Последний Хранитель Геи - Всему приходит конец

Всему приходит конец

Проведя, на удивление, не очень-то и неловкий вечер с Питером и Мэй (которая, естественно, замечательно восприняла новости и была так рада, что аж прослезилась), Квентин неохотно собирается домой, желая им спокойной ночи. Он летит обратно в нью-йоркский Санктум и улыбается встречающим его магам, которых не видел уже очень давно. Пребывая просто на седьмом небе от радости, он останавливается и рассказывает некоторым из них новости об их гонконгских друзьях.

Он чувствует себя совершенно новым человеком, идя по коридорам Санктума в свою комнату, в последний раз, когда он был здесь, ему казалось, что его жизнь кончена. Что он всё разрушил, и теперь, поняв, что он ошибался, Квентин невероятно счастлив. Он медленно раскладывает свои вещи, с особой осторожностью расставляет фотографии, на которые не осмеливался даже мельком взглянуть с тех пор, как всё пошло под откос.

Он спрятал их, как спрятал свои чувства, словно стыдясь их… но ни за что больше. Он с гордостью расставляет их по комнате, с гордостью за такого храброго человека, который появился в его жизни. Впервые за долгое время он чувствует себя здесь как дома. Словно он часть этого мира.

Часть мира Питера.

Его соулмейта, его причины продолжать дышать и жить.

Этой ночью ему тяжело уснуть без тепла Питера. Хоть они и спали вместе всего две недели, Квентин быстро привык к ощущению его тела под боком и на груди. Наконец ему удаётся немного поспать, а, проснувшись, он тут же получает сообщение от Питера — то, по чему он так горестно скучал во время их разлуки.

На следующий месяц у них входит в привычку патрулировать вместе пять ночей в неделю и хотя бы раз за эти семь дней ходить на свидания. Один день они проводят порознь, чтобы не повторять прошлых ошибок и общаться с другими людьми тоже. Этот день Квентин использует, медленно пытаясь исправить свои отношения со Мстителями. Большинство из них сейчас находится в другом мире, но с другими он охотно проводит время.

Наладить отношения с Тони поначалу непросто, очень непросто. Квентин не винит его за то, что тот сделал, потому что на его месте он бы поступил так же. Однако их чувства всё равно задеты, а доверие между ними потеряно. Он не может сказать точно, смогут ли они так же беззаботно дружить, как раньше, но он будет уже счастлив, если лёд между ними растает и им будет не так тяжело находиться рядом.

Довольно-таки странно, что по большей части решить их проблемы им помогает Доктор Стрэндж. За время знакомства с ним Квентин понял, что тот избегает личных конфликтов и среди других считается бездушным и холодным, если дело касается человеческих чувств, но оказалось, что за всем этим скрывается чуткое сердце.

И очень странно, что тот тоже знает о соулмейтах не понаслышке. Квентин не знал, что у людей этого мира, если не брать в расчёт их особенные отношения с Питером, есть родственные души. По крайней мере, ни в одном официальном источнике это не указано. Казалось бы, это просто исключительно романтическое понятие и не больше, и всё-таки у таинственного Верховного Мага есть ещё более таинственный соулмейт, с которым тот отказывается кого-либо знакомить.

На самом деле Квентин уверен, что тоже скрывал бы от остальных свою родственную душу до последнего вздоха, если бы не их с Питером ситуация. Хотя он рад, что пошёл по другому пути. На то, чтобы наладить отношения с Тони, ушло много времени, в этом им помог Стивен, поддержавший Квентина и рассказавший об особой связи, о которой он знал и свидетелем которой являлся сам ещё до того, как к нему пришёл Питер с кулоном, а он внимательно изучил его ауру.

Хоть в то время Квентин этого ещё не знал, но кулон, который он создал для Питера, работал бы совсем иначе, подари он его кому-то другому. Возможно, волшебная связь между ними была бы другой, и они не могли бы делиться своими чувствами, не будь они соулмейтами. Если бы Квентин отдал кулон кому-то ещё, тот бы так же представлял собой аварийный маячок, но это было бы обусловлено лишь способностями Квентина.

Ещё не прошло и недели с момента возвращения Квентина в Нью-Йорк, как Стивен объяснил ему и Тони связь соулмейтов, когда последний набросился на Квентина в своей привычной манере, сомневаясь в правдивости их с Питером «так называемой душевной связи». Тогда Стивен рассказал, что душевные узы людей видны, только когда ты просматриваешь их ауры. Обычно у двух человек они не могут смешиваться. Даже у тех, кто идеально подходит друг к другу, границы аур лишь слегка размыты.

