чашкой чая с чизкейком с кафе поблизости.

— Неужто все книги перечитала? И интернет не помогает? — Последовал смешок, а затем на лице папы возникла улыбка. Я вскинула бровь, расплывшись в ответ усмешке.

— Я люблю читать и ты это прекрасно знаешь! Мистер Бек говорил, что к концу недели ожидает поставку. Да и, к тому же, он отложил для меня парочку редких и весьма занятных книг, партии которых были весьма ограниченными. Их не в каждом книжном найдёшь! — Ответила я и сразу же вспомнила все дразнилки одноклассников из средней и младшей школы:       

«Заучка! Книжный червяк!» — вот, чем обычно засыпали меня дети, но папа давно научил меня, внедрил свою «религию» и правила пропуска всех подколов и обзывательств мимо ушей. Когда он был маленьким, то постоянно носился с книжками, в результате чего его избивали мальчишки, считающие его ботаником и слабаком. Благо, его родители, мои бабушка и дедушка, спокойно относились к его увлечению, но всё таки уговорили хоть некоторое время ходить на карате. Да и моя мама тоже обожала книги, иногда даже подрабатывала иллюстратором детских сказок. Поэтому отец вовсе не был удивлён, что и я оказалась весьма неравнодушна к чтению. Именно папа научил меня толике сарказма и как всё таки игнорировать любителей поиздеваться. Собственно, почему я должна обращать внимание на глупые шутки и обзывания? Если я люблю читать — почему бы и нет? Что в книгах плохого? Почему бы и не интересоваться всем и не пытаться узнать что-то новое? Возвращаясь к положительному, могу добавить, что благодаря папе я росла достаточно послушным ребёнком, нахватавшимся всяких привычек от него и различных книжных героев, но помимо этого, я была и есть таким человеком, который всему знает меру и цену.

— Да, прекрасно знаю. Мистер Бек как всегда, оставляет тебе только самое лучшее.  — Сказал он и повернулся ко мне, держа в руках чашку с горячим напитком,  — Порой мне кажется, что его книжный живёт только благодаря нам с тобой, Кэтти. 

— Но у него правда хороший магазин!

— Я и не говорю, что он плохой. Маленький и уютный, с огромным ассортиментом. 

— Он лучший в Джерси-Сити, пап. Ну согласись! — с нотками мольбы в голосе протянула я.

— Да. — коротко ответил он и сделал глоток кофе. — Постарайся не задерживаться, ладно? Хочу с тобой о кое-чём поговорить после работы.

Ох, снова сменились взгляд и тон! Наверняка очередная занудная «лекция»! Обычно папа вел себя так, когда мы собирались переезжать, у меня были небольшие проблемы из-за опозданий в школе или мы собирались навещать дядю Джона и ехать в тот дурацкий и мрачный городок на северо-западе США. Терпеть не могу Форкс! Да, я настоящий фанат более прохладной погоды, эдакого «дождливого и туманного Лондона», но чёрт возьми, там же почти ничего нет! Ни нормального торгового центра, ни книжного магазина, ни большой библиотеки как здесь, в Джерси-Сити. Перебои с интернетом, телефоном… Сплошной лес с кучей диких зверей, которые могут напасть или укусить, тем самым занеся инфекцию! А ещё горы с горными львами, скалами и обрывами, океан с бушующими волнами и постоянный дождь.

— Когда мы уже сможем никуда не переезжать? — сухо ответила я. Брови папы нахмурились и я уже мысленно выругала себя за свой тон, но не смогла сдержаться, чтобы не продолжить. — Мне надоело переезжать! Я привыкла жить в Джерси-Сити, мне нравится этот город и никуда я больше не поеду!

— Кэтрин, я хотел поговорить не о переезде. — начал было он, однако меня не смутила даже полная форма моего имени. Слова о том, что мы не переезжаем я и вовсе пропустила мимо ушей.

— Ты хорошо зарабатываешь в этой клинике и тебя постоянно хвалят, так может, хватит искать работу получше? На колледж мне хватает, а если что, я несколько подработок найду! 

— Кэтрин, прекрати сейчас же! Я стараюсь не для себя, а для тебя и твоего благополучия!

