Забывать — легко. Помнить намного сложнее…
(Лайали Бисар)
 

За окном шли обычные летние дни. После серого неба, холодного ветра и ливней, продолжавшихся уже два месяца, это казалось почти чудом. Август только вступил в свои права, а люди спешили наверстать упущенное из-за плохой погоды время.

Я глотнула чаю, не отрывая взгляд от отчёта по недавней зачистке городских парков. Впрочем, ничего особо важного там не было. Зачистка была плановая, а не в связи с большим количеством жертв или пропавших без вести. Хотя именно внеплановые зачистки были явлением редким. И слава Богу. Обычно, монстры, живущие в городах, сами избавлялись от всевозможных существ, опасных не только для людей. Поэтому работы на таких вот зачистках немного.

Я отложила отчёт и сполоснула в раковине опустевшую кружку. Посмотрела на время и решила, что будет лучше, если я приду в офис ОЧОМ чуть раньше.

Замок мягко щёлкнул, когда я повернула ключ в замочной скважине. Я бросила ключи в сумку, поправила её на плече и торопливо сбежала по ступенькам, с разбега толкая тяжёлую дверь и врываясь в мягкое тёплое утро.

ОЧОМ расшифровывается как «Охрана Человечества От Монстров». Раньше организация называлась КСН — «Контроль за Сверхъестественным Населением», но потом её переименовали. Мне всегда казалось, что старое название подходит больше, так как помимо монстров существуют ещё неразумные существа, вроде топлянок или огромных свирлочей, а также нельзя забывать о феях. С первыми мы по-прежнему боремся по мере необходимости, хотя, как я уже говорила, большинство проблем решают сами монстры, а феи вообще доставляли проблемы лишь в эпоху Падших ангелов. Но название-то должно соответствовать действительности.

Мой дом находился в трёх минутах ходьбы от площади, на которой располагался комплекс ОЧОМ. К счастью, когда я подумывала съехать из общежития, там как раз продавалась квартирка, словно созданная для меня.

На площади, как всегда, было людно. Преимущественно там были подростки, которые сидели на скамейках и бортиках, окружающих клумбы, общаясь между собой. По левой стороне, вдоль всей площади тянулось общежитие для учеников и охотников. На первых этажах находились аптека, кафе, продуктовый и цветочный магазины, а также парочка бутиков с одеждой. То есть, в основном — минимум, необходимый для комфортной жизни.

Напротив общежития находилась россыпь зданий, тоже принадлежащих ОЧОМ: учебный корпус, лаборатория с медицинским центром, библиотека и несколько спортивных комплексов разных уровней сложности. Между ними и общежитием, на краю площади находилось административное здание, оно же — главный офис. Несмотря на внешнюю скромность, это здание было крупнейшим и тянулось вглубь на десяток подземных уровней, соединяясь с остальными корпусами. В частности, под землёй находилась тюрьма, куда доставлялись пойманные монстры, если преступление было лёгкой или средней тяжести, вроде кражи или драки с человеком. Но если монстр убил человека или преступил любой другой Высший закон, его казнят. Хотя, к счастью, до этого редко доходит.

Также, в главном офисе давались задания для всех охотников, проводились консультации, собрания. Здесь же работали отделы, занимающиеся анализом и сбором информации. И здесь же находился кабинет Игоря Николаевича — директора и лидера Минского ОЧОМ.

Уже подходя к административному зданию, я услышала разговор компании учеников, сидящих на одной из скамеек в тени большой ивы.

— А я тебе говорю, что росомаху можно убить! — говорил какой-то парень, усердно жестикулируя руками.

Его подруга — девушка лет четырнадцати с короткими тёмными волосами и кольцом в носу, негодующе тряхнула головой:

— Как же ты его убьёшь, если у него потрясающе быстрая регенерация, умник?!

Я невольно улыбнулась. Было приятно осознавать, что я знаю то, что им ещё не рассказывали. Это заставляло меня чувствовать себя старше. Глупо, Алекс, очень глупо.

— Если отрубить росомахе голову, он умрёт, — негромко сказала я, подходя ближе, но всё ещё находясь сбоку от ребят и вне поля зрения импульсивного парня, который был полностью повёрнут в сторону юной охотницы. — Он не сможет восстановить полностью утраченную часть тела, как не смог бы регенерировать отрезанный палец или ногу. Вот только без головы не живут.

Девушка перевела свой взгляд на меня, и её карие глаза удивлённо распахнулись. Остальные ребята тоже уставились на меня. Паренёк повернулся последним.