Но у пар, объединённых душевными узами, при постоянном взаимодействии ауры смешиваются и перетекают одна в другую. Он рассказал, что сам был свидетелем подобного на собственном опыте и на опыте другой пары, чьи имена он не стал называть. На этой планете такая связь невероятно редка и священна.

Источников, в которых бы говорилось о соулмейтах, очень мало, но, как бы там ни было, у Стивена один такой был. Он наколдовал его и дал Квентину и Тони пролистать хрупкие страницы, а затем спрятал снова.

Поначалу Тони был всё так же скептичен, но Стивен продемонстрировал свои слова на практике. Он вошёл в портал и на несколько секунд исчез. Между Квентином и Тони повисла неловкая тишина, и каждый миг до возвращения Стивена, казалось, тянулся вечность. Один пытался как-то оправдать своё упрямство, а другой обижался за то, что его недоверчиво расспрашивали о том, что среди его народа считалось священным. Бессмысленно лгать о душевной связи, объединявшей жителей Геи, — наверное, нет ничего более грязного и отвратительного.

И обвинять его в подобном? Даже одна мысль о том, что Хранитель Геи может пойти против природы, — самое серьёзное оскорбление. Тони не знает, о чём говорит, не знает, что бы его обвинения значили в мире Квентина. И невежество это или нет, сама мысль о том, что кто-то может подумать, что он способен на такой ужасный поступок, заставляет кровь в его жилах вскипать.

Он не часто теряет самообладание, но если что-то и может вывести его из себя, то это подобное обвинение. Квентин не смотрел на Тони, не осмеливался рискнуть, потому что боялся, что выражение его лица заставит его окончательно потерять над собой контроль из-за злости.

Закрыв глаза и крепко сжав руки в кулаки, он сосредоточился на дыхании, чтобы успокоиться. Когда он проснулся этим утром, он и подозревать не мог, что его обвинят в совершении немыслимого преступления, о возможности которого в самые тёмные времена на Гее лишь шёпотом ходили легенды. Это могло быть только в детских страшилках, рассказах о варварском прошлом его народа, в реальности такого не могло произойти со времён духовного развития людей Геи!

Он так сосредоточился на том, чтобы не разозлиться, что не заметил возвращения Стивена и подпрыгнул, когда кто-то прикоснулся к его руке. Он резко распахнул глаза, готовый к бою, подумав, что это был Тони, но поразился, когда увидел перед собой обеспокоенное лицо Питера. Тот разжал его пальцы, собранные в кулак, чтобы Квентин взял его за руку.

Чем он заслужил такого человека в своей жизни? Что же он сделал? «Вроде, ничего особенного», — подумал Квентин, как вдруг гнев, который он пытался сдержать, исчез, словно дым, стоило ему только почувствовать неизменную доброту Питера.

Стивен вновь ушёл и вернулся с сердитой Пеппер, которая метала взглядом молнии в

мужа. Она знала, что отвлечь её от дел маг мог только с подачи Тони. Она уже думала, что тот спустя столько лет перестал наконец совать свой нос в чужие дела, но, к её разочарованию, этот урок он никогда не усвоит.

Тони явно выглядел напуганным из-за взглядов жены, но напряжённая атмосфера в комнате сменилась на более радушную. Сделав вид, что он не заметил буквально ледяного духа, Стивен произнёс заклинание, и все четверо увидели ауры друг друга.

Квентин посмотрел на Питера и увидел, как зелёное мерцание его ауры смешивается с оранжевым. Там, где они касались друг друга, цвета смешивались так, что было невозможно разобрать, где аура Питера, а где — его. Оранжевый и зелёный перетекали друг в друга, сменяясь, и иногда преобладал цвет Питера, иногда — Квентина.

Стивен прочистил горло, привлекая их внимание к другой паре. У Тони аура была золотой — ну, а как иначе? У Пеппер — прекрасного бирюзового цвета, но между их аурами и аурами Питера и Квентина было одно существенное отличие.

Они не смешивались, даже не размывались, когда они держались за руки. Между ними была очень чёткая граница. Стивен объяснил, что это нормально и никак не мешает их отношениям.

