Акааши запер дверь, даже повесил цепочку — бесполезная предосторожность, конечно, — подошёл к окну, стараясь не светиться, посмотрел на дорогу — пока чисто — и задёрнул шторы. Маленькая комнатка тут же стала чёрно-белой, выцветшей.
Из ванной слышались тихое шипение и ругань. Акааши снял перчатки, бросил их на кровать, туда же полетел пиджак, затем расслабил галстук и расстегнул верхние пуговицы на рубашке. Зачем было так выряжаться, если изначально было известно, чем закончится эта сделка, но Бокуто почему-то всё равно хотел соблюсти «этикет».
— Акааши, ты долго там будешь возиться? Кажется, я умираю. И мне надо сменить повязку.
Акааши медленно выдохнул и прикрыл глаза. Руки подрагивали, но сейчас необходимо было сохранять спокойствие. Распахнув дверь в ванную, он увидел опиравшегося на раковину Бокуто, тот неуклюже пытался стянуть с себя рубашку одной рукой, другой держался за бок.
— Я уже подумал, что ты вида моей крови испугался, — выдохнул Бокуто. Лицо его в свете мигающей лампы казалось бледным и осунувшимся, под глазами выделялись тёмные круги.
— Благодаря вам я уже почти привык к её виду.
Нет, не привык. Каждый раз, когда Акааши видел раненного Бокуто, внутри него что-то рвалось и болезненно тянуло. Он готов был лично устранять тех, кто в этом виноват — молча, без лишних эмоций, как всегда это делал. Его задача защищать Бокуто, но сложно защищать того, кто сам вечно лезет на рожон.
Акааши прошёл внутрь ванной комнаты, ногой вытянул из-под раковины невысокий, обшарпанный табурет, а за ним и тёмную сумку. Хорошо, что он догадался заранее дать Конохе распоряжение на случай непредвиденных обстоятельств. Акааши снял наплечную кобуру и положил рядом — сейчас пистолет лучше держать поблизости.
— Садитесь, Бокуто-сан.
Бокуто сел на табурет спиной к Акааши, ссутулился, всё ещё зажимая рукой бок. Акааши замер, покусывая губы и рассматривая на рубашке неровные края красного пятна, выглядывавшие из-под пальцев Бокуто. Он чувствовал гнетущее чувство вины за произошедшее.
Акааши помыл руки и помог Бокуто освободиться от рубашки, кинул её в раковину. Бокуто тихо шикнул и повёл плечом. Акааши на секунду прикрыл глаза, глубоко вдохнул и резко выдохнул — не время и не место для паники.
— Бокуто-сан, вы думаете, что родились в рубашке? — выдавил Акааши, доставая всё необходимое из сумки и выкладывая это на туалетный столик. Он злился.
Бокуто хмыкнул.
— У меня есть ты.
— Но я не всегда могу вас прикрыть! — не сдержался Акааши, повышая тон.
Он чувствовал, как мелко подрагивали его руки, слышал, как прерывался голос. Он пытался собраться, сосредоточиться, но при одном только взгляде на наскоро наложенную им же повязку, быстро пропитывающуюся кровью, все его мышцы каменели, и мысли путались.
— Это вообще-то моя работа — защищать вас. Если вы ещё помните об этом.
Акааши размотал бинт, аккуратно снял уже пришедший в негодность и бросил его в раковину, прямо на рубашку. Осмотрел рану — пуля прошла по касательной, но оставила глубокий, сочащийся кровью след.
— Мне придётся шить по-живому, — Акааши склонился к сумке, порылся в ней, цыкнул — всё-таки кое-что нельзя доверять Конохе, — и достал бутылку виски. — Это вместо анестезии.
— Пойдёт. О, даже мой любимый, — хмыкнул Бокуто, рассматривая этикетку, и отвинтил крышку.
Акааши обжёг иглу зажигалкой и опустился рядом с Бокуто на колени, аккуратно поднимая тому руку. Бокуто лихорадило – кожа была горячей, покрытой испариной. Горько-солёные запахи пота и крови смешивались с дорогим парфюмом. Акааши быстро облизнул губы и громко сглотнул.
— Я начинаю, — сказал он и почувствовал, как под пальцами напряглась спина Бокуто, будто стала каменной.