— Спасибо, — похоже, он искренне радовался тому, что оказался прав.

А спустя мгновение его улыбка исчезла, когда он понял, кто стоит перед ним.

— Морана, — почти беззвучно выдохнул он, и в этом тихом слове я услышала, как тает его маленькая радость. Не осталось ничего, кроме благоговения, которое казалось неуместным на лице такого юного парня.

Моё хорошее настроение сразу же увяло. Все знали, что я терпеть не могла, когда меня так называли.

Девушка, услышав парня, выпрямилась, бросив на него испуганный взгляд, будто не веря, что он действительно это сказал.

— Агент Янкович, простите пожалуйста. Он не знает, что говорит, — быстро заговорил парень постарше, который сидел позади девушки. Все остальные яростно закивали. Все, кроме паренька, который продолжал неверяще смотреть на меня.

— Ничего, — я дружелюбно улыбнулась, хотя на душе было гадко. — Я рада, что сумела разрешить ваш спор.

Кивнув им напоследок, я развернулась и пошла к входу в главный офис, обхватив себя руками. Боль кислотой плескалась в груди, подтачивая рёбра. А перед глазами стояло выражение паники на лице девушки. Она была куда эмоциональнее своих друзей. И она боялась. Боялась так честно и неприкрыто, что хотелось выть в голос. И боялась она вовсе не того, что я могу отчитать их, как старший охотник. Она боялась меня, того, что я якобы могу сделать, если разозлюсь на них.

Разумеется, не каждый справиться с убийством монстра. На эту роль выбирают одного, самого сильного охотника (или охотницу), который выполняет все казни и наиболее опасные задания. Их называют жнецами или жницами. Довольно часто им дают имена богов и богинь смерти. Меня назвали Мораной, в честь славянской богини смерти и зимы. За мои светлые волосы и внешнее хладнокровие, я полагаю. Я была тёмной жницей уже четыре года. Со своей первой охоты.

***

Я легко толкнула стеклянную дверь и вошла с душной улицы в приятное кондиционируемое помещение. С трудом опустила руки и попыталась выглядеть увереннее.

Хоть фасад здания был новым — бездушная стекляшка, но внутри оно осталось всё тем же старым дворцом культуры с каменной плиткой на полу, массивными деревянными перилами и тем особенным запахом пыли, который не вымывался даже после генеральной уборки. Мне почему-то казалось, что так пахнет история.

Холл был довольно маленький и пустой, но по-своему уютный. Справа у стены располагался давно пустующий аквариум и ряд стульев для ожидания, как всегда пустых. На моей памяти, на них ни разу никто не сидел, потому что людей сразу направляли к консультантам.

Напротив двери была стойка администратора. За ней сидела женщина лет сорока, с короткими чёрными волосами, только-только после салона, и усталыми карими глазами под тяжёлыми веками. За её спиной находились две двери. Одна вела в диспетчерскую, вторая — в штаб охраны. Слева была лестница, ведущая в основную часть здания.

Людмила подняла на меня тяжёлый взгляд, и в комнате словно стало холоднее. Я невольно отметила, как губы женщины едва заметно искривились и стали жёстче. В остальном она осталась совершенно бесстрастна. Я с трудом натянула на лицо любезную улыбку, от чего Людмила, кажется, помрачнела ещё больше, и прошла к стойке, чтобы расписаться в протянутом журнале. Женщина кивнула мне, и сообщила, что мой консультант желает меня видеть.

Едва я отвернулась, как улыбка сползла с моего лица, а плечи снова напряглись. Мне захотелось обнять себя руками, но я продолжила подниматься по лестнице как ни в чём не бывало, зная, что Людмила продолжает наблюдать за мной. Пройдя два пролёта и скрывшись из её поля зрения я немного расслабилась и погрузилась в себя, рассеянно касаясь кончиками пальцев шершавой стены.

Презрение и равнодушие не были худшими чувствами. По правде говоря, это было намного лучше страха или этого нелепого обожания. Я так и не определилась, которое из этих чувств вызывало у меня большее отторжение. С одной стороны, от одной мысли о том, что меня боятся союзники, бросало в дрожь. А с другой — все охотники, будь то юные ученики, которым ещё предстояло главное испытание, или старшие агенты с множеством заданий за спиной, хотят занять моё место. И это было не простое желание быть лучшим. Они действительно хотели нанести удар «врагам человечества» — монстрам. Стать жнецом, вершить судьбы. Стать убийцей.

