Здесь слишком холодно для тебя,
Поэтому сейчас позволь мне укутать твои руки
В рукава моего свитера.
Юнги решает выйти на станции возле моря. Ветхое издание «Властелина колец» отправляется в кожаный рюкзак вместе с аккуратными очками в круглой оправе. Юнги глубже кутается в огромный ворот чёрного свитера и поднимает взгляд, осматривая вагон. Воскресное утро февраля радует тишиной. Людей в такое время практически нет. Где-то на поверхности кружат чайки — Юнги уверен. Вагон метро не спеша останавливается на пустой станции, словно, давая выбор передумать. Но шум зимнего моря отдалённо манит к себе и ноги несут к выходу. Глупо, ведь Юнги ненавидит холод. А за пределами слишком много его. На последней ступени Юнги запинается — «метка» жжётся невыносимо сильно, сбивая равномерное дыхание. Странно.
Тэхён ненавидит пляжи. Полосы песка, съедаемые ледяными волнами, вгоняют в уныние. Для Тэхёна пляж — конец света в прямом смысле. В воде тонут призрачные надежды, разбиваются о бесконечные айсберги. И нет в этом смысла, да только зовёт Тэхёна море, тянет на своё дно, меткой обжигая кожу под ключицей.
Забавно, ведь Тэхён не верит в соулмейтов. И Чимина убеждает рьяно, а после — проигрыш принимает. У Чимина Чонгук и весна в сердце, а у Тэхёна под кожей Юнги въевшимся льдом жить мешает. «Все эти сказочки» по ночам рисуют грустный образ, слишком сложный для восприятия. И Тэхён не спит больше, лишь кутается в тёплый свитер, и боль терпит. (Знал бы он, что не один такой).
***
Они встречаются там, где никогда не должны были пересечься. Тэхён мысленно помечает это воскресное утро как не самую лучшую идею для спокойной жизни. Забавно — Юнги думает так же.
Никто и не помнит, с чего всё началось и кто первый поддался жжению луча судьбы. Солнце милостиво переливалось по волнам, будто бы согревая вечные льды. И в волосах рыжих путалось, внезапно тёплым ветром ласкаемых. Тэхён на пляже — случайность с шансом на миллион, обычная попытка перебороть себя, гонимая седьмым чувством. (Глупая попытка, честно). Юнги, всё же, покорился вольному полёту птиц, над зимним морем кружащих. (Да только тонут они в нём беспечно, гонимые течением).
У Юнги руки инеем покрываются, когда холодный ветер несёт его ближе к морю. Солнце разливается огнём и выжигает на коже заветные буквы. Юнги неспокойно. Сердце стучит гулко, грозясь вырваться наружу и остудиться в ледяных волнах. Он не слышит робкие шаги по мокрому песку, не видит испуганные глаза. У Тэхёна в горле пересохло совсем, лишь шершавое Юнги на языке вертится, растекается по венам чернилами. Отпускает лишь на мгновение, тишину разрезая.
— Сегодня теплее.
Юнги чувствует. Оборачивается несмело, словно, боясь ошибиться. (Да только предначертано так давно).
У Тэхёна глаза зелёные. В них океан летний плескается, теплом веет своим. Юнги промёрз до костей, а присутствие «избранного» греет совсем не призрачно.
Они не спрашивают имена — знают. Тэхён улыбается вдруг, на душе стало легче.
— Да. Сегодня действительно теплее.
И вечность пройдёт — а они так и будут там стоять, бок о бок, солнцу подставляясь и на ветрах найденные. Да только холодные руки Юнги найдут тепло в огромных рукавах свитера Тэхёна, в сплетениях пальцев в крепкий замок. Юнги утонет в зелёном океане, а Тэхён поймает и никогда не отпустит нить своей судьбы.