Вдруг дверь зловеще скрипит и на пороге появляется старая женщина, закутанная в грязный, потрёпанный временем плащ. Своими бесцветными глазами она водит по помещению, словно выискивая кого-то. Остановив свой взгляд на тавернщика, который собирался кинуть в нее деревянную плошку, старуха показывает на него пальцем и хихикнув уходит.

      По корчме прокатывается недовольный шепот, но вскоре утихает, сменяясь уже привычным гулом.       

      Мар недоверчиво косится на улыбающегося Рёна, но быстро отведя взгляд, решает спросить об этом у местных. Ровным шагом, совершенно не обращая внимания ни на что, подходит к ближайшим людям, которые ещё способны связать два слова.

— Милсдарь, не подскажешь, что сейчас творилось? — Ён обворожительно улыбнулся, о порядках царящих в Асцине он прекрасно знал, и пытался сыграть на них. Где-то сзади до него доносится похабный смешок.

— Ведьма, малец, ведьма, — сказал мужчина, явно пивший с самого утра, растягивая гласные.

— Неужто? Я думал у вас с этим все в порядке.

— Да всем, на всё на, — он зашелся в приступе жуткого кашля и замолчал. Мар вернулся на свое место и недовольно поморщился. Ему не нравятся ведьмы, они душные, не чтят богов, проводят странные ритуалы и к тому же, совершенно безумны.       

      Ён резко разворачивается, и вместо того чтобы идти к самому дальнему столу, направляется к выходу. У него есть невыполнимый, но план. Мар идёт, и по пути размышляет о своём проклятии. Или нет? С подобным родом магии он знаком поверхностно, зная только самые основы. Но каждый, кто хоть как-то, пусть и чуть-чуть, знаком с этим, знает: проклятия проявляют себя сразу. Моментально. Сейчас же ничего не происходило. Нет ни боли, ни тяги к смерти. Это странно, поэтому и пугает Ёна.       

      Как бы они не были плохи, ведьмы видят проклятия. Ощущают кожей, и вполне могут их снять с кого угодно. Если захотят. Проблема в том, что ведьмы чисто из вредности могут отказать. А чтобы тебе отказали, их ещё нужно найти. Где прячется эта, учитывая гигантские размеры Асцины никто, скорее всего, не знает. Или? Нет, точно нет…      

       Желания узнавать подробности у местных нет и в помине. Это вам не мирный Ак-то или эльфийский город-крепость. Это Асцина, которая при попытке копнуть глубже приводит в самые злачные места и сжирает заживо. Ён пытается вспомнить хоть какого-нибудь знакомого, который знает все про всех, но его память лишь подкидывает лицо священника сутенёра, задолжавшего пару десятков монет. Желания связываться с ним нет совершенно, но неизвестность проклятия пугает гораздо больше, поэтому Мар смело и решительно отправляется в публичный дом.       

       Публичные дома чем-то схожи с тавернами, но на взгляд Ёна гораздо хуже. Да, в них много интересного, иногда даже можно завести пару приятных связей, но это только в «пятизвездочных» заведениях подобного толка. В остальные же страшно зайти, даже если очень хочется, и дело не в потрёпанный стенах, или сквозняках, нет. Усталые, наполненные горечью глаза женщин, а в Асцине и мужчин, продающих себя за копейки. Или совершенно похабные, тонущие в удовольствии распутства, рабы плотских утех. Никто из них не вселял ни желания близости, ни веры в светлое будущее.      

       Как бы то не было, идти туда пришлось бы, ибо хоть как-то знакомые люди, имеющие возможность помочь ему есть только там. Это проще и быстрее. Этот бордель, как и другие, находится у городской стены. Небольшое помещение можно перепутать с дешёвой лавкой со всякими безделушками, но броская вывеска не даёт ошибиться. Ступая на порог, Мар не уверен, что ему откроют, но всё равно стучится в дверь. За ней раздается шебуршание, недовольный возглас, и наставление вежливо отказать невесть зачем пришедшему гостю. Дверь ему открывает неизвестная женщина в темно-синем кимоно.

— Какие люди! Мар, сколько тебя здесь не было?

— Много, слушай, пропусти, есть разговор.

— Все разговоры после четырех дня, Мар. Даже для тебя, — она лукаво улыбнулась.

— Совершенно деловой разговор. Ничего личного.

— Ладно, уговорил, тоже мне. Мог бы и подождать. Не дай бог из-за тебя пострадает моя репутация. Я тебе оторву и руки, и ноги и много ещё чего.

— Успокойся, просто разговор не для большого количества ушей.      

       Они идут по короткому коридору, на стенах которого изображены не самые приличные картины. Быстро оказавшись в маленькой, пыльной, залитой солнечным светом, комнатке, женщина садится за старый, но изящный стол и жестом приглашает Мара сесть. Он подчиняется.

— Итак, Тхан.

— Мадам Тхан, — поправляет его женщина и недовольно морщится. Ей не нравится слишком затянутые разговоры, но она предполагает что этот будет именно таким.

— Мадам Тхан, как вы можете помнить, я будучи одним из лучших врачей оказывал вам врачебные услуги, — Мара перебили.

— Не тяни. Ближе к делу, — Тхан изображает жутко недовольную гримасу.