Это просто значит, что они, как и девяносто девять процентов людей, населяющих Землю, не имеют душевных уз.

После этого дня отношения между Тони и Квентином улучшаются, пусть и очень медленно и не без ошибок. Ванда говорит, что у неё с Тони было так же после Гражданской войны, но со временем всё наладилось. Хоть Тони и обижается, он всё-таки как никто понимает, что все ошибаются и единственный шаг навстречу примирению — прощение.

Квентин делает всё возможное, чтобы простить Тони, и Питер ему в этом помогает. Почти всё своё время они проводят на патрулях и свиданиях, и их постепенно развивающиеся отношения становятся всё лучше и лучше. Квентин изо всех сил старается не торопить события, но временами это довольно-таки тяжело.

Например, сегодня, когда они провели целый день на диване за просмотром фильмов и засиделись допоздна. Питер просит его остаться с ним на ночь. Они не спали вместе с тех пор, как вернулись из Венеции. Со временем Квентин привык засыпать один, но он солжёт, если скажет, что ему не хочется, чтобы каждую ночь рядом с ним лежал Питер.

— Я не прошу тебя, ну, ни о чём таком, — идёт на попятную Питер. — Всё-таки Мэй дома, и это будет… странно. Я просто хочу сказать, что было бы здорово полежать с тобой вместе. Я очень скучаю по этому.

— Я тоже, — признаётся Квентин, касаясь губами виска Питера. На экране телевизора мелькают титры только что закончившегося фильма, но они не смотрят их, сидя рядом друг с другом на диване. Они уже делали так и это было здорово, верно? Уверяет себя Квентин, уже зная, что не сможет отказать просьбе Питера.

— Ну же, всего на одну ночь? — Питер склоняет голову набок, включая режим «щенячьи глазки» на полную — это одна из огромных слабостей Квентина. Тот подаётся чуть вперёд и мягко приникает губами к губам Питера, шепча «хорошо». Улыбка Питера ослепляет, он подтягивается выше, чтобы наградить Квентина очередным поцелуем.

Как вежливый человек, Квентин просит у Мэй разрешения остаться, и если это не самый неловкий разговор за всю его жизнь, то он даже не знает, что это. Мэй аккуратно подбирает слова, не те слова, которые можно было ожидать от опекуна человека, с которым ты встречаешься, о нет, она сияет от счастья и правда радуется за Питера. Она даже спрашивает, не отлучиться ли ей ненадолго из дома, чтобы Питер с Квентином побыли наедине.

Квентин в ужасе, Питер превращается в огромный спелый помидор, им с трудом удаётся её остановить. Перебивая друг друга, они уверяют её, что это не то, о чём она подумала, но Мэй лишь подмигивает и говорит: «Конечно, я понимаю».

Наконец им удаётся убедить её, что она ошибается и ей ни за что не нужно никуда уходить, и нет, ей не нужно надевать беруши. И, боже, им не нужны презервативы, спасибо огромное.

Видит Гея, Квентин ещё ни разу в жизни не хотел, чтобы в этот момент сюда ворвался какой-нибудь злодей. Теперь он понимает, почему иногда Питер так сильно смущается. Мэй — особенная женщина, это точно.

Плюсом этого катастрофического разговора является то, что Квентин теперь абсолютно точно уверен, что Питер не будет пытаться подбить его на что-нибудь откровенное. Какой бы ни был у него настрой до этого момента, он безнадёжно испорчен. Спасибо Мэй.

Они переодеваются и чистят зубы, прежде чем войти в комнату Питера, и Квентин тут же понимает, что в их план закрался маленький прокол, и маленький в прямом смысле. Кровать Питера рассчитана на одного и только на одного человека. Квентин смотрит на неё, мысленно подсчитывая, как много места на ней они займут с Питером, и конечный результат расходится с габаритами кровати.

Единственный вариант — лечь на неё Квентину, а Питеру взобраться на него, и то им будет тесно. Питер переводит взгляд с него на кровать, и Квентин замечает, как того вдруг озаряет, когда он понимает, почему Квентин завис.

— Ой, — тихонько изрекает Питер, слегка заливаясь краской. — Эм-м, ты же не против? Я же всё равно по большей части ложился на тебя, как на подушку?

— Против? Я люблю, когда ты засыпаешь на мне, лучший вид пробуждения — с тобой на груди, — честно отвечает Квентин. — Но это? Это будет немного, кхм, интимнее.

