Квентин просыпается и тут же об этом жалеет. Голова раскалывается, а свет, льющийся из окна, настолько ярок, что кажется, будто он может выжечь глаза даже сквозь сомкнутые веки. Он протяжно стонет и переворачивается набок, чтобы подняться на ноги, — по крайней мере, пытается.

Встать ему не удаётся: он натыкается на что-то тёплое, что бормочет нечто бессвязное и крепко прижимает Квентина к себе двумя невероятно мощными руками. Он ошарашенно моргает и поднимает голову, чтобы посмотреть, кто же это так его обнимает, но тяжёлая рука тут же ложится ему на затылок, притягивая к чему-то, очень похожему на чью-то грудь.

Какого чёрта?!

Сердце начинает биться быстрее, несмотря на то, что по большей части он против собственной воли расслабляется в чужих объятиях. Квентин судорожно пытается понять, где, чёрт возьми, он находится и с кем, как вдруг резко всё вспоминает.

Тор.

Тони сказал, чтобы он поговорил с этим богом из другого измерения, он так и сделал. Тони оказался абсолютно прав: у него с Тором действительно оказалось много общего. Квентин подошёл к нему с протянутой для рукопожатия ладонью, но Тор схватил его за запястье и притянул в объятия.

И впрямь в хорошие объятия, наверное, лучшие за всю его жизнь. Тор обнял Квентина так, словно был знаком с ним целую вечность и знал всё, через что ему пришлось пройти. Это были тёплые объятия, полные любви, Тор не поскупился на эмоции: его сострадание слегка залечило раны Квентина.

Возможно, оба немного прослезились, а после душевного разговора, открывшись друг другу, даже без стеснения расплакались. Тор, бог грома, как выяснилось, один из самых приятных людей, с которыми Квентин имел удовольствие встречаться, и в нём есть что-то настолько открытое и честное, что хочется так же открыто выдать все свои самые тёмные тайны.

Оказывается, в их жизнях очень много совпадений: подчистую разрушенные дома, гибель семей и всех, кого они любят. Квентин никогда бы, даже если бы прожил тысячу лет, не пожелал бы подобных страданий другому человеку, но он не может не признать, что рад, что у него есть с кем поговорить, что у него появился тот, кто действительно его понимает. Он чувствует себя отвратительно, о чём говорит Тору, но тот, посмеиваясь, ободряюще хлопает его по спине и отвечает, что чувствует абсолютно то же самое, а значит, Квентину не за чем себя корить, верно?

Квентин не настолько глуп, чтобы спорить с богом и принимать всё за чистую монету. Как это обычно бывает, когда двое взрослых мужчин не спят допоздна, обсуждая личные проблемы за выпивкой. Он не брал в рот ни капли спиртного на протяжении нескольких лет и вначале пытался держать себя в руках, выпивая совсем чуть-чуть, но разошедшийся Тор не дал ему и шанса.

В руки Квентина попадали стакан за стаканом, пока сознание не помутилось. Квентин не уверен, но ему кажется, что под конец они представляли собой парочку плаксивых пьяниц, — это он мог сказать по ощущению стянутой кожи на скулах и щеках, как бывает после хорошей истерики. Болезненный хруст в шее говорит о том, что они отключились в той же комнате, на том же месте, даже не потрудившись добраться до кровати.

Не имея возможности приподнять голову с груди Тора, Квентин похлопывает его по огромной ручище, пытаясь разбудить. Безрезультатно. И хотя лежать в успокаивающих объятиях не так уж и плохо, он чувствует ужасный привкус во рту, и ему отчаянно необходимо от него избавиться.

У отключки в общей комнате есть одно преимущество: сюда заходит другой человек, знающий, как обращаться с богами, любящими пообниматься. Квентин слышит, как кто-то входит в комнату, резко останавливается, а затем тишину разрезают несколько тихих щелчков.