— Клише, пап. Ты сам говорил, что их ненавидишь, но используешь прямо сейчас! Пойми, я уже завела друзей и знаю их семь лет. Семь. Лет. Учиться мне осталось полтора года, так дай я закончу школу. Хватит уже. — я чувствовала, что глаза стали мокрыми от подступивших слез, но мне, к счастью, удалось их сдержать. — И ты обещал, что в ту глушь к Джону мы ездим только на большие праздники или летом!

— Марш в школу, Кэтрин! — отец старался говорить сдержанно и спокойно, но я видела, что это даётся ему тяжело. Вытянув в грудь воздух и резко выдохнуть, он на несколько секунд прикрыл глаза и вновь взгляд на меня более расслабленной. — Остынешь и мы поговорим, когда вернёшься. Тарелку я помою, иди. — папа указал взглядом в сторону двери, от чего я только сильнее нахмурилась.

Подорвавшись я даже не удосужилась поставить тарелку в раковину, что уж тут говорить о том, чтобы помыть ее, хоть и понимала, что отец потратит на это время, которое отвёл бы на дорогу в больницу. Я же знаю, что его слова, что он сам помоет тарелку, были лишь ещё одной возможностью остыть и извиниться за те пару минут, которые я бы потратила. Однако, посчитав это не такой большой трагедией и чувствуя некую обиду о такой предсказуемой теме разговора, которую хотел, кажется, поднять папа, я поспешила в школу.

***

Как обычно, ничего нового и интересного не происходило. Я успела на автобус, села в самом конце у окна и была немного рада тому, что из-за моего оздобленного и обиженного выражения лица, никто не уселся рядом. Первый урок прошёл спокойно, чего уж тут ждать от тригонометрии. На перемене я вновь «приклеилась» к книге по литературе. Это помогло полностью развеять плохое утреннее настроение. Не знаю, в который раз я перечитываю все своё домашнее задание и нужное произведение, но я надеюсь, внеплановый тест я напишу так же хорошо, как и всегда. Собственно, я так увлеклась, что даже чуть на урок не опоздала! Когда я вошла в кабинет, все ученики шептались и косились на меня, будто бы я была, не знаю… синим фламинго или каким-то пришельцем.

Решив не обращать на это никакого внимания, я тихо присела за свою парту, но не успела разложить свои вещи, как в кабинет вошел мистер Тоттер. До урока была еще целая минута, а он никогда не начинает раньше времени. Мистер Тоттер прокашлялся и, к моему удивлению, позвал меня за собой. Я любила его уроки, он просто замечательный учитель литературы! Настоящая «ходячая Википедия» и библиотека в том числе. Нахмурившись, мне всё-таки пришлось подняться и взять рюкзак, закинув его на плечо. Я быстренько проскользнула между рядами, всё так же стараясь игнорировать перешептывания одноклассников, и поспешила следом за преподавателем. Мистер Тоттер молчал, хоть я и пыталась узнать, что случилось и куда мы направляемся. Но мне не понадобилось много времени, чтобы понять, к какому кабинету мы приблизились. Зачем меня ведут к директору? Что я успела натворить? Обычно я очень тихий и малопроблемный ребёнок… 

Во все такой же полной тишине учитель открыл мне дверь, пропуская вперёд. Я замялась у порога, окидывая мистера Тоттера взглядом, полным непонимания, но на его лице я могла прочесть лишь грусть и сочувствие. Меня что, будут отчитывать или запретят участвовать в “Литературном гении” между школами? Или, о Господи, назначат дополнительные занятия по физике и тригонометрии? 

Мне вовсе было не ясно, что произошло и в чем причина моего вызова к директору. Это вынуждало меня нервничать. Я даже слышала, как громко стало стучать мое сердце. Миссис Уиртер, наш директор и, по совместительству учитель искусства, выглядела обеспокоенной и бледной. Даже чересчур бледной! Её светлые, с проглядывающей сединой, волосы были собраны в привычный пучок, а сама директриса была одета в свой любимый вишнёвый костюм. Пригласив меня присесть в кресло перед ней, она вздохнула, сплетая пальцы и укладывая руки на стол. Учитель литературы прикрыл дверь за собой, оставляя нас наедине. Что-то мне это совсем не нравится. 