— Ну, между нами же ничего не будет… особенно после Мэй. — Питера передёргивает от этой мысли, и Квентин его понимает. — Если тебе неудобно, я не буду настаивать, чтобы ты остался. — Питер опускает голову, Квентин знает, что тот расстроится, если он уйдёт, хоть и будет утверждать обратное.

Квентин лишь стягивает с себя футболку и отбрасывает куда-то в сторону, забираясь на кровать. Будет слишком жарко лежать одетым, если его ещё будет греть Питер. Честно говоря, при других обстоятельствах он бы и штаны снял, но нет, не сейчас, ни за что.

Питер пару раз моргает и, пожав плечами, снимает с себя футболку, отправляя её к футболке Квентина. Он неловко ложится на кровать и пристраивается у него на груди. Пару минут они привыкают и пытаются лечь поудобнее, пока наконец не находят нужную позицию.

Питер наполовину лежит на Квентине, тот прижимает его ближе к себе одной рукой.

— Так приятно, мне очень этого не хватало, — удовлетворённо бормочет Питер куда-то в шею Квентину, и тот полностью с ним согласен. Пусть и положение не очень удобное, Питер рядом с ним — это скрашивает всё. Он лениво пробегается пальцами по его груди, выводя какие-то ведомые только ему узоры.

Это успокаивает, и Квентин чувствует, как медленно проваливается в сон, спустя несколько минут поглаживаний Питера. Он гладит его в ответ по пояснице — куда может дотянуться.

Ему спокойно, тепло, его любят, и он не может сопротивляться заманчивым, как песни сирен, объятиям сна. Он мгновенно засыпает с лёгкой улыбкой на губах.

Проходит чуть больше двух месяцев с тех пор, как Квентин воссоединился с Питером и полюбил жизнь. Каким-то образом, несмотря на то, что он перенёс, ему даровали жизнь, больше похожую на сказку, чем на реальность. Он дорожит каждым мигом, проведённый с Питером, прекрасно зная, что ничто в этом мире не вечно.

Иронично, что не монстр и не какой-либо злодей выходит из тени и мешает их счастью, а удачная фотография. Квентин с осторожностью подходит к их отношениям, стараясь держать их в секрете от людей, чтобы не раскрыть личность Человека-паука. Он всегда следит за собой и держит руки при себе или же, когда Питер набрасывается на него сам, что бывает гораздо чаще, обязательно убеждается в том, что они на крыше или где-нибудь ещё, где их никто не заметит во время патрулирования.

Кроме сегодняшнего вечера, он теряет Питера в тёмном переулке в жуткой части Квинса и ищет его, но тот удивляет его, резко появившись откуда-то сверху. Он зависает вниз головой и, наполовину стянув маску, прижимается к его губам своими.

Необычный поцелуй и напористость Питера уничтожают мелкие крупицы желания Квентина остановиться и спрятаться от людей. Квентин вскидывает руки, чтобы погладить Питера по лицу, пока тот жадно исследует его рот своим языком. Он никогда не думал о таком поцелуе, угол и ощущения такие новые и в то же время знакомые.

Они целуются несколько долгих минут, забывая о том, где находятся, потерявшись друг в друге, пока Питер не вздрагивает и не разрывает поцелуй.

— Я что-то слышал, — говорит он сквозь уже надетую обратно маску. Квентин оборачивается, чтобы посмотреть в том направлении, куда устремлён взгляд Питера, но в темноте ничего не видит, хотя его не отпускает какое-то неприятное предчувствие.

Испуганные, они решают прекратить патрулирование, осмотрев переулок и так ничего не найдя. Квентин возвращается в Санктум, но сон к нему не идёт. Ему кажется, что он совершил ошибку, что, потеряв над собой контроль, он навлёк неминуемую беду.

С наступлением утра он получает сообщение от Тони, в котором нет текста — один лишь файл, и его сердце уходит в пятки. Ещё не открыв вложение, он уже знает, что в нём будет.

Он видит немного тусклую фотографию, на которой изображены они с Питером, целующиеся в переулке. К счастью, половина лица Питера скрыта маской, но Квентина узнать легко. Не каждый человек может летать по воздуху, облачённый в доспехи.

«МИСТЕРИО И ЧЕЛОВЕК-ПАУК — СЛЕДУЮЩАЯ СУПЕРГЕРОЙСКАЯ ПАРА?!»