— Я пришел за долгом.

— Ты серьезно? Сколько лет прошло?! Пять? Это было давно и теперь, ты приходишь только для того, чтобы собрать с меня двадцать золотых, которые задолжал тебе мой, упоси его Бог, муженёк‽ — женщина искренне возмущается, пока Мар сидит с каменным лицом

— Да. Могу простить часть долга за кое-какие сведения.

— Какие? — чуть ли не прокричала она.

— Где живёт ведьма?

— Я откуда знаю, — Тхан обиженно надула губы.

— Чтобы ведьма не пришла, и не попыталась выторговать у тебя какого-нибудь тщедушного мальчика? Не поверю. Тебя вроде бы дороги твои… Подопечные

. — Точно простишь четверть? — в её глазах блестит скупая жадность.

— Могу кого-нибудь подлатать, бывший врач, все-таки.

— Что с тобой случилось то? — в голосе мадам на секунду мелькает забота, но тут же её сменяет жадность, какую часть простишь?

-Одну пятую. Нет, я не оборзел, если хочешь знать.

— Она живёт около деревеньки, на опушке леса неподалеку от сюда. Если идти на восток, быстрым шагом, то через часа два дойдешь. Правда там утопцы, но насколько я знаю, они по лесам не бродят, — тон мадам Тхан с истерично-злобного, сменяется на спокойный и будничный.

— Ясно. Ещё утро?

— Да.

***

      Вечером, идя по дороге переключений, Нот не ожидал, что кто-то очень наглый, и вероятно хитрый будет нападать на него сзади. Рёну, которому в этой жизни уже ничего не грозит, это не понравилось, поэтому он смиренно погрузился в темноту. Очнувшись на чем-то холодном, он не ожидал, что ситуация выйдет настолько комичной. Перед ним стоит Ён с ритуальным ножом и придирчиво смотрит на связанного Рена. В его глазах читается немое разочарование и злость. Вдруг кто-то взвизгнув, от шатнулся от стола. Нот смог разглядеть ту самую старуху, которая появлялась в корчме сегодня утром.

— Мы должные его развязать, немедленно, — испуганно прошипела она, — он, он…

— Он не Та Варет, потерпит, к тому же он тоже проклят, и тем же… Существом.

— Нет!

— Вот вечно так, хотят провести какую-то чушь над тобой, но даже не спрашивают. Я знаете ли обидчивый, и до черта живучий: восстану из могилы мстить — обратно не положите, — почти смеясь влез в разговор Нот, — тем более это не вежливо.       

      Мар повернулся к Рёну и снова оглядел его и зажал рот рукой. Он не хочет медлить.

— Может быть немного больно, но я постараюсь не вспороть тебе живот, — он начинает вырезать на его животе толи руны, толи пентаграммы.

Когда все готово он передает нож ведьме, и та начинает шептать молитву. Ноту смешно и совсем не больно, поэтому он решает подыграть им.

Дальше начинается непонятное и неожиданное. Все помещение погружается в пустоту и на секунду время замирает. С этого момента все идёт не по плану, а на чистой импровизации.       

      Вызов проклинателя — это ритуал, который обязана знать каждая ведьма. Он прост в исполнении и эффективно показывает кто и как проклял кого-либо. Для него не нужно многого, всего лишь нож и человек в кого нужно поселить дух проклинающего. Основная причина, почему его не проводят, это то, что не каждая ведьма хочет связываться с чем-то неизвестным, что или кто, вполне может оказаться гораздо могущественнее.       

      Так, одновременно не было и было в этот раз. Все должно было быть просто: старуха спрашивает, кто проклял и передаёт это Ёну, который предварительно вырезает рунический круг на теле жертвы, и идёт очищаться. Но все пошло не так, и поэтому сейчас, в кромешной тьме, состоится не самый дружелюбный разговор, пока организаторы этого действия без сознания.

— Кто меня по звал? — маленькая девочка с никак не изменившимися, желтыми, вселяющими лишь страх и отчаяние глазами.

— Тот, с кем ты говорить не будешь, — отвечают ей из пустоты.

— Кто ты?

— Кто я? Неужто ты меня забыла? А я напомню, — из тьмы выныривает некий силуэт. Лучше бы он так и остался голосом в пустоте. Перед девчушкой предстал ужасающий на вид мужчина, и его пустые глазницы уставились на неё, — Что за история с проклятием?

— Они взорвали мой город! — после недолгого оцепенения вскрикнула она, — Я конечно понимаю, низвержение, все дела, долг покровительствовать всяким гадам, но мой город!

— Мне перечислить всё, что ты украла у меня, или только последние пять лет? Проклятие за маленький город? Да ещё такое, которая даже я опознать не в силах? Нет, моя дорогая Обман, это наглость, и к тому же невежливо. И это не в твоём духе. Тебя кто-то заставил? Ты, и другие тоже, прекрасно могли знать — эта парочка смертных моя, просто проклянуть их тебе не дали бы, так кто за этим стоит? — с каждым словом он становится все ближе, и все больше пугает. Его серое лицо, покрытое шрамами и трупными пятнами искажает ярость.

— ОН.

— Он? — неизвестный показывает льцем вверх, в ответ ему лишь кивают и темнота рассеивается, время отмирает. Все становится на круги своя.