В груди снова всколыхнулась старая обида. Почему я?! Почему именно ко мне так относятся?! Я не могла перестать думать о том, что, будь жнецом кто-то другой, уж я-то не стала бы так себя вести. Но в то же время, я отлично понимала, что ничего не изменилось бы, и от сдерживаемой обиды начинало выкручивать руки. Может, я бы и не боялась его (или её), и восхищалась бы вовсе не убийствами и высоким положением, но игнорировать чью-то силу и ловкость не смогла бы. Видимо, правильно понимать это можно, только будучи жнецом. Хотя есть ли в здесь это «правильно»? Легче от этого уж точно не становилось.

Подобные внутренние диалоги настигали меня достаточно часто. Я полностью отключалась от реальности, продолжая двигаться чисто на автомате. В такие моменты со мной было бесполезно разговаривать: я почти ничего не слышала и не видела. Все уже привыкли и смирились с этой моей привычкой, уступая мне дорогу и почти перестав шутить на эту тему. Хотя вначале анекдотов с моим участием было столько, что я хваталась за голову. Если бы я ещё могла посмеяться за компанию…

Единственным предупреждением стал странный шум наверху лестницы. А потом в меня кто-то врезался, откидывая в начало пролёта. Тело среагировало быстрее, чем я успела осознать происходящее. Включились рефлексы, выработанные больше, чем за пять лет. Я широко распахнула глаза, сгруппировалась, рассчитывая место и момент падения, чтобы выгоднее защитить голову.

Чаще всего охотникам приходится сражаться с противниками, превосходящими их, как в силе, так и в скорости, вроде вампиров или оборотней. И хрупкую девушку, и взрослого мужчину они отшвырнут с одинаковой лёгкостью, поэтому искусство группировки является одним из самых важных.

Судя по болезненному стону рядом, тот, кто упал на меня, этим искусством не владел в достаточной степени, чтобы успеть среагировать. Тембр был явно мужской.

Я продолжала лежать, оценивая повреждения. Сильнее всего болели бедро и плечо, на которые пришлось падение. Также болела рука, подложенная под голову. Судя по ощущениям, я прилично содрала там кожу, проехавшись по полу. Вот что мне стоило надеть охотничью куртку? У неё хорошая теплоизоляция, в такую жару в ней и попрохладнее бы было, чем в простой футболке. Но кто мог предположить, что мне придётся падать с лестницы?

Парень, не переставая издавать болезненные звуки, встал и перестал давить мне на грудную клетку, позволяя наконец нормально вдохнуть. Я приподнялась на локте, ощущая, как от внезапного выброса адреналина кружится голова.

— Вы не сильно ушиблись? — парень торопливо нагнулся, чтобы помочь мне встать, и я тихо зашипела сквозь зубы, когда он дёрнул меня за повреждённую руку.

Встав, я отряхнула брюки и провела рукой по волосам, убирая их с глаз и мимолётно подумав, что пора в парикмахерскую. Посмотрела на виновато жмущегося парня и передумала возмущаться.

Парень был молодой, лет семнадцати, стриженный на военный манер. Загорелый и в меру накачанный, как и все охотники, чтобы в бою оставаться быстрым и ловким. Его внешность можно было бы назвать заурядной, если бы не глаза — тёмно-вишнёвые, с длинными густыми ресницами. Они были настолько тёмные, что я с трудом могла рассмотреть зрачок.

— Извините, — парень с расстроенным видом потирал предплечье, на котором рисковал в будущем налиться внушительный синяк. — Это вышло случайно. У меня нога соскользнула, я упал и…

Парень замолчал, виновато разведя руками. Я, тем временем, пыталась отыскать в памяти имя этого охотника. У меня была хорошая память на лица, и я была почти готова поручиться, что вот этого парня никогда раньше не видела.

— Ты стажёр? — на всякий случай спросила я. Парень выглядел слишком взрослым для обучения, но вполне мог проходить стажировку, так это была моя последняя версия. Или это — или я знаю не всех охотников нашего отделения, как мне казалось.

— Стажёр? — парень улыбнулся. — Вовсе нет. Я уже второй год как полноценный охотник. Мы прибыли сегодня. Три человека из Витебска. Разве вас не предупреждали? — теперь в его голосе зазвучало сомнение.