Гласит заголовок статьи, в которой строятся догадки о том, кто скрывается под маской Человека-паука, и имеют ли их с Квентином тайные отношения к прошлогоднему конфликту между Мстителями и Мистерио и дальнейшему возвращению последнего.

Сердце бешено стучит в груди, буквы расплываются перед глазами, Квентина поглощает тревога. Он знает, насколько важна Питеру тайна его личности и какой, должно быть, это для него удар. С пестрящими его лицом фотографиями на каждой газете и новостями вряд ли они смогут в ближайшее время встречаться инкогнито. Это слишком рискованно для Питера, ведь теперь у людей подогрелся интерес к Человеку-пауку. Они будут преследовать Квентина и таинственного человека, скрывающегося под маской.

Раздаётся звонок, и на заставке контакта загорается лицо Пеппер — не от неё он ожидал первого вызова.

— Алло? — отвечает он дрожащим голосом.

— Привет, Квентин, похоже, у нас тут скандал намечается, — начинает она со вздохом, от которого грудь Квентина сдавливает ещё сильнее. — Не волнуйся, это не конец света, такое случается. На самом деле такое очень часто случается с Тони, поэтому у нас уже есть неплохой опыт в минимизации ущерба. Бог знает, сколько раз я уже спасала Тони за эти несколько лет, твой случай не такой уж и серьёзный, и у них нет никакой информации. — Пеппер замолкает и с сожалением вздыхает. — К несчастью, вам двоим пока придётся на пару дней залечь на дно, пока я не оформлю запрет о неразглашении и со всем не разберусь. Я уже поделилась этой печальной новостью с Питером, когда он мне позвонил в панике, он всё понимает и доверяет мне. Ты веришь мне?

Квентин долго молчит, перед его глазами стоит образ только проснувшегося и уже паникующего Питера. Он трёт рукой лицо, чувствуя себя виноватым за боль своего юного возлюбленного.

— Конечно, — еле выдавливает он сквозь вставший в горле ком.

— В конце концов рано или поздно это всё равно бы случилось. Секреты нельзя хранить вечно, могло быть и хуже. Они не знают, кто скрывается под маской, так что тайну Питера никто не узнает, если вы будете делать то, что я говорю.

— Я буду. Мы будем. — Квентин протяжно выдыхает, он и не заметил, как затаил дыхание, думая, что, потеряв самообладание, поставил тайну личности Человека-паука под угрозу.

— Хорошо. — Квентин слышит улыбку в её голосе, и это обнадёживает. — Для начала, следующие два дня ты не покидаешь Санктум, если только не будет никакой угрозы уровня Мстителей, природных катастроф, или если тебя не позовут на помощь другим Мстителям. Если, не дай бог, ты выходишь из Санктума, ни при каких обстоятельствах не разговаривай с журналистами или другими представителями прессы. Вообще не разговаривай ни с кем незнакомым. Надевай шлем и улетай, если нужно, только не давай им ничего, что они могут переврать и использовать в своих целях. Во-вторых, после того, как всё устаканится, мы позвоним тебе и Питеру и назначим встречу в каком-нибудь тайном месте, чтобы обсудить дальнейшие варианты развития событий. У нас к этому времени уже будет несколько, которые вы сможете обсудить вдвоём. — Повисает тяжёлая тишина, пока Пеппер не продолжает: — И, в-третьих? — Её голос звучит мягко, нежно. — Постарайся пока отвлечься, ладно? Это не первый и даже не сотый скандал, с которым мне пришлось иметь дело за годы работы с моим неугомонным муженьком. Мы справимся, будет, конечно, какое-то время тяжело, но скоро всё наладится. Хорошо?

— Хорошо, спасибо, Пеппер. Ты удивительная и добрая женщина, раз делаешь это всё для нас.

— Милый? Ты наша семья. Неважно, начнёт ли из-за этого Тони думать головой, а не задницей или нет. Мы позаботимся о тебе, не волнуйся.

После разговора с Пеппер на душе становится немного легче. Ему, как Хранителю, никогда ещё не доводилось иметь дело со скандалами, потому что ему повезло найти жену на последних годах обучения в школе. Он не знает, что делать, но теперь, когда у него есть кто-то опытный в этом деле, кто позаботится обо всём за него, его тревоги потихоньку отступают.

