Фран прихлёбывала омерзительный горький чай — из передержанного пакетика — и говорила:
— Вы знаете, сенпай, мне вообще очень трудно поверить в вероятность взаимной влюблённости. Звучит неправдоподобно.
— Конечно, кто вообще влюбится в такую жабу, как ты, — хохотнула принцесса, развалившаяся в кресле с чашкой идеального капучино. — А что, ты среди всего этого, — она неопределённо взмахнула рукой, обводя комнату, а может, весь мафиозный мир, — нашла время в кого-то влюбиться, что ли?
— Ну, если бы и нашла, вы последняя, кому я бы об этом сообщила, — надулась Фран.
— Ой, да ладно, миновали времена, когда я была последней, — самодовольно возвразила Белла. Правда, за — богиня, сколько лет, тысячу? — что они работали вместе, стало очень естественно сообщать подруга подруге всякие там движения душ и дурацкие мысли из черепных коробок — ну а куда ещё? Дневничок что ли вести под замочком. — Ну, не томи, ши-ши-ши.
Франна вылила чай в раковину и покинула кухню.
— Не томлю, — бросила она из коридора и исчезла.
Белла равнодушно пожала плечами.
<center>🔪<center/>
Утром Скуало вещала из громкоговорителя, встроенного, видимо, ей в глотку, о новой миссии. Очень скучной, очень бестолковой — Фран внимала, внешне и внутренне ощущая себя чем-то похожим на зомби.
— Как же хочется простого женского сдохнуть уже наконец-то, — поделилась она с сенпаей по дороге туда.
— Так может, мне, типа, не расчитать полёт стилета в какой-нибудь раз и задеть что-нибудь невероятно важное? — с готовностью отозвалась Белла, уже примеряясь с высунутым в уголке рта кончиком языка.
Франна залипла на секундочку на это блестящее влажное безобразие и почувствовала очередной укол ненависти к себе: это очень тупо, просто отвратительно тупо — влюбиться в человеку, с которой знакомство, и не самое приятное, длится уже тысячу тысяч лет.
— В смысле? А как же беспромоховая репутация?
— И то верно, ши-ши-ши, — нарочито спохватилась Белла и спрятала нож в карман.
Вообще-то ей не жаль было репутации, если бы лягушке от этого стало легче. Правда, от смерти не становится легче — от неё становится никак.
Миссия прошла ровно, гладко и чётко, как по часам. Фран поймала себя на большей сосредоточенности на бельфегоровых руках — чертовка скинула форменный плащ от жары и закатала рукава, и было видно, как под кожей шевелятся мускулы, и как дёргаются вены и сухожилия пястья от резких и отлаженных движений — и на её бёдрах, затянутых в форменные брюки; и на её плечах, тренированных за компанию с Луссурией; и на возвышении на границе спины и шеи, над седьмым позвонком; и на путаной лапше, которую сенпай почему-то называла причёской; и на мягких мочках, выглядывающих из-под; и на острых локтях и запястьях — но только не на иллюзиях.
На обратном пути она повторяла, как мантру:
— Я себя заебала, я себя ненавижу, я хотела бы никогда не появляться в этом мире в принципе, я не заслуживаю нихуя хорошего, только боли и страданий.
Белле даже стало как-то неловко, и она наградила распричитавшуюся кохайю горстью ножей в спину и невежливой просьбой заткнуться.
— Разрешаю открыть рот, когда сможешь сказать что-то более конструктивное, — благодушно позволила она.
Они смыли с себя следы миссии, поужинали чем-то непонятно-предположительно-съедобным, что было в холодильнике, и сидели чаёвничали над каналом с музыкальными клипами, когда Франна открыла рот:
— Я не понимаю, как можно одновременно так себя ненавидеть и быть настолько заведённой.
Она не была уверена, что это так уж конструктивно.
Белла посмотрела на неё заинтересованно. Шишишикнула.
Франна кинулась в принцессу быстрым взглядом. Принцесса в ответ кинулась быстрым стилетом. Ужасно многозначительно стекла с кресла и двинулась прочь из комнаты.
Воздух вслед за ней напряжённой волной окатил Франну со спины, и по позвоночнику пробежался разряд.
— Вы знаете, если я сейчас не увяжусь за вами, моя вульва выпадет и увяжется за вами в одиночку.
— В этом суть, — послышалось из коридора. — Ши-ши-ши.
Фран вроде шутила (хотя в этом у неё уверености было мало) и потому секунды две недоумевала, но потом рассудила — какого чёрта? — и двинулась вслед за сенпайей.
<center>🔪<center/>
В комнате принцессы было темно — но так даже лучше — если хорошо подумать, можно представить, что не существуешь. Щёлк! — затворилась дверь. Франна почувствовала, как потеют ладони.
