Это была очень странная статуя.
Даже не статуя, огромный барельеф, врезанный прямо в стену. Время не пощадило его — он наполовину осыпался и кое-где порос мелкими глубинными грибами. Но всё ещё можно было разглядеть сюжетец о грузном гноме, выковавшем на наковальне что-то… особенное.
— Ну, и чего мы встали? — довольно грубо поинтересовалась Кадаш у зачарованно прикоснувшегося к шершавому камню Табриса.
— Это изображение Совершенного из Кэл-Шарока, — печально пояснил эльф. — Не думал, что найду подобную вещь в этой части Троп.
Гномка недовольно фыркнула и поправила ремни своего крюка-протеза.
— Что-то не так? — удивлённо посмотрел на неё Серый Страж.
— Всё, что мы можем сделать — зарисовать барельеф и отметить место крестиком, — она впихнула эльфу в свободную руку свой факел и достала из сумки чистую бумагу, карту и свинцовый карандаш. — Орзаммар того, кому посвящена эта штука, всё равно не признает, а в Кэл-Шарок нас не пустят.
***
Спустя пять минут эльф и гномка устроили на самом сухом и ровном месте пола импровизированный стол.
— Так, если я правильно помню повороты, мы находимся вот здесь, — Табрис занёс карандаш над тейгом Ортан, но присевшая напротив Кадаш с типичным недовольным хмыком ткнула крюком куда-то западнее.
— Ой… То есть, вот здесь, — смутился эльф и поставил там, куда указывала гномка, кружочек. После чего, поднявшись, покрутил карту. — Да. Ты права. И правда здесь.
Кадаш, немного покачав головой, с факелом отошла освещать барельеф. Пусть у неё и не было чувства Камня, но в пространстве она ориентировалась куда лучше Табриса. Эльф же тем временем принялся зарисовывать находку.
— Ты не очень любишь Совершенных, не так ли? — спросил он ни с того ни с сего.
— Ась? Ну, как сказать-то?.. — судя по всему, его спутница наверняка бы почесала затылок, если бы её единственная целая рука в этот момент не была занята древком факела. — Я скорее сам их смысл не очень понимаю.
Эльф ненадолго отвлёкся от пергамента и скептически посмотрел на гномку. Отблески пламени факела делали её клеймённое и испещрённое шрамами лицо куда грубее, чем было на самом деле.
— Ну… Ну, то есть… Вот, смотри. Ты у нас — не просто Серый Страж, а Герой Ферелдена. Крутой мужик, уважаемый ветеран, прошёл через задницу и выжил! Многие прислушиваются к твоим советам. Но, при этом, многие могут тебя спокойно послать нахер, да и в иерархии Стражей ты далеко не первый.
Табрис, всё также не отрываясь от пергамента, ловил своим чутким эльфийским слухом каждое слово Кадаш, пытаясь понять, куда она клонит.
— А есть какая-нибудь Астит, которая в знак протеста отрезала себе язык, потому что женщин в воины не брали. И ей за это дали не просто огромную роль в политике, а почти безграничную! — Кадаш взмахнула культёй с протезом. — И, ладно, в её честь Дом учредили, пофиг. Но орден, при вступлении в который девушки, как она, языки отрезают? Хах?
— Я слышал, это почётно, — хмыкнул Табрис.
— Это — долбоебизм! — фыркнула гномка. — Ты грохнул сраного Архидемона, навёл порядок в Ферелдене и просто помог огромному количеству людей, а получил лишь сухое «спасибо» и «шуруй отсюда»!
— Ну, не совсем… — начал было эльф, но его собеседницу уже было не остановить.
— А какая-то тётка по собственной прихоти лишила себя возможности говорить много веков назад, но её за это буквально превозносят, а всякие дурочки калечатся и гробят свою жизнь в мелком ордене, который не очень-то и понятно для чего нужен! И ради чего?! Ради давно умершей женщины, которой как бы уже похрен?
Эльф тяжело выдохнул и жестом попросил гномку поднять факел повыше.
— Астит Мрачная добилась своим протестом, чтобы женщины-гномы из касты воинов могли носить оружие и воевать наравне с мужчинами. Если бы не она, ты бы не умела так лихо драться, здесь бы не стояла и со мной не разговаривала. — констатировал он.
— Ну, да, спасибо ей, наверное… — смутилась Кадаш, немного вжав голову в плечи. — Но всё же…
— И я знаком с несколькими Молчаливыми Сестрами, — спокойно перебил её Табрис, продолжая чирикать карандашом по бумаге. — И дурочками их назвать не могу.
— А, ну да… — протянула гномка, видимо, вспомнив, что общается с эльфом из подобного ордена.
— Всем надо во что-то верить, Инквизитор, — произнёс Страж. — И вера в то, что за тобой присматривают великие герои прошлого, иногда указывающие на верный путь, не так уж и плоха.
Кадаш как-то странно хмыкнула.
— Великие герои? И Бранка тоже?
Кончик карандаша с хрустом сломался, оставив на пергаменте чёрный жирный след с крошкой. Табрис поднял голову: его лицо было спокойным, но в зелёных глазах эльфа читалась холодная сталь ненависти, заставившая гномку невольно сглотнуть.
— Да, — умиротворённо и немного фальшиво ответил он. — И Бранка тоже.
***
— Ну, как? Похоже? — спросил Табрис, немного ссутулившись поднося законченный рисунок к свету факела. Кадаш же, наоборот, приподнялась на цыпочки, чтобы лучше осветить и увидеть нарисованное.
На пергаменте виднелась практически точная копия барельефа со стены — эльф даже грибы и мох почти точь-в-точь зарисовал. Единственное, что не получилось — лицо гнома. Вместо бородатой головы там красовалось жирное чёрное размазанное пятно.
— Слишком изящно, — протянула гномка, вспоминая свои намного более грубые зарисовки тейга Гейдрун. — Но, в остальном, отлично. У тебя талантище!
Страж довольно кивнул и, присев, принялся бережно упаковывать рисунок в свой рюкзак. Когда он закончил, то, немного потянувшись, распрямился и вдруг с усмешкой посмотрел на свою спутницу.
— А знаешь, Инквизитор, я немного удивлён, что тебя не провозгласили Совершенной.
— Кого? — опешила гномка. — М-меня?
— Ну, да, — всё также улыбаясь ответил эльф и двинулся дальше в ту сторону, в которую они изначально шли.
Кадаш угрюмо посмотрела на барельеф и, нахмурившись ещё больше, тут же отвела взгляд — ей почему-то показалось, что грубо вырезанный в скале гном смотрит на неё с нескрываемым осуждением.
— Да они скорее нага сделают Совершенным, чем наземницу, — пробормотала она и засеменила за эльфом во тьму.