Первый стежок, и Бокуто глухо захрипел, булькнула жидкость в бутылке. Акааши сжал губы и аккуратно вытянул нить. Игла входила тяжело, кожа едва слышно хрустела под ней, Бокуто шипел и вливал в себя по глотку каждый раз. Акааши бросил очередную окровавленную марлю в раковину. Влажные пальцы скользили, и он, утирая их о чистые бинты, сжал иглу посильнее.
— Уже не больно. Даже щекотно.
— Я так и знал, что вы мазохист, Бокуто-сан, — хмыкнул Акааши и сделал очередной стежок. Бокуто напрягся и ухватился за край раковины. Некоторое время они сидели в тишине, нарушаемой только тяжёлым дыханием и бульканьем виски.
— Это того стоило, — голос Бокуто был глухой и сиплый.
— В каком смысле?
Акааши тыльной стороной руки смахнул со лба пот и мельком глянул на Бокуто — кажется, его босс что-то не договаривает.
— Вряд ли бы Сайто выпустил нас живыми. Я предполагал, что он подготовил нам «тёплый» приём и тоже подстраховался. Но судя по тому какая заварушка там началась, сам Сайто не ожидал, что и по нему станут палить. Кто-то знал про нашу встречу. Где-то завелась крыса, — Бокуто задумчиво посмотрел в потолок. — Но на плёнке всё равно будет видно, что в меня стреляли. А то, что это были люди не Сайто — это ещё надо будет доказать.
— А вы не могли бы заранее меня предупреждать о том, что собираетесь кидаться под пули?
— Ну ты же не думаешь, что я специально кинулся под них?
— Честно говоря, так и думаю.
Бокуто цыкнул и указал бутылкой на лежащую около ванны кобуру.
— Надеюсь, ты не засветил его?
— Бокуто-сан, вы могли бы не дёргаться? — Акаши резко потянул нить на себя. — Вы же решили погеройствовать и даже достать его не дали. Это чудо, что мы выбрались оттуда всего с одной дыркой в вашем животе.
Бокуто внимательно посмотрел на него, как будто немного с осуждением.
— Я не думаю, что кто-то захочет после этого вести с Сайто дела. Пока мне это на руку.
— А вы не думаете, что вас он тоже может обвинить в том же самом?
Бокуто замолчал, Акааши даже замер с иглой, так и не воткнув её в кожу.
— Акааши, то есть хочешь сказать, что я зря рисковал? — наигранно всплеснул руками Бокуто и снова дёрнулся так, что нить натянулась.
Акааши закатил глаза.
— Мне сейчас хочется всучить вам эту иглу, Бокуто-сан, чтобы вы сами себя латали.
— Не будь таким жестоким, — улыбнулся Бокуто и сделал очередной глоток.
— Временами вы слишком беспечны, и это меня даже пугает.
— Тогда я рад, что ты до сих пор со мной.
Акааши вздрогнул, и игла вошла неровно, он медленно выдохнул — Бокуто не должен говорить ему под руку таких вещей.
Моя руки, Акааши поглядывал в зеркало на Бокуто. Тот сидел бледный, прикрыв глаза и чуть откинув голову назад, дышал тяжело, но ровно. Рядом стояла полупустая бутылка виски. Акааши медленно подошёл к нему и тронул его лоб мокрыми пальцами. Бокуто тихо простонал и улыбнулся.
— Ты всегда знаешь, что мне нужно.
— Да, и сейчас вам нужен покой и отдых. Через пару часов за нами подъедет Коноха.
— А вот и нет, — Бокуто медленно приоткрыл глаза, и Акааши подавился воздухом, чувствуя, что в лёгких встал комок и мешает дышать, — сейчас мне нужен ты.
Бокуто дёрнул Акааши за руку на себя, надавил на плечи и поставил перед собой на колени — он умел быть властным, и Акааши нравилось подчиняться ему, нравилось отдаваться, нравилось на секунду забывать, что они находятся в постоянной опасности. Бокуто убрал с его лба влажные волосы, провёл по щеке, не отрывая взгляда от лица Акааши и приподнял голову за подбородок. В свете уборной номера дешёвого отеля глаза Бокуто казались непроглядно чёрными. Акааши почувствовал, как холодок пробежал по его спине, как снова задрожали руки, на этот раз от возбуждения, как поджались пальцы на ногах. Он медленно облизал губы, зная как это действует на Бокуто, и посмотрел в его глаза.