— Ого, чувак, теперь ты настоящий Мститель, — раздаётся чей-то мужской голос, затем незнакомец подходит ближе и сильно шлёпает Тора по плечу. — Тор! Поп-Тартс! — говорит он громко, и реакция следует незамедлительно. Квентина больше отбрасывают в сторону, чем высвобождают из объятий: этот здоровяк буквально восстал из «мёртвых» за секунду.

— Ах, сын Уилла, уже время завтрака? — Как ему удаётся выглядеть столь бодрым после такой попойки? Квентину больно только от этой мысли, не говоря уже о громогласном голосе Тора, раздающемся так близко. Он обхватывает голову руками в тщетной попытке облегчить боль, как вдруг чувствует сильный хлопок по плечу. — Ты хороший парень и славный воин, для меня честь встретиться с тобой. Такой сильный: был со мной на равных, надо будет обязательно повторить! — громко объявляет Тор, в ответ ему раздаётся громкий стон чистейшей боли, он смеётся и отправляется на поиски «дивных Поп-Тартс».

Квентин садится на диван, с силой прижимая к глазам ладони, пытаясь собрать волю в кулак, чтобы встать, но тщетно. Он тихо проклинает себя за вчерашние ошибки, пока не раздаётся стук, похожий на тот, когда что-то ставят на стол. Квентин открывает глаза, борясь с желанием застонать от яркого света, и видит перед собой стакан воды.

— Выпей, поможет, — говорит высокий темнокожий мужчина, жестом указывая на стакан. Квентину не нужно повторять дважды, он жадно выпивает всю воду одним глотком. Прохладная жидкость дарит просто райское наслаждение, даже несмотря на то, что отвратительный привкус во рту так никуда не девается.

— Спасибо. — Его голос звучит грубовато и хрипло после ночной попойки. Мужчина протягивает руку, и Квентин отвечает на рукопожатие.

— Я Сэм Уилсон, а ты, должно быть, Квентин Бек, тот загадочный парень, спасший нас тогда. — Сэм ослепительно улыбается и крепко сжимает ладонь Квентина.

— Моя репутация меня опережает, хотя после того, что ты только что видел, я уверен, всё изменится. — Сэм смеётся, но, к облегчению Квентина, совершенно не осуждающе.

— Не, чувак, здесь это своего рода обряд инициации. Каждый должен продержаться ночь пьянки с Тором, даже Кэп… Ему, конечно, наш дуэт учёных предложил особый ликёр, который мог на него подействовать. — Сэм задумчиво склоняет голову набок, уставившись на похмельного Квентина, недоуменно моргнувшего после его слов. — Ты не понимаешь, о чём я, и, наверное, хочешь, чтобы я заткнулся? — Квентин уже открывает рот, чтобы возразить, но Сэм отмахивается. — Не, это нормально, чувак, сам через это проходил. Можем поговорить позже, когда голова перестанет разрываться на части.

<center>***</center>

Наконец, боль немного стихает, и Квентин выходит из гостевой комнаты, куда он поплёлся после того, как ушёл Сэм. Он направляется на кухню, где ещё осталось несколько коробок пиццы. Сказать, что он набросился на еду, как оголодавшее животное, добравшееся до чьего-то мусорного бака, — ничего не сказать. Ему должно быть неловко и стыдно за такое дикарское поведение, но честно, ему уже всё равно.

Последние пять лет, которые он провёл на Гее после того, как абсолютно ВСЁ живое на ней было уничтожено, что ему оставалось есть? Именно, что ничего. Та жизнь, которую они даровали растениям и мелким животным, была слишком важна, чтобы просто отобрать её ради собственного насыщения, да и в любом случае она не представляла никакой питательной ценности.

Во времена великого кризиса Хранители могут получать необходимую для существования энергию от Геи и неделями обходиться без пищи и минимальным количеством воды. Несколько раз Квентин испытывал это на собственной шкуре, например, когда он пять дней подряд искал выживших после мощного землетрясения, обрушившего на город половину горы.

