Вся ее жизнь — гребаный сюр. Фантасмагория, приправленная щепоткой тотального пиздеца.
— Пинает он, значит, этого чувака, а тот, не удержавшись на ногах, пашет носом необъятные деревянные поля.
Она смеется громко, соскакивает с капота патрульной машины и едва держится на ногах. Свободная рука ныряет в сумку и возвращается с позолоченным и наверняка дорогим портсигаром.
Ночь пропитана алкоголем, бензином и едва уловимым сладковатым дымом от косяка.
Джефф копается со спущенным колесом и держит себя в руках, чтобы ненароком не переебать ей. А Эмма падает рядом на колени, пытаясь заглянуть ему через плечо. Ей фактически поебать, чем он занят, но она садится задницей на холодную голую землю и лезет под руку.
Баллонный ключ летит в сторону, с характерным звоном бьется об землю. Джефф поднимается на ноги и раздраженно дергает Эмму за руку.
— Аккуратнее, оторвешь, — шипит она, потирая плечо.
Эмма ждет, когда его холодные пальцы перестанут держать ее предплечье. Но Джефф, кажется, не собирается ее отпускать. Он тянет ее на себя, перехватывая подбородок, и пристально смотрит в глаза.
— И нахера ты почти каждый раз это делаешь? — приглушенно рычит. Она смотрит на него потрясенно и роняет косяк из пальцев. Едва слышно чертыхается. Испорченная самокрутка сейчас волнует ее куда больше.
Эмма пропитана алкоголем, травкой и въедливо-удушливым запахом затягивающего отчаянья.
Джефф всматривается в ее лицо, но не может ничего разглядеть за маской идиотки-алкоголички, которую Эмма пытается никогда не снимать. Оно спокойно и безмятежно, как у фарфоровой куклы, но не глаза. У нее в глазах херова Вселенная разбивается тысячами осколков.
Она дергает руку, а Джефф неожиданно отпускает ее. Поднимает с земли несчастный ключ и возвращается к починке колеса. Он не хочет думать о Эмме дольше, чем положено.
Она отходит чуть дальше и достает очередной косяк. Затягивается и выдыхает дым в попытках успокоиться. Руки бьет мелкая дрожь. То ли от холода, то ли от нервов. Да какая нахер разница? Эмма знает одно: если она сейчас не успокоится, то все окончательно полетит в пизду.
— Ты считаешь меня проблемой? — хрипло спрашивает она, глядя на широкую спину Джеффа. Видит, как на секунду напрягаются его плечи.
Он считает ее хреновой занозой в заднице, но никогда ей этого не скажет. Но Эмме это и не нужно, она понимает все сама.
— Так я и знала, — горько усмехается она. — Ебучее разочарование.
В ней почти полтора литра дорогущего винища, и она чудом стоит на ногах. Но в голове почему-то ясно как никогда. Она заправляет волосы за ухо и делает очередной затяг. На душе становится немного спокойнее.
— Если я захочу станцевать на крыше полицейской тачки, ничто в мире не сможет остановить меня, — она понимает, что несет полную чушь, но ничего не может с собой поделать. Ей жизненно необходимо внимание. На данный момент — его.
Эмма знает, что рано или поздно сгорит, поэтому пытается взять от жизни все.
— Садись в машину, — грубо бросает Джефф, даже не смотря в ее сторону. Он забрасывает инструменты в багажник и переводит на нее усталый взгляд.
Косяк обжигает пальцы, и она бросает его, втаптывая носком туфли в землю. Медленно приближается к машине, но сесть не решается. Иногда Джефф ее до усрачки пугает, но и привлекает одновременно.
Эмма патологически зависима от него, но никогда себе в этом не признается.
Она садится в машину и мгновенно чувствует смесь из крепкого табачного дыма и головокружительного аромата его парфюма. Он забивается в нос и оседает в голове. И крышу от него рвет похлеще, чем от кислоты.
Джефф садится на водительское кресло и заводит мотор. Эмма смотрит на него ошалело. Он перехватывает ее взгляд и всматривается в черноту ее зрачков, которые расширились до размеров Вселенной.
— Нажраться бы бриллиантов и запить это все жидкостью для прочистки труб, — произносит она, обворожительно улыбаясь. Настроение меняется с катастрофической скоростью, опускаясь ниже на дно.
— Знаешь, иногда ты меня пугаешь.
— Знаешь, я пугаю себя постоянно.
В салоне звенит гудящая тишина, нарушаемая размеренным рокотом мотора. Джефф смотрит на нее, сосредоточенно нахмурив брови. А Эмма чувствует в воздухе искрящееся напряжение. Его взгляд, почти осязаемый, ощущается мурашками по спине. Она кусает губы, позволяя липкому безумию накрыть себя с головой.