Резкий раскат грома за окном заставил меня подпрыгнуть в кресле и ошарашенно взглянуть на улицу. Прогноз же обещал солнце, а не ливень с грозой! По стеклу звонко застучали капли, а я, проглотив вставший в горле от испуга ком, перевела взгляд на директора. Я не решалась начать разговор, однако и не следовало. Миссис Уиртер вздохнула, поднимая на меня свои серые глаза с бумаг и тихо начала:

— Кэтрин, милая, мне очень жаль. — Голос её звучал скорбно. Я изогнула бровь и сразу же ощутила пробежавшийся по спине холодок. 

— Простите? — Переспросила я, — Миссис Уиртер, о чём вы? Я что-то натворила? Если вы о моих опозданиях, то у меня есть весомое оправдание… Да и последние несколько месяцев я почти что не опаздываю. Или вы о “Литературном гении”? Меня хотят отстранить или ребята недовольны, что капитаном команды была выбрана я, а не Дэвид? 

— Нет, я позвала тебя, чтобы поговорить не об этом, Кэт. Мне звонили из клиники, в которой работает твой отец. — Ответила директриса выдерживая паузу, откинувшись на спинку кресла, — Его доставили в больницу, после аварии. Он попал в автокатастрофу, пока ехал на работу. Мне правда очень жаль. — Она опустила голову, словно чувствуя свою вину в произошедшем. Но в произошедшем была вовсе не её вина, а моя.

Я вовсе ничего не ощущала. Не ощущала своего дыхания, не видела свет, не слышала звуки. Всё будто бы рухнуло, тело онемело, стало словно каменным, безжизненным. Каждая клеточка тела завопила во весь голос, от пробежавшихся по спине мурашки стало больно. Мне не удавалось пошевелить ни руками, ни ногами, в груди всё сжималось, в голове творился бардак, перемешивая все мысли и слова. Чувство времени и вовсе исчезло, впрочем, как и любое понимание происходящего. Я еле заставила себя моргнуть и с невероятными усилиями вынудила выдавить хоть какие-то слова:

— Ч-что? — Я слышала эхом в голове свой дрожащий резко охрипший голосок.

— Его даже не успели доставить в реанимацию. — Добавила она. — Кэт, мне жаль, но твой отец скончался. Прими мои искренние соболезнования.

— Нет… — у меня сорвался нервный смешок, а на глазах навернулись слёзы, сжимая всё внутри меня будто какими-то тисками, — Нет, этого не может быть! Папа никогда не превышал скорость и всё время следовал правилам дорожного движения! Это… это просто какая-то шутка! Глупый розыгрыш! Это всё коллега отца, да, это Уилл. Он любит… такой юмор! Мой папа не мог погибнуть! — Я совсем не заметила, как сорвалась на истерический крик. Непроизвольно схватившись за ручки кресла, со всей силы впиваясь в них ногтями, я ощущала неприятную кожаную обивку под пальцами. 

— Мне жаль, детка, но это правда. Мне сказали, что твой отец опаздывал на работу. Твоему дяде уже сообщили. Он прилетит сюда ближайшим рейсом. — Вздохнула миссис Уиртер, поднимаясь с кресла и направляясь ко мне. После ее слов я, кажется, совсем выпала из реальности, не слышала ничего кроме полнейшей тишины. Лишь чувствовала, как по щекам текли горячие слёзы. Комната непривычно исказилась и потеряла свои краски, приобретая черно-белые, безжизненные оттенки. Какое же мерзкое и колкое чувство в груди! Меня просто рвет на части изнутри, невыносимо больно! 

Я совершенно не сообразила и даже не заметила, как директриса обняла меня, поглаживая по макушке в попытках хоть как-то успокоить и проявить сочувствие. В голове всё стало стучать, кажется это были это от ударов моего сердца, и звенеть, так же я слышала собственные рыдания и сдавленный крик в вишнёвый пиджак миссис Уиртер. Я совсем не могла поверить в то, что произошло. Это моя вина. Я виновата в том, что его больше нет. Хорошее утро превратилось в ссору из-за меня, хотя папа просил перестать и послушать его; и посуду за собой не помыла, послушалась того, что он сказал и дала волю своей глупой обиде. 

Как? Почему? Что мне теперь делать без папы? Неужели это правда я виновата в его смерти? Был бы он жив, не устрой я сцену утром?

Эти вопросы носились в голове, утягивая в свой плен, пока подступившая темнота не заволокла меня, вырывая из реального мира.