Что ж, с одной стороны, с моей памятью всё в порядке, что не может не радовать, но с другой…

— О, конечно, — я мысленно отругала себя. Ну как можно было забыть? Ведь Игорь Николаевич говорил об этом на собрании. Но я так хотела спать после ночной смены, что почти его не слушала. — Не волнуйся. Я провожу тебя в отдел консультации. Тебе ведь туда надо, верно? — я постаралась максимально дружелюбно улыбнуться, хотя, припоминая «успех» с Людмилой, надеяться было не на что.

Однако парень ощутимо расслабился и благодарно улыбнулся.

— Да, это было бы замечательно. Спасибо!

Я кивнула, слегка залипнув на его улыбку. Значит, он закончил обучение где-то год назад. И всё ещё может улыбаться искренне. Счастливчик.

— Как тебя зовут-то, новенький? — я вдруг вспомнила, что мы так и не познакомились.

— Макар. А вас?

Я замешкалась. Если я скажу ему своё имя, он поймёт, кто я. Всё будет кончено. Хотя, а не всё ли равно? Это не может длиться вечно.

— Алекс, — я протянула ему руку и он пожал её без колебаний.

Я чуть не выдохнула от облегчения, но вовремя сообразила, что это смотрелось бы немного странно. Он не знает обо мне. Я была так рада этому, что на этот раз улыбнулась почти по-настоящему.

— Приятно познакомиться, Макар. Добро пожаловать в Минское отделение ОЧОМ.

***

Отдел консультации представлял собой небольшое квадратное помещение, по периметру которого располагались простые пронумерованные двери, ведущие в отдельные кабинеты консультантов. На входе за стойкой сидел распорядитель, руководящий очередью. За каждым охотником был закреплён свой консультант, ведущий все его дела.

<tab>Сегодня за стойкой сидел Дима. Не очень молодой, лет тридцати, с суровым гладко выбритым лицом и короткими светлыми волосами. Я направилась к нему.

— Здравствуй, Дим, я тут привела человека, прибывшего из Витебска. Куда его?

— Третья комната, — мужчина, не глядя, указал на дверь кабинета, находящегося ровно у него за спиной.

— Спасибо, — я легонько подтолкнула Макара в ту сторону. Когда парень открыл дверь, чей-то женский голос оттуда произнёс:

— Макар! Наконец-то. Мы тебя уже полчаса ждём!

Я подумала, что вряд ли это консультант. Не в их правилах так эмоционально высказывать претензии.

— Милана скоро освободится, — Дима бросил на меня взгляд, оторвавшись от заполнения документации. — Подожди её.

— Хорошо, — я мило улыбнулась мужчине, и заметила в его глазах ту же улыбку, не коснувшуюся плотно сжатых губ.

<tab>Мне нравилось говорить с Димой. Несмотря на внешнюю суровость, нередко отталкивающую от него окружающих, он был очень чутким. И он был одним из тех, кто помогал мне во время моего ученичества, за что я до сих пор очень ему благодарна. На самом деле, с тех пор прошло немало времени и с каждым годом мы видимся всё реже, но с ним я могла вести себя свободнее, чем обычно.

<tab>Я села на диванчик, предназначенный для ожидания. Новенький, в отличие от обшарпанного паркета. Отмахнулась от низко растущей ветки большого полузасохшего папоротника, и подумала, что ему, должно быть, лет не меньше, чем мне.

<tab>На другом конце диванчика дремала Юля, положив голову на подлокотник и прикрыв глаза рукой. Её лицо закрывали спутанные светлые пряди. Похоже, она только после ночной смены, даже не переоделась.

<tab>По тому, что я видела, было очевидно, что потрепало её знатно. Единственный открытый кусочек кожи, кисть, была вся в ссадинах. Рабочий костюм тоже местами порвался, а ведь там кожа в несколько слоёв с укрепляющими волокнами.

— Юля, — позвал Дима, когда первый кабинет освободился, — твоя очередь.

Девушка продолжала негромко сопеть.

Мужчина посмотрел на меня просительно. Я понятливо кивнула, придвинулась ближе к Юле и легонько тряхнула её за плечо.

— Юль, просыпайся, твоя очередь.

Девушка вздрогнула, и только теперь я заметила, что во второй руке она сжимала охотничий нож, который отточенным движением наставила на меня. Я застыла, душа рвущийся наружу вскрик.

— Твоя очередь подошла, — повторила я, следя за тем, чтобы голос оставался ровным, а лицо — дружелюбно-расслабленным.

Юля не двигалась, рука, держащая нож, дрожала. Её волосы, как и одежда, были покрыты дорожной пылью. На лице грязь расплылась из-за слёз, а зелёные глаза были тусклыми и как будто безжизненными.