— Откровенно говоря, моя жизнь — это полный пиздец. Я обдолбанная сижу в полицейской машине. И никто в мире не может помочь мне сейчас, — Эмма не в силах заткнуть свой блядский рот. Ей хочется выговориться, но Джефф явно не лучший слушатель.
Он смотрит на ее пухлые губы, и это отчего-то дико льстит. Ей нравится, когда Джефф смотрит на нее. Когда Джефф смотрит на нее так. Так, словно в этом мире, кроме нее, не существует никого.
Он грубый и злой, полный мудак и уебок. От таких нужно бежать, не оглядываясь. И чем дальше, тем лучше. Но Эмма всегда знала, что такие уебаны — это совершенно точно, блять, ее. Она тратит секунду на раздумья, а затем, подавшись вперед, с вызовом бросает:
— Засосешь или зассал?
Джефф застывает на секунду, а его и без этого темные глаза чернеют еще больше. Он переводит взгляд с ее зеленых шальных глаз на липкие, приторные — ему так кажется — губы, блестящие в полутьме салона.
В ее сверкающих глазах огромные зрачки тонут в вязком азарте. Эмма смотрит выжидающе, словно притаившийся хищник, и скалит белоснежные зубы в наглой ухмылке.
Джеффу хватает секунды, чтобы заглушить мотор, а затем резко податься вперед, грубо сминая ее губы. Блеск на вкус отвратительно-клубничный и, как он и думал, охренительно сладкий. Джефф запускает руку в ее пропитавшиеся дымом от косяка светлые волосы и резко дергает назад, заставляя Эмму откинуть голову. И в эту секунду он хер кладет на то, что может сделать ей больно.
Эмме плевать, чем больнее, тем лучше. Она одобрительно мычит и жмурит глаза, чувствуя, как губы Джеффа рваными поцелуями спускаются с подбородка на шею.
Джефф где-то там, глубоко под кожей, циркулирует по венам, разнося острую зависимость по всему организму.
Эмма толкает его в грудь, а затем резво — насколько позволяет место в салоне — перебирается на его колени. Смотрит на него сверху вниз и кладет руки на его лицо, чувствуя нежной кожей ладоней его колючую щетину.
Эмма готова признаться, что она хренова наркоманка. Если не считать экстази, ЛСД и ту же чертову траву по выходным, то она плотно сидит — спасибо паническому расстройству — на ксанаксе. Но по-настоящему вставляет только от одного.
Она сидит на его коленях, гладит его лицо в неожиданном приступе нежности и делится безумием на двоих.
Эмма решает, что сдохнет в двадцать семь, но умирает каждый раз, когда чувствует пальцами его горячую кожу. Джефф весь такой пиздецово-необходимый и охуительно-нужный. Она судорожно вздыхает ему в губы, наклоняясь ближе, когда чувствует, как его руки проходятся по ее позвоночнику.
Она не успевает опомниться, как он снова напористо целует ее в губы. Джефф грубо сжимает пальцами ее бедра, а Эмма почти визжит от удовольствия, потому что хочет чувствовать его каждой клеточкой своего ебучего тела.
Он как та химозная дрянь, которую она глотает по выходным, плещется в ее крови и застревает в голове.
Эмма не в силах больше терпеть, поэтому, жалобно поскуливая, трясущимися руками расстегивает ширинку и усаживается на Джеффа сверху, прикрывая глаза от удовольствия. Она двигается быстро, почти долбясь башкой в потолок, и стонет Джеффу в губы, чувствуя его руки на шее, спине и бедрах. Шепчет что-то бессвязное на ухо, путаясь пальцами в его черных волосах. Джефф сжимает кожу почти до синяков, но ей это нравится. Нравится чувствовать его рядом, да так, чтобы дух захватывало.
Разгоряченный воздух встает поперек горла, а мысли в голове путаются окончательно. Эмма чувствует Джеффа рядом такого пиздецово-горячего и горит вместе с ним, а у нее в глазах взрывается хренова Вселенная. В голове полнейший хаос, и последние здравые мысли тонут в пучине нездорового обожания.
Когда-нибудь Джефф ее доведет, и она двинется крышей или выйдет в окно. Но Эмма считает, что нужно жить настоящим, и полностью отдается разъедающей изнутри эйфории.
Эмма чувствует его губы на шее, ключицах и подбородке. Сбивается с ритма, продолжая беспорядочно двигаться. Каждое движение кажется глубоким и острым, отчего Эмма впивается пальцами в его широкие плечи. Она убирает волосы со вспотевшего лба и практически мгновенно умирает, переводя взгляд на его глаза. Джефф смотрит на нее с почти нескрываемым обожанием.
Она под завязку набита синтетическим дерьмом, которое к тому же залито отборной порцией алкоголя. Она трахается с блядским копом в его полицейской тачке, и со стороны это выглядит как отборнейшая хуйня. Только вот Эмму это очень даже устраивает.