Бокуто медленно склонился к нему — свежие швы сковывали движения — и замер, обжигая горячим дыханием с запахом алкоголя. Спёртый воздух маленького помещения отчётливо отдавал кровью, лекарствами, виски и возбуждением, которое проникало сквозь кожу, завязывалось внизу живота в плотный обжигающий узел. Акааши впитывал в себя каждый выдох Бокуто, задевал языком его губы, облизывая свои. Это такая игра — кто сдастся первым. Её придумал Бокуто. Акааши думал, что тому просто доставляло особое удовольствие смотреть, как он покусывает губы в предвкушении, как дёргает плечом от нетерпения и медленно прикрывает глаза, чтобы перевести дыхание.
Акааши всё же сдался первым, отпустил себя — резко притянул Бокуто к себе и впился в его губы требовательным, отчаянным поцелуем, вкладывая в него все скопившиеся чувства: страх, боль, беспомощность, облегчение. Акааши не успевал глотать воздух, отвечая на ласки Бокуто, помогал стаскивать с себя влажную рубашку и расстёгивал ремень на его брюках. Пальцы плохо слушались, будто одеревенели, путались в пуговицах и пряжке. Акааши склонился к животу Бокуто, провёл по нему носом, вдыхая горький запах тела и антисептика, прошёлся по краям повязки. Спустился ниже, зубами потянул «собачку» ширинки вниз, стащил с Бокуто брюки. Поцеловал колено и языком прошёлся по внутренней стороне бедра, огладил шрам кончиком. Светлая гладкая кожа казалась там особенно тонкой и чувствительной. Это был обычный шрам, Бокуто рассказывал, что получил его ещё в детстве, когда они даже не были знакомы, и Акааши втайне не раз жалел, что его в ту минуту не было рядом.
Акааши вылизывал шрам, вслушиваясь в хриплое дыхание Бокуто. Уткнувшись носом в его пах, крепко прихватил зубами кожу на бедре — ему хотелось оставить здесь и свою отметку, — Бокуто зашипел и схватил Акааши за волосы, притягивая к себе.
— Акааши…
Голова шла кругом.
Бокуто втянул воздух сквозь зубы — звук получился болезненным, — когда Акааши взял головку его члена в рот, обвёл её языком, надавливая на уздечку, толкаясь в устье. Медленно провёл губами по всей длине, потёрся щекой, в уголках губ осталась капля выступившей смазки, Акааши слизнул её, катая вкус по языку. Бокуто положил руку на затылок Акааши и надавил, заставляя взять глубже. Головка члена упёрлась в горло, под языком Акааши чувствовал биение венки. Акааши расслабился, принимая член полностью, пока Бокуто до боли сжимал его плечо. Кончая, Бокуто тихо постанывал и мелко вздрагивал, ещё крепче стискивая пальцы. Акааши поднял глаза и посмотрел на расслабленное лицо Бокуто. Ему сносило крышу от одной мысли, что только он мог видеть Бокуто таким — спокойным, усталым, настоящим. Что тот доверял настолько, что мог спокойно закрывать глаза.
Бокуто медленно открыл глаза, посмотрел на Акааши долгим, тяжёлым взглядом, протянул руку и вытер уголок его губ, затем облизнул палец. Акааши будто дали под дых. Он отвернулся, ища глазами рубашку, поднялся, накидывая её и стараясь снова взять себя в руки.
— Сейчас вам правда лучше отдохнуть. Нельзя снова рисковать в таком состоянии. Я думаю, что лучше вам уехать на пару дней из страны, пока всё тут не уляжется, — Акааши откашлялся, достал телефон и тронул пальцами экран. — Я забронирую билет. А сам пока разберусь здесь...
Бокуто схватил его за руку.
— Акааши, знаешь, тебе тоже надо расслабляться хоть иногда.
— Я расслаблюсь, когда вы будете в полной безопасности.
— Я буду в безопасности, если ты будешь со мной. Просто будь всегда рядом.
Акааши хмыкнул.
— Чтобы, если что, снова зашивать вас?
— Чёрт, умеешь ты испортить момент! — Бокуто взлохматил волосы и медленно, опираясь на руку Акааши, поднялся, притянул его к себе ближе. — Своё тело и свои шрамы я могу доверить только тебе.
— Я знаю, Бокуто-сан. И ценю это.
— Вообще-то я серьёзно.
Акааши и сам понимал, что не смог бы оставить Бокуто одного. Но говорить об этом вслух он, конечно, не стал.