<tab>Вглядываясь в лицо девушки, я отчётливо понимала, что та не в себе. И её отправили отчитываться после задания? Чтобы она снова пережила то, что привело её в такое состояние? Я, конечно, знаю, что консультанты выполняют также функцию психолога, а рассказ о случившемся должен снизить стресс, но выговариваться в форме отчёта — это ужасно!

<tab>Я уже хотела отвести Юлю в медпункт, когда она встала. Её повело, но она просто остановилась, подкорректировала направление и пошла дальше. Я продолжала сидеть не шевелясь, глядя, как она неуверенно хромает к двери, до побеления костяшек сжимая к руке нож. Только когда дверь за ней закрылась, я тихо спросила:

— Что произошло?

Дима сразу помрачнел и опустил глаза.

— Её напарник, Сергей, погиб на задании этой ночью. Отравление ядом нечеловеческой химеры.

<tab>Я вспомнила Сергея. Такой приятный, неконфликтный парень, смуглый от природы и с очень выразительными тёмными глазами и подвижным лицом. Не удивлюсь, если Юля была влюблена в него. Порой узы напарников связывают накрепко.
Три года назад я бы сказала что-то вроде «даже не верится» или «как такое могло произойти?». Все эти расхожие фразы, которые ранят ещё больнее. Но сейчас я не видела в этом смысла. Он погиб. Как погибли многие до него. И если я зайду в комнату прощания, то увижу там его фотографию в окружении цветов.

<tab>Открылась дверь девятой комнаты. Я на автомате встала и направилась туда. А перед глазами всё стоял образ Юли и пустота в её глазах.

— Привет, — Милана встретила меня улыбкой, которая тут же погасла, едва она уловила моё настроение. — Что случилось?

— Ты в курсе, что Сергей умер? — вопросом на вопрос ответила я.

Милана как-то сразу сникла, спрятала глаза за тенью ресниц.

— Да, мне уже сообщили, — девушка встала из-за стола и обняла меня. — Ты пойдёшь к нему потом? — а голос тихий и мягкий-мягкий, такой понимающе-успокаивающий и без единого намёка на сочувствие. То, что нужно.

Я кивнула, отстраняясь. Милана улыбнулась теперь ласково, жестом указала на стул напротив её кресла и села сама.

У неё было много этих улыбок. И ещё больше — масок. Но в общении со мной она никогда не позволяла себе фальши. В этом я отчего-то была абсолютно уверена.

— Игорь Николаевич передал мне это дело вчера вечером, — своим обычным деловым тоном начала она, передавая мне папку с материалами, извлечённую из ящика стола. — Но оно несколько необычно для тебя.

— В каком плане необычно? — я положила ногу на ногу и удобнее устроила папку на коленях.

— Ну… — Милана замялась, — оно дневное.

— Что? — я потрясённо уставилась на неё. — У меня же совершенно нет нужных навыков!

Милана стойко выдержала мой взгляд, кажется, ещё больше отведя назад плечи, и заговорила серьёзно, на грани с холодом:

— Все дневные охотницы на долгосрочных заданиях. А здесь нужна именно охотница и притом светловолосая, — Милана немного вышла из образа и с намёком посмотрела на меня.

— Неужели мы не можем подождать, пока кто-нибудь освободится? — без особой надежды спросила я.

— Игорь Николаевич переживает, что если мы не помешаем преступнику сейчас, то он может почувствовать себя безнаказанным и сделать что-нибудь похуже, — Милана откинула с плеча свои блестящие тёмные волосы. Жест, как я заметила, характеризующий волнение.

<tab>Я помолчала, обдумывая сказанное. А вернее, несказанное. Секрет правдивости Миланы был в том, что ей никогда не говорили реального положения дел, ничего сверх того, что должна знать я. А это очень малая доля информации. Она не могла сообщить мне ничего лишнего. И я была вынуждена разбирать её речь по крупицам, если хотела получить хоть пару туманных подсказок.

<tab>Ну ладно, если уж «Игорь Николаевич передал мне это дело», значит, моя кандидатура была предложена непосредственно им. Это не прямой приказ сверху, но очень близко к тому. Настолько, что особой разницы и нет, только если на бумаге.

— Неужели у нас больше нет подходящих охотниц? — спросила я, уже догадываясь, каким будет ответ.

Милана покачала головой. Чудесно, всё уже решили за меня. Хотя был ли у меня когда-нибудь выбор?