Квентин пару минут пытается привести в порядок нервы и звонит Питеру. Успокаивать любимого, будучи в панике, не лучшее решение. Они разговаривают больше часа, пока из голоса Питера не пропадает тревога, сменяясь грустью из-за невозможности встретиться и пропущенного запланированного свидания

Следующие несколько дней им приходится обходиться звонками и видео-чатами, что всё же намного лучше, чем не разговаривать, как в прошлый раз, вообще, так что и Квентин, и Питер более-менее довольны. В этот раз Питеру звонит Нед, и ему приходится завершить с Квентином разговор, пообещав, что он перезвонит, как только сможет.

Это уже вторая ночь, когда Квентину не удаётся заснуть, и он чувствует, что к недосыпу добавляется ещё и стресс, изнуряя его организм. Он замечает, что у него резко пропадает аппетит, но он обещал Пеппер, что попробует поесть, поэтому заставляет себя отправиться на общую кухню за едой и возвращается в свою комнату.

Он знает, что еда здесь должна быть вкусной, но ему кажется, что он жуёт пыль. Он старается и старается не терять оптимизма, если не ради себя, то ради Питера, если вдруг тот позвонит ему, но это неравный бой, который выиграть он не в силах. День сменяется ночью, и он надеется, что хотя бы из-за изнурения ему удастся заснуть, но не успевает он лечь в кровать, как ему приходит сообщение.

Взяв телефон с прикроватной тумбочки, он снимает блокировку с экрана и видит, что Пеппер просит его о встрече. Он не ожидал, что она разберётся со всем так быстро, она же сказала, что на это уйдёт несколько дней, но дарёному коню в зубы не смотрят. В сообщении указан подробный адрес и написано, как добраться до места. Пеппер уточняет, что ему не нужны доспехи, потому что их вряд ли кто-то увидит, и Квентин решает сменить свой костюм на повседневную одежду.

Он делает всё, как она говорит, и подходит к одному из ближайших подземных переходов, у которого его уже ждёт машина. Она полностью чёрная, окна затонированы, и он не видит водителя. Наверное, это к лучшему, так как он нервничает и радуется тому, что увидит Питера раньше, чем он думал, даже если обстоятельства далеки от идеала.

Они едут по длинной извилистой дороге, за которой Квентин даже не пытается следить, и добираются до заброшенного склада. «Наверное, это какая-то фишка здешних героев — встречаться в подобных местах», — думает Квентин. Они паркуются на подземной парковке, и молчаливый водитель ведёт его через лабиринт коридоров, пока они не заходят в, казалось, первую попавшуюся комнату. Мужчина открывает дверь и жестом приглашает Квентина войти.

Он заходит внутрь и видит сидящих за столом Питера и Пеппер. Тот замечает его и вскакивает со стула, опрокидывая его, спешно подбегая к Квентину. Тот распахивает объятия, принимая в них Питера, и с удивлением замечает, что тот заметно потяжелел. Он чувствует, как руки Питера обхватывают его шею, они кажутся слишком большими, но он не обращает на это внимания.

По крайней мере, пока не чувствует острый укол в шею, Квентин, опешив, пятится назад. Он смотрит на Питера в замешательстве, тот наблюдает за ним с таким выражением, какого он ещё не видел на его лице. Его глаза полностью лишены эмоций и тепла, когда он смотрит, как Квентин теряет равновесие.

Квентин дотрагивается до места, где почувствовал резкую боль, и в полном недоумении опускает взгляд на пустой шприц в руке, Питер начинает мерцать у него перед глазами. Поначалу ему кажется, что это эффект от непонятной субстанции, которую в него вкололи, но затем черты Питера испаряются, и он видит своё собственное, искажённое восторгом, лицо.

— Чт… — пытается спросить он, но чувствует, как язык буквально каменеет во рту, а колени начинают подкашиваться. Он не понимает, что происходит. Его двойник медленно идёт к нему, холодным взглядом наблюдая за тем, как вещество, которое он ввёл, начинает своё полное действие.

Перед глазами пляшут тёмные пятна, Квентин чувствует, как его сердце замедляется из-за яда, текущего по венам. Он пятится назад, когда чудовище с его лицом приближается к нему, и падает, тихо ударившись об пол. Его двойник склоняется над ним и смотрит на него без каких-либо эмоций, Квентин уже почти ничего не различает.

Последнее, что он видит, прежде чем провалиться во тьму, это его собственное лицо над ним, озарённое жестокой торжествующей улыбкой.