На подоконнике возле окошка стоял горшочек с прелестнейшим ростком. Юноша любовно заботился о нем, поливал, читал сборник садовода, ожидал его вырастание. Увидеть вновь этот пурпурный цветочек... Ожидал как папа взросления чада. Хотя таковым по сути он и являлся. Гладя росточек, вспоминал встречу с отцами того.

Тентакли.

Он считал их существование в реальном мире невозможным. Это же выдумка, эротическая сказка, порнхаб для спермотоксикозников с кучей окончаний и различных выделений. Омегаверс нервно хлюпал смазкой. Как и последнее, это все не могло быть, это бред! Логики ноль! Знал бы он, что с его удачей иногда полезно прислушиваться к заднице...

Приехал в укромную деревушку к бабушке. Какой бабушке? жива ли она? Да хрен знал, если честно. Так было по воле бесовской. И, раз уж тут тусовался, нужно везде потрогать, побывать, изведать. Вот так и забрел он в какое-то темное местечко, такое страшно и пугающе оно было. Очко сжалось, а в голове вертелись слова из мема: «Не лезь, оно тебя сожрет!»

Не сожрало. изрыгнуть дало, глупец...

Все же пошел. А что такого? Монстры там? утащили бы его, съели что ли? Возможно, тентакли трахнули бы? Последнее ну точно чушь собачья! Но он почувствовал прикосновение... Посмотрев вниз, увидел, что нога была опутана активными лозами. Такого ведь не могло быть.. Обернувшись, пришел в ужас, в горле застыл крик.

Там была не одна лоза. Целая куча лоз, что сплелись воедино и разъединялись. Движущие, с присосками, они сильно напоминали щупальца. Тентакли... Затоптав лозу, хотел было уйти поскорее, однако на смену тому вмиг другая лоза опутала ногу, а к ней вдогон присоединились и другие. Слезы застилали глаза.

Никто не мог ему сказать: «Василек, ну, не испытывай судьбу пятой точкой, будешь ей расплачиваться». Его звали Василь и он был парнем с хрупким тельцем и смазливым личиком. Мечта всех любителей членодевушек. Тентакли на таких падки, по крайней мере, бруталов они не встречали...

Но не сказать, что от этого ему меньше хотели присунуть любить. Лозы, что скоропостижно принялись рвать одежду, прилипали к телу, пытались проникнуть в рот, задницу, это подтверждали. Конечно, он противился, отодвигался, кусался, брыкался. Не конченный еблан, чтобы на такое дрочить!

— Соединяйтесь и пихайтесь в себя самих, сорники ползучие! Я вам не горшок!

Он чувствовал себя грязной шлюхой. Если бы они были членами, то он отсасывал несколько крупных толстых болтов, члены бились об его тело, будто стараясь достигнуть скорейшего оргазма, еще несколько пытались вторгнуться в задницу растягивая. Мычать с забитым лозами ртом только и оставалось. Однако они все подались назад, дав передышку.

Хоть выдохнуть можно. Теперь вблизи он заметил, что на лозах были цветки пурпурного цвета, они слегка раскрывались. Лозы начали приближаться.

— Как же отврат...

У самой близкой к нему лозе распустился цветок, и резкий запах ударил ему в нос. Дурманящий запах, что заставил его тело и разум расслабиться, более он не мог контролировать себя. Лоза тыкалась в губы, хотя вторгнуться. Послушно раскрыв рот, он сам будто этого желал.

— Выкусительно...

Не знал, что происходило с организмом, но ему было ахуенно. Смачивал смачно слюной каждую лозу, что проникала в рот, пошло и громко стонал от прикосновения к своему телу, к своим соскам, к заднице. Несколько лоз, что были в слюне, проникали туда. И от этого получал колоссальное удовольствие, подмахивая бедрами навстречу. Настоящая шлюха...

«Ну и что? С тентаклями не считается!» — так он думал, позволяя себе быть раскрепощенным.

Удовольствие нереальное! Такого он ни с кем из людей не смог бы получить. Весь в какой-то непонятной жиже, со слюнями по лицу, после долгого марафонного секса. Обкончался конкретно. Спасибо нескольким лозам, что проникали в урерту. Больно? Нихуя! С тентаклями, как бы те драли, никому не больно, пусть и должно было. А чем он выделялся?

Вскоре лозы отодвинулись от него, оставив в покое его тело и дырки. Тот аж погрустнел, хотелось еще. Благо, одна лоза маячила перед глазами.

—  Бусинки... притронься к моим бусинкам! Все дрочат на бусинки, вот и я дрочу!

Лоза ласкала его соски, отчего он нетерпеливо и темно дышал. Через несколько минут она приблизилась к лицу, и тот в признание поцеловал и облизнул. Скоро отползла последняя...

Вернувшись к себе домой, он все еще помнил тентакли и хотел. Как ебанный придурок, терелся членом об подушку, идеальное место дрочки для таких. Однако и это не помогало, ничто не помогало, и он оставался неудовлетворенным. Кроме того, чувствовал себя крайне странно, в заднице и животе тянуло неимоверно.

Он ничего не говорил родителям, а те не могли знать, как и все остальные шатаясь по командировкам, а к медицинскому персоналу не пошел. Страшно и жутко, что с ним могут сделать! Зато терпеть боль несколько месяцев — самое то. Вот и просидел целый день, стараясь облегчить свою боль.

Воспоминания о тентаклях не заставили себя ждать. Он пытался их найти, но больше ни разу не видел и оставил эту затею. Лишь в памяти перед ним, с длинными лозами и молодыми пурпуными цветочками.

«Пурпур, — голосил он, тужась. — Пур... За!»

Так и появился на свет этот расточек. Он развеял его тоску и печаль, ожидание его взросления, цветения заставляло его трепетать. Скоро... совсем скоро... лозы снова пихались бы в него, а он как течная сука только бы раскрывался шире и принимал. Запур заменил бы их и навсегда. Это его счастье. Ебанное, но счастье.

Такое вот оно за использование в его качестве одной большой дырки и инкубатора. Счастье каждого повстречавшегося с тентаклями, не иначе.