Они ехали по пробкам уже битый час. Алика то и дело раздраженно касалась кончиками пальцев широкого черного галстука, повязанного ей на глаза.
— Муромцев, сколько можно? — буркнула она, слыша, как за пределами машины кто-то вновь насиловал гудок. Будто от этого вся пробка расступится. — Через час Новый год, ты обещал мне что-то показать по быстрому и вернуть домой, но мы уже черт знает сколько торчим по пути неизвестно куда.
— Я не думал, что это так затянется, — с легкой долей раздражения в голосе отозвался он, отчетливо постукивая пальцами по рулю.
— Надо было мигалки у матери выпросить. Какой дурак суётся на дорогу тридцать первого декабря за час до праздника?
— Как видно очень многие, — съязвил он, — иначе бы мы в пробке не стояли.
— Все, Муромцев, ну тебя в баню, я снимаю этот дебильный галстук и выхожу из машины, мне нужно ещё домой на праздник успеть, хоть и встречать его нет никакого желания. Все лучше, чем в пробке.
— Стой! — он мягко перехватил ее руку, не дав дотянуться до лица. — Потерпи немного, нам до поворота осталось пятьсот метров, а там уже и пробок нет.
— Ты со мной за это вовек не расплатишься.
— Это мы посмотрим.
Его пальцы коротко погладили руку Алики. Она почувствовала тепло и странную нежность внутри, но постаралась не выдать себя ни единой эмоцией. Холодное высокомерие — ее щит и проклятье, и она до сих пор не понимала, стоит ли за него держаться. Или же лучше отпустить? Позволить возмужавшему Илье подступиться ближе? Что если он смог бы сделать ее счастливее, отогреть занесенную вьюгами одиночества душу? Нет. Она боялась доверять, боялась обмануться вновь.
Илья не соврал, и вскоре машина действительно ощутимо свернула и ускорилась. Алика почувствовала облегчение, плавно прокатившееся по телу. Наконец-то скоро можно будет выйти из машины и размять уставшие колени.
— Ну вот и приехали.
Гремучей змеёй прострекотал ручник. Мотор заглох, и вскоре хлопнула водительская дверь. Алика злилась на то, что Илье принципиально понадобилось повязать ей на глаза галстук, в котором она сидела уже черт знает сколько времени. Что за детские глупости? Вскоре открылась ее дверь, и морозный холод сразу ощутимо прогулялся по телу. Алика поморщилась, слегка вздрогнув.
— Аккуратно вставай, я поведу.
— Какая забота...
— А что, можешь идти с завязанными глазами? — скепсис в голосе Ильи был ощутим. Алика фыркнула в ответ. — Давай, все столбы будут твои.
Признавать его правоту вслух она не стала, но для верности покрепче сжала его руку в своей. Она не видела ничего, ни малейшего кусочка снега под ногами, но была готова поспорить, что в ответ на ее молчаливую беспомощность Илья только ухмыльнулся. Он вел ее по улице недолго, и вскоре до ушей донеслось короткое щелканье ключа в замочной скважине. Хруст снега под ногами сменился стуком каблуков по дереву, а тепло ударило в лицо приятной волной.
— Куда ты меня привез?
— Минутку терпения.
Толстое зимнее пальто соскользнуло с плеч легко, ведомое руками Ильи. Алика мечтала, чтобы он задел галстук, чтобы открылась хоть капля поля зрения. Он стащил с неё сапоги, подсунув под самые ноги теплые войлочные тапочки-сапожки, и повел дальше, вглубь, очевидно, дома.
Они остановились. Шелковый галстук скользнул по лицу Алики. Мерцающие огоньки гирлянд и свет свечей, после сплошной и долгой тьмы, слепили. Запах мандаринов и хвои щекотал нос, навевая самые приятные воспоминания из детства, и Алика улыбнулась, медленно открывая глаза. Добротный дом, в котором они оказались, пах смолой и деревом, морозной свежестью и ощущением уюта. Свечи горели ровным пламенем, а стол был уставлен разномастными закусками, в центре стояло ведро с запотевшей бутылкой шампанского.
— Давай встретим Новый год вместе? — коснулся уха шепот Ильи, и Алика коротко дрогнула, ощутив, как жар его дыхания обдал открытую шею.