Времени на отдых не было, каждая потраченная впустую секунда стоила чьей-то жизни. Он работал не покладая рук пять дней и ночей, не отвлекаясь на еду и сон и обходясь всего несколькими глотками воды из специального запаса, который он встроил в костюм. Гея помогла ему пройти через всё это, но потом он проспал больше суток, просыпаясь лишь тогда, когда его жена приносила ему поесть. Как только запах пищи ударял ему в нос, он тут же вставал с постели и съедал всё до последней крошки, прося добавки.

Он слышал истории о других Хранителях, которые жили без еды несколько недель, выполняя свои обязанности, и это звучало просто ужасно. Квентину хватило и того небольшого опыта, чтобы ему больше ни за что не захотелось участвовать в таких вот «соревнованиях» и устанавливать какие-то рекорды.

А потом произошла Катастрофа, и всё, что, как ему казалось, он знал о Хранителях, было стёрто подчистую. Гея, мать всего живого, помогала ему выжить все те пять лет в окружении лишь грязи, света и воды. Он стал походить на растения, которые вырастали там, куда он ступал.

Всё это время его не покидало чувство голода, но люди — удивительные существа, которые могут привыкнуть к чему угодно, стоит лишь немного подождать. Боль, съедающая его изнутри, и вечно пустой желудок стали не чем иным, как фоновым шумом. Очень похоже на то, как вы перестаёте ощущать одежду на теле из-за её постоянного присутствия.

По правде сказать, он так долго жил без еды, что даже забыл о голоде. Такова была его жизнь, и всё. Он даже как-то не думал о том, что, пройдя через портал, он вновь сможет поесть, что довольно забавно, ведь, как может показаться, это единственное, о чём в первую очередь мечтает умирающий от голода человек. Пока Питер не открыл коробку с пиццей и Квентин не ощутил её аромат, он вообще не замечал, как сильно голоден.

Судьба оказалась поистине милостивой к нему, он попал в совершенно другую Вселенную… где каким-то образом тоже была пицца. Он бы прослезился от счастья, если бы не отвлёкся так на свой изнывающий желудок, который пять лет представлял собой пустующую пещеру. Первый кусочек пиццы он смаковал так, словно это была амброзия, а на оставшиеся две коробки накинулся с завидным остервенением. Он понимал, что ведёт себя ужасно некрасиво, но не мог себя контролировать, да и никто из этих милых незнакомцев не сказал ему по этому поводу ни слова.

Он не должен пользоваться тем, что они закрывают на его поведение глаза, ведь он единственный представитель своей Вселенной. Да, он не только Архимаг и Избранный Геей, он её представитель. Поступать так, чтобы ей было за него стыдно, для него, естественно, неприемлемо, и всё же он ничего не может с собой поделать.

Он съедает целую коробку пиццы в одиночку и останавливается только тогда, когда чувствует тяжесть в желудке. Ему остаётся только надеяться на то, что изнуряющий голод, заставляющий его вести себя, как животное, рано или поздно отступит. Квентин до ужаса не хочет быть рабом своих низменных желаний, он должен быть ярким примером для подражания, а не тем, кем он стал.

Он встряхивает головой, отгоняя эти мысли прочь. Это ещё в нём говорит алкоголь. Он не должен сдаваться, его ждёт целый мир новых открытий. Мир пиццы, дружелюбных богов и храбрых детей, готовых пожертвовать своей жизнью или же просто прийти на помощь незнакомцу.

Квентин вытаскивает телефон, который дал ему Тони, и видит сообщение, пришедшее от его же создателя:

<b>Эй, Квент, Сэм прислал нам просто прелестное доказательство того, что ты был посвящён в наши ряды. Раз уж ты теперь один из нас, я осмелился поделиться твоим номером с остальной частью команды.</b>

Как только он дочитывает это сообщение, на экране тут же появляется другое: на этот раз фотография, на которой изображены Тони и Питер, тесно прижимающиеся друг к другу, чтобы поместиться в кадре, они оба показывают ему «класс» и широко улыбаются, подпись к фото гласит: «Старк одобрил, добро пожаловать в команду». Квентин растягивает губы в улыбке.

Да, всё могло кончиться гораздо хуже, хорошо, что он попал сюда к этим замечательным людям.