Тонкие руки одёрнули воротник, поправляя белую рубашку. Катя покружилась вокруг зеркала, затем остановилась, улыбнулась себе, выдохнула, проговаривая про себя мотивационные фразы. Именно это и был её ежедневный ритуал перед работой, который вряд ли на самом деле помогал, но всё же Сырова верила в это.
Девушка схватила пальто, быстро натягивая его на себя, после этого поправляя всегда растрепанные кудрявые рыжие волосы, которые обязательно ещё больше спутаются на сильном ветру.
Взглянув на часы, Екатерина поняла, что опаздывает на свой автобус, поэтому, тихо ругнувшись, голубоглазая быстро выбежала в подъезд, а затем и на улицу, где, цокая каблуками, поспешила на остановку.
Опаздывать она привыкла ещё со школьной скамьи. Спустя десять лет ничего не изменилось: Катя продолжала опаздывать в школу, но уже не как ученица, а как учительница истории, которой очень скоро явно влетит за это, если хоть кто-то — конечно кроме учеников — узнает об этом. Но те, к счастью, не выдавали её и наслаждались несколькими свободными минутами, за которые они могли вдоволь наговориться и даже поспать.
— Я надеюсь, что все прочитали заданный параграф, — тяжело дыша, сказала учительница, входя в класс. — На следующем уроке у вас будет проверочная, поэтому… — продолжила Екатерина, оглядывая детей, затем останавливая свой взгляд на её уже занятом стуле, — поэтому повторите материал, — закончила та, подходя ближе к столу.
— Наконец-то ты пришла, — улыбнулась Элеонора, быстро вставая со стула под чужой грозный взгляд. — Я тебе писала; ты прочла мои сообщения? — спросила брюнетка, поправляя свой хвост, взглядом зелёных глаз следя за своей подругой.
— Нет, не читала, — тихо ответила Катя, присаживаясь, отворачиваясь к компьютеру. — Ты что-то хотела? У меня… да и у тебя сейчас урок, — продолжила рыжеволосая, спускаясь длинными белоснежными пальцами по рыжей прядке, начиная нервно теребить её.
— Да, — улыбнулась старшая, подмигнув. — Это тебе, — сказала она, быстро отодвигая жалюзи, доставая из-за них белоснежную розу. — Она такая же прекрасна, как и ты, — прошептала Кархова, улыбнувшись.
— Спасибо, — кивнула Сырова, забирая из чужих смуглых рук цветок. — Это четвёртый за неделю. Ты не разоришься?
— На тебе — никогда, — хмыкнула Эля, поправляя волосы, затем подмигнула, разворачиваясь, уходя из класса.
— Так, на чём я остановилась? — прокашлявшись, спросила Катя, оглядывая детей, которые мило улыбались, лукаво поглядывая на учительницу.
— Хватит это делать, — выдохнула Екатерина, нервно потирая виски.
— Что делать? — приподняв тонкую бровь, спросила Элеонора.
— Во-первых, сидеть на парте, — нервно выдавила рыжеволосая, заставляя подругу фыркнуть и слезть со стола, становясь рядом. — Во-вторых, делать всё это.
— Что «всё»?
— Эля, ты прекрасно понимаешь, о чём я.
— Допустим, — уклончиво произнесла черноволосая, обходя рыжеволосую девушку, становясь позади.
— Если понимаешь, то прекрати, — уже тише сказала Катя, оглядывая пустой класс, прикусывая костяшку пальца.
— Не хочу, — упрямо ответила Кархова, тут же нагибаясь, обхватывая чужие тонкие плечи, кладя на чужую голову подбородок.
— Почему? — шёпотом спросила Екатерина, чуть вздрогнув.
— Потому что я люблю тебя, дурочка, — улыбнувшись, прошептала зеленоглазая.
— Нет, хватит мне врать, --жалобно произнесла рыжеволосая, тут же отпихивая от себя подругу. — Хватит, Эля, это неправильно.
— Что неправильно? Мои чувства к тебе? — всплеснув руками, нервно спросила черноволосая, которую порядком взбесило чужое поведение. Ну, они же уже не маленькие.