Через футболку над позвоночником ощутила прикосновение тончайшего лезвия — тоньше любой её ироничной присказки. Но в этой тонкости чувствовалась сила сенпаевых пальцев — возрастающая и ведущая вниз.
Фран вздохнула, и Белла приблизилась к её губам и поцеловала, а затем оттянула несильным укусом нижнюю губу.
Они целовались отрывисто, и Белла методично штриховала спину кохайи — от футболки остались только рваные, как рваные поцелуи, клочки с неровными краями.
Белла выпуталась из шёлковой — гладкой и прохладной под франовыми пальцами — блузы с рукавами-фонариками, а потом они немножко неловко вылезли из форменных брюк. Белла приобняла кохайю за талию и проводила до незаправленной — ну конечно же — постели. Франна рухнула на кусок неровно скомканного одеяла и складчатую простынь, как куча старого хлама, и с готовностью подставилась новым и новым порезам — сенпай целовала её губы, кусала щёки и подбородок, резала рёбра, облизывала ореолы сосков, жёсткими от ножей пальцами трогала живот, и резала, резала, резала — и узел ненависти между лёгкими стал развязываться — как будто сенпай мстила за неё — ей же, и, отомщённая, Фран понемногу чувствовала себя легче.
Легче и заведённее (хотя казалось бы — куда). Она протянула руки и нащупала сенпаевы плечи и опустила её к себе — целовала губы, целовала шею, зубами водила по ключицам и грудино-ключично-сосцевидной мышце, и кокетливо прикусывала мочки сенпаевых ушей, и ладони её скользили и шарились везде, где могли дотянуться, как потревоженное скопище змей.
Белла и не заметила, когда распрощалась с бельём, и как случилось, что её пальцы уже касаются кохаевой вульвы, и Франна мелодично и звонко вслух вздыхает под ней, такая прекрасная и окровавленная. Не останавливаясь, Белла погладила стилетом белое лягушиное бедро, так удобно лежавшее под рукой, а потом неловко наклонилась, неловко приподняв Франну, и стала её целовать — тогда ей стало очень хорошо, и от звуков того, как хорошо было Франне, Белле и самой стало так же, и они задрожали, и Франна дрожала, будто тазовые крылья вздумали упорхнуть, и, сцепившись, легли на подушки.
Спиной Франна почувствовала крошки.
— Фу, — сказала она.
— В смысле — фу? — кровожадно осведомилась Белла.
— Зачем вы едите всякую гадость в кровати.
— Это моя кровать, что хочу то и ем.
Фран хохотнула. Белла подумала и добавила:
— Захочу — съем тебя.
Тогда Фран совсем засмеялась, и Белла шишишикнула, довольная собой и своими шутками.
Затем она посерьёзнела:
— Ладно, выметайся.
— Ну-у-у, я хочу полежать с вами и пообниматься, — сообщила Франна робким голосом.
Белла неловко — от такой искренности — шишишикнула и слезла с кровати.
— Вставай-вставай, — бросила она, сама удаляясь куда-то в сторону ванной.
Франна печально вздохнула, но не успела она спрыгнуть на пол, а Белла уже нарисовалась перед ней и включила прикроватный светильник. В тусклом жёлтом свете Франна почти сразу увидела бельфегоровы бёдра, живот и какую-то коробку, которую она держала на уровне диафрагмы. Белла залезла на кровать и уселась позади Франны — и — о, богиня — стала обрабатывать порезы у неё на спине. Это было долго, тем более, что кроме спины было ещё и всё остальное — Фран задолбалась молчать.
— Так ты не скажешь мне, в кого ты влюблена? — зачем-то вспомнила Белла.
— В вас, — равнодушно отозвалась Франна. Было как-то очень легко это сказать, не видя перед собой тупую чёлку и тупой оскал.
Беллу опять передёрнуло от честности.
— Ну ладно, я полежу с тобой, — решила она.
— Как благородно, — отсаркастировала Фран.
— Да, я такая, — невозмутимо отозвалась принцесса. А потом залепетала каким-то странным тоном: — Хотя это, конечно, совершенно не взаимно...
Фран почувствовала фальшь — она же туманница и всё прекрасно понимает.
— Я думаю, я вас люблю.
Белле стало совсем неловко.
— Ты какая-то слишком честная для туманницы.
— А вы как-то дохрена пиздите для благородной принцессы, — с готовностью заметила Фран.
Белла совсем растерялась и бросила вату и пластыри. Фран воспользовалась заминкой и обернулась.
— Ну что, я права? — азартно осведомилась она. — Вы пиздите и я вам нравлюсь?
Белла зарычала как-то загнанно — её фигурально зажали в угол и возможно скоро зажмут буквально.
— Нет, ты не права, я тебя люблю, — злобно сказала Белла и плохо расчитанным полётом слов из своего рта задела что-то невероятно важное между лёгких Франны, и ей стало — противоположно слову «никак».