Я выдохнула, принимая решение, и раскрыла папку, склоняясь над ней. Волосы упали на глаза и я решила, что подстригусь сегодня. Если успею.

— Ладно, что там за задание?

<center>***</center>

<tab>Когда я выходила, Милана всё ещё давала мне инструкции. Что говорить, куда смотреть, куда не смотреть. И уже четыре раза повторила номер кабинета, в котором меня ждут. Я не могла уловить причины её волнения, как ни старалась. Почему я думаю, что она волновалась? Да потому что она превосходно знает меня, в конце концов, это её работа. И она прекрасно знает, как я не люблю, когда кто-то говорит больше необходимого, а тем более, повторяет что-то раз за разом. Если она не до конца контролирует себя, это должно иметь причину.

<tab>Наконец, я сумела убедить её, что разберусь по ситуации, выдержала ещё одно объятие и вышла, закрыв за собой дверь. Почти в тот же момент открылась дверь третьего кабинета и оттуда вышли Игорь Николаевич, Макар, ещё один парень и девушка. Все четверо остановились, увидев меня. Второй парень был почти что копией Макара, только повыше. Та же военная стрижка, тот же загар, тот же узкий нос, только глаза светло-карие, почти ореховые. Девушка же была очень миниатюрной с прямыми красно-рыжими волосами, собранными в пучок на затылке и всё равно резко контрастирующими со светлой до бледности кожей. Трогательно большие карие глаза навевали мысли об оленёнке Бэмби. Вот только тепла во взгляде не было ни на чуть.

<tab>Игорь Николаевич был в своём обычном сером костюме без галстука. Уверена, тот ужасно сдавливал ему шею. Он не был старым, как могло показаться, глядя на изборождённое морщинами лицо и очень короткие волосы, серебристо блестящие в искусственном свете. На самом деле, он был всего лишь самым старшим среди охотников (диспетчеры и подобные ребята не в счёт, у них смертность несравненно ниже). По моим личным прикидкам выходило не более сорока. Но, признаю, наша работа не способствует хорошей внешности. Хотя многие, глядя на эту внушительную гору мышц, небрежно облачённую в костюм, со мной бы не согласились. Конечно, никакого пивного живота над тонкими ножками, но стоит ли это седых волос в тридцать с лишним лет?

— О, Алекс, — обрадовался Игорь Николаевич, — ты как раз вовремя. Познакомься, это Марк, Макар и Марина.

Я кивнула, концентрируя внимание на улыбавшемся с ноткой превосходства Макаре и не обращая внимания на настороженные взгляды остальных.

— Они будут работать в группе с тобой и Денисом, — продолжил директор.

Удивление, растерянность и колкое раздражение, порождённое старой болью, настигли меня одновременно. Налетели штормом, закружили. Но я лишь растянула губы в вежливой — я старалась — улыбке.

— Рада познакомиться, — ух ты, а голос почти искренний получился.

Игорь Николаевич удовлетворённо кивнул и повернулся к растерянным новеньким.

— А это наша лучшая охотница и жница по совместительству, Александра Янкович.

Я едва заметно вздрогнула, когда он это сказал, и мой взгляд тут же метнулся к медленно бледнеющему Макару.

— Ты — Александра? — слабым голосом спросил он. А глаза, как у собаки, которую пнули.

Я мысленно скривилась и перевела взгляд на улыбающегося Игоря Николаевича. В глубине серых, как талая вода, глаз, горел опасный огонь.

— Разве я не просила, не называть меня этим именем? — тихо, почти робко спросила я, заранее зная, какой ответ получу.

— Ну, ну, — директор легонько похлопал меня по плечу, а я напряглась, как струна, сдерживая желание уклониться от прикосновения, — мы ведь все знаем, что Алекс — всего лишь сокращение, а не настоящее имя, — и посмотрел на меня… выжидающе. Словно просил оступиться.

— Конечно, — снова протянула я, кривя губы в гримасе, уже точно не похожей на улыбку. Боже, какая же я бесхребетная. Самой тошно.

— Ты, кажется, куда-то собиралась? — невинно спросил директор, заглядывая мне в глаза. И меня от этого взгляда наизнанку выворачивало.

«Вы же всё понимаете? Так зачем? Зачем вы продолжаете меня ломать?»

— Да, — выдохнула я, опустив голову. — Прошу меня простить, — а это уже ничего не понимающим Марку и Марине.

Стараясь не смотреть в сторону Макара, я развернулась и стремительно вышла из комнаты.