— Нет никаких чувств, — более холодно сказала Сырова, опуская взгляд ниже. — Ты просто играешься, как делала это всегда, — со вздохом, сказала рыжеволосая, вставая со стула, отходя к первой парте, заглядывая в окно, где, смеявшись, резвились младшеклассники, веселясь так, будто ничего на свете их не волнует, будто всё в порядке. Кате хотелось также.
— Не говори так: ты ведь прекрасно знаешь, что я права, — складывая руки на груди, фыркнула учительница физики.
— Уходи, — выдохнув, сказала Сырова, прикрывая глаза.
— Давай всё ещё раз обсудим, Катя, — предложила Эля, подходя ближе, аккуратно докасаясь длинными пальцами до оголённого женского плеча, покрытого россыпью веснушек.
— Уходи, — уже громче повторила рыжеволосая, отступая в сторону.
— Катя… — позвала Кархова, прижимая руку к груди, мягко смотря на подругу.
— Выметайся из моего кабинета! — крикнула учительница истории, поворачиваясь спиной к подруге, закрывая лицо руками.
— Хорошо, — шумно вздохнув, кивнула черноволосая, прикусывая губу. — Если захочешь — придёшь, — сказала та, кивая ещё раз, затем вышла из класса, развернувшись.
Захлопнув дверь, Элеонора опёрлась об неё, вздыхая. Девушка прекрасно знала своё рыжеволосая чудо: знала, что та не придёт ни сегодня, ни завтра… возможно вообще никогда.
Элеонора закинула ногу на ногу, тихо покачивая ею в такт музыки. Время уже давно близилось к вечеру, а она всё сидела и проверяла лабораторные детей, которые, по программе, были сегодня, чуть ли не у всех классов.
Кархова прикусила колпачок ручки, оглядывая класс. После их ссоры с Катей прошло около месяца. Эля каждый день пыталась подойти к девушке, всё уладить, но та лишь дёргалась, затем быстро уходила куда подальше, не проронив ни слова.
Всё это ужасно злило, выводило, а также огорчало. Эле не хотелось очень много думать о своей несчастной любви, — о которой она невольно задумывалась каждую секунду — поэтому девушка решила завалить себя работой, от чего и пострадали ученики, которые всё это время перешептывались, недовольно поглядывая на своих двух учительниц.
— Эля, — вдруг раздался голос около двери. Элеонора замерла, медленно поднимая голову вверх, тут же цепляясь взглядом карих глаз за такой желанный для неё силуэт.
— Катя? — выдохнув, спросила Кархова, тут же выдёргивая наушники из ушей.
— Я тут это… принесла тебе бумаги из учительской, — неловко улыбнувшись, произнесла Сырова, подходя ближе.
— Могла оставить там — я бы забрала, — пожала плечами старшая. Не спуская внимательного взгляда с младшей.
— Меня Аркадий Петрович попросил. Он подумал, что ты можешь забыть, — пожала плечами рыжеволосая, вызывая улыбку у Эли: учительница физики прекрасно знала, что её возлюбленная врёт.
— Спасибо, — кивнула Элеонора, поднимаясь со стула.
— Да не за что, — произнесла голубоглазая, осматривая кабинет. — Проводила лабораторную?
— Да, можешь пожалеть свой класс — они были самыми первыми, так сказать, подопытными кроликами, — ухмыльнулась девушка, подходя ближе к рыжеволосой.
— Тебе помочь убраться? — спросила девушка, вновь начиная теребить прядь у лица. Было видно, что той явно неловко.
— Да, если не сложно, — кивнула черноволосая, улыбнувшись. — Отнеси, пожалуйста, вон те приборы в лаборантскую; они должны лежать на верхней полке.
— Хорошо, — вздохнув, согласилась Екатерина, тут же беря довольно небольшой, но тяжёлый ящичек в руки.
Сырова прикусила губу, оглядев подругу, покачала головой, наконец, отвернулась, удаляясь в лаборантскую. Не сказать, что она что-то смогла придумать с их ситуацией за этот месяц, но вот совесть её просто загрызла. Именно из-за неё она и пришла, плюнув на своё самолюбие.
