Трескается порочная маска разврата, лопается надутый пузырь. Смешать, растереть, впитаться под кожу. Чимин ловит избитое дыхание, тянет за ниточки собственного кукловода и наслаждается моментом редкой мести. Белое к белому, влажные ткани сминаются, рвутся. Горячие капли пота стекают, сплетаются солями, оставляя восковые ожоги на подтянутом прессе. Чонгук надламывает хрупкость, испивает терпкие соки — попробуй, доберись до сладости. Под языком шершавым плавится нежность ключиц, оттачивается смазанная ревность. Руками огибать упругие бёдра, пальцами нащупывая болевые точки. Предельный накал.
Кожаный ошейник натирает, сокращает расстояние. Чонгук кусает до крови, после — лижет, соприкасаясь невесомостью. Вокруг темно и душно, между ними — огонь и лёд. Борьба на уровне завоюй или поддайся. Так горячо с другими не бывает.
Обмазаны прелюдиями, наслаждаются выступающими мурашками. Эмоции через край. Чимин сдвигает колени, играясь. Катания на шелках рвут кожу. Чонгук путается в ремнях на чиминовой рубашке, психует, гнёт стальные цепи. Чимин подначивает: «вот так, детка». А большего и не надо. Серебряные кресты на сосках Чонгука не остаются без внимания — Чимин оттягивает пирсинг зубами, смотрит снизу вверх и кусает едва зажившую кожу. Чонгук шипит, сжимая выпирающие косточки на чужих бёдрах, и давит коленом, наслаждается горячей влажностью ореола возбуждения. Едва слышный скулёж, чей — не разберёшь. Пьянеть от горячего дыхания, целовать до изнеможения. Побеждать. Чонгук берёт от жизни всё, от Чимина — безропотное подчинение и молчаливые стоны на грани совершенства. Так хорошо не бывает.
Всё тайное становится явным — в языке Чонгука сверкает штанга, дразнит прохладой разгорячённую кожу. От ключиц до пупка — медленно, тягуче. Чимин облизывает пересохшие губы, путает пальцы в смольных волосах. Просит. Чонгук царапает крепкие бока, бездумно пересчитывая рёбра. Внутренности закипают, хочется до дна. Сползает ещё ниже, повышая градус. Ещё свежий ампалланг привлекает взор. Чимин отводит взгляд в стеснении. Чонгук ухмыляется. Сюрприз удался. Столкновение металлами — лёгкое дуновение перед полным погружением. Искусство крышесносного минета от Чонгука доводит до греха. Колени Чимина дрожат, жар пробивает током по венам. Ещё чуть-чуть и взрыв.
Вторая скорость — как дефибрилляторная терапия. Естественная смазка смешана со слюной. Глаза Чонгука горят, пальцы лишь слабо причиняют боль. Нет смысла в искушении мести после падения в бездну. Он проникает не спеша, кусает пухлые губы в долгожданных поцелуях. Наслаждается. В Чимине узко и горячо — совсем как в первый раз. Изгибы плавятся в ладонях. Запахи острее на вкус, сладость проявляется после. Чонгук приравнивается к ритму бешеных сердцебиений, давит мощностью, выбивает дух. Чимин срывается на крик.
…Едва перевести дыхание, дрожащими пальцами найти чужие в полутьме. Приятное покалывание в теле как полусладкая дымка пряности. Хочется ещё. Чонгук ластится, совсем как кот. Чимин взъерошивает его волосы, поправляет смятую рубашку. Ещё чуть-чуть — и их найдут. Томный шёпот дразнит вновь. Ты идеален. Щёки алеют от прикосновения мягких губ. Чонгук встаёт, напоследок вдыхая момент совершенства. До нового отсчёта гаснут привычные звёзды. Чонгук протягивает руку, второй открывая дверь. Последние секунды до перерождения. Вновь натянуть маску, улыбаться. Скрывать совершенство. Чонгук кивает — пора. И в глазах Чимина зажигаются огни рампы.