— А как же родители? — она повернулась и взглянула ему в глаза. Как же к лицу Илье шла эта легкая и нежная улыбка. Алика залюбовалась тем, как отсветами на его лице вальсировали огоньки свеч.
— Я все устроил, — подмигнул он, коснувшись руками ее плеч. — познакомил их, они посидят вместе у тебя дома. А мы, — он прервался, выжидательно-томно заглядывая в ее глаза, позволил себе опустить руку к тонкой девичьей талии. — А мы здесь... вместе.
Алика прикрыла глаза, от чего-то вспоминая, сколько всего их с Ильёй связывает: одни против всего класса. Такие разные и в тоже время одинаковые. Она — слишком умная и высокомерная в глазах остальных. Он — тоже, да ещё и «мусорской сын». Столько попыток вытравить его из разума и больше не вспоминать, забыться учебой, переключиться на что угодно другое, и тоска по его теплу, по ядовитым колкостям и нежным прикосновениям.
Бережный. Надежный. Принадлежащий ей.
Илья ждал, не решаясь даже вздохнуть, с невысказанным желанием глядя на Алику. И нет, он хотел не секса, не радости обладания и закрытия застарелого гештальта. Он хотел быть с ней, с такой странной и кажущейся дикой одиночкой.
— Ладно, — кивнула она. — Раз родители не беспокоятся, то давай.
Она заметила его облегченный выдох, легкую улыбку что залегла в уголках губ.
— Проходи, садись где нравится.
Он суетливо, но с грацией хищного тигра прошел к столу, вынул бутылку из ведра со льдом. В его теплых руках стекло практически тут же покрылось испариной. Алика уселась на стул, не отводя от Муромцева взгляда, наблюдая за его ловкими, но вместе с тем сильными движениями. Ругала себя за странные, совсем несвойственные ей мысли, но отвести взгляд не хватало сил.
— Чем-нибудь помочь? — с улыбкой спросила она, чувствуя себя слегка не в своей тарелке. — Не люблю сидеть без дела...
— Можешь найти в шкафчике бенгальские огни, если хочешь.
Илья хитровато улыбнулся, коротко глянув на Алику. А она замерла, припечатанная этой новостью. Она обожала бенгальские огни: яркие, красочные, и такие величественные, рассыпающие брызги золота во все стороны с тихим, но ласкающим слух шипением. Откуда он?..
Не став гадать, Алика встала. В шкафчике нашлись не только бенгальские огни, но и целый арсенал хлопушек, петард и даже парочка салютов. Она охнула.
— Ого. Откуда такая любовь к взрывчатым веществам?
— Считай наследственное, — ухмыльнулся Илья и протянул Алике бокал шампанского. — Выпьем?
Она бросила взгляд на часы. Вот-вот будут бить куранты. Приняла бокал из рук Ильи, наблюдая за тем, как он замялся, словно забыв, о чем хотел заговорить. Вздохнул глубоко и туго сглотнул. Алика запоздало поняла, что с жадностью наблюдала за тем, как дернулся его кадык, как воздухом наполнилась грудь. Вечер обещал быть томным.
— Алика, я... — начал было он, но замялся, отводя взгляд. Сейчас он был таким непохожим на себя, робким и застенчивым, как тогда в школе, когда не знал как реагировать на нападки окружающих и учителей, в самые первые дни. Пока не научился защищаться от них.
Она проницательно взглянула на него и чуть улыбнулась: знала, что его это успокоит. И он действительно собрался с духом.
— Я хотел, чтобы мы с тобой были вместе... — тихо, но в тоже время уверенно сказал он, безотрывно глядя глаза в глаза. — Я люблю тебя, Алика, и хочу быть всегда рядом... Твоим.
Забили на стене огромные часы, Алика коротко перевела на них взгляд. Улыбка коснулась ее губ, и на двенадцатый удар она повернулась к Илье.
— Я тебя тоже, — прошептала и потянулась за поцелуем.
Он вздрогнул в ответ на долгожданное касание и, резковато выдохнув, прикрыл глаза. Жар его ладони на пояснице, тепло мягких губ заставили Алику забыться.
Новый год — действительно пора тепла и неожиданных чудес.