Рыжеволосая вошла в очень маленькую лаборантскую, полностью заваленную разными вещами. Да уж, тут видно лет сто никто не убирался. Девушка поморщилась, поднимая взгляд, осматривая верхнюю полок, которая была чуть ли не под самым потолком. Эля издевается над ней?
— На самую верхнюю? — переспросила Екатерина, оглядывая каморку, ища хотя бы стул.
— Да, Катя, на самую верхнюю, — ответила старшая, продолжая раскладывать грузики по коробочкам.
— Эля, я не дотягиваюсь, — сказала рыжеволосая, прижимая ящик поближе к себе.
— Сейчас, — выдохнула Кархова, разворачиваясь, заходя в лаборантскую, где было очень мало места для двоих. — Давай, я поставлю, — сказала зеленоглазая, забирая ящик из чужих рук, протискиваясь ближе к полке. Заставляя младшую отойти чуть в сторону. — Отойди подальше, только не задень ничего.
Екатерина угукнула, тут же отходя ещё дальше, затем облокачиваясь о какую-то палку, наблюдая за тем, как смуглые руки аккуратно ставят тяжёлую коробку на полку, заодно поправляя и другие вещи.
Вдруг что-то за спиной пошатнулось, резко наваливаясь, из-за чего Катя оступилась, резко сваливаясь на подругу, прижимая ту к стене, влетая лицом в чужую шею.
— Катя… — протянула Элеонора, быстро вцепляясь в полку сбоку, которая также пошатнулась, чуть было не свалившись от кучи предметов на ней.
— Прости, — прошептала Сырова, краснея из-за того, что из-за неё они обе оказались в не очень прекрасном положении.
— Я же просила ничего не трогать, — тяжело выдохнула старшая, смотря в чужие голубые глаза.
— Прости, — повторила девушка, переводя взгляд ниже, прямиком на чужие губы, затем тут же резко отводя их в сторону.
— Катя, — позвала Элеонора, осматривая чужое личико, — я хотела сказать, что я сказала правду.
— О чём?
— О том, что я люблю тебя.
— Эля, давай не сейчас, — тихо произнесла Сырова, краснея ещё больше. Чужие чувства её очень смущали.
— Ты мне веришь? — спросила черноволосая, осторожно докасаясь рукой до чужого бедра, оставляя её там, ожидая реакции.
— Не верю, — чуть заикнувшись, ответила рыжеволосая.
— Почему? — вновь спросила Кархова, сжимая чужое бедро сильнее.
— Это неправильно, — вновь повторила уже привычную отговорку Катя, кладя свою руку на чужую, осторожно отстраняя.
— Как мне тебе доказать, что это правда?
— Не нужно…
— Нужно, — упрямо возразила Эля, резко хватая чужой подбородок, поднимая его выше, осторожно приближая к своему, вновь ожидая чужой реакции.
— Не нужно…
Элеонора вздохнула, осторожно прикасаясь к чужим губам, которые лишь вздрогнули, не реагируя. Девушка не знала: хорошо это или плохо, поэтому лишь продолжила сминать пухлые губы, ожидая хоть какой-то реакции.
Екатерина вздрогнула ещё раз, прикрывая глаза, зажмуриваясь. Её пугала вся эта ситуация, пугали чужие чувства… и свои собственные. Она не могла понять, что ей делать: вырваться или ответить взаимностью на чужие упрямые попытки. Она не знала, как будет лучше для Эля, как будет лучше для неё самой. Она просто запуталась.
Катя протянула бледную руку, цепляясь за чужую, переплетая пальцы. Элеонора улыбнулась, сжимая чужую подрагивающую руку, чувствуя, как чужие губы мягко, совсем неуверенно отвечают на поцелуй.
Они обе не знали и не понимали многого: Катя не знала, чем всё это закончится, а Эля не понимала чужих чувств, блуждая в них, словно в полностью тёмном помещении, неразбитая дороги. Все-таки любовь это сложно, и всё становится ещё сложнее, когда она вдруг оказывается взаимной.