глаза раздирало от боли. но само тело пребывало в более чем отличном состоянии: ноги не гудели, мозоли словно и не появлялись, а боль в спине будто и вовсе не беспокоила чанбина. только вот глаза и голова ощущались малиновым киселём, как после хорошей пьянки. ещё более неожиданным было обнаружить всё ту же (или уже следующую?) ночь за окном, а справа от себя успевшее остыть место на смятых простынях. хёнджина нигде не было. чанбин немного запаниковал. но лишь в пределах черепной коробки, на вид же он действовал медленно и спокойно, осматривая дешёвый номер.

вдруг приходит осознание: события последних двух дней похожи на какой-то диафильм с сожжёнными кадрами. половина из них вырвана и неуклюже заклеена скотчем, но чанбин быстро замечает подмену. где он вообще находится? фукуока, какой-то дешёвый отель. а как он тут оказался? в памяти не всплывает ни ресепшн, ни сцена оплаты номера. как он тут, блять, оказался?

– хёнджин? – заспанный голос рвётся, как картон в коробках. противно и громко. но хёнджин не отзывается. его здесь нет. здесь пусто.

паника нарастала по справедливым причинам, и чанбин уже резко поднялся с кровати, исследуя глазами весь маленький номер. проверил телефон — разряжен. сдох. и не заряжается. чанбин сглотнул и провёл рукой по лбу. ситуация напрягала его не потому, что нервы были уже ни к черту, а скорее потому, что в комнате нависла соответствующая атмосфера. логически к этому прийти было нельзя, но сердце у чанбина билось чаще само по себе — подобное чувство бывало у каждого, кто попадал в ситуации, угрожающие жизни. чанбину это чувство было знакомо, потому он и был напряжён. сердце оказалось сковано цепями и удары эхом отзывались в висках. блять, что же происходит?

недолго думая, он вырывается из номера в узкий коридор и с ужасом осознаёт, что не узнает его. не то чтобы он оказывается неправильным, скорее чанбин в принципе не помнит никакого коридора. перед ним открывается вид на длинную кишку из рядов дверей друг напротив друга и цепи поворотов налево и направо. красный ковролин пачкается под грязными кроссовками, чанбин бьёт кулаком в косяк двери, которая только что захлопнулась за ним. у их комнаты не было номера. просто замечательно.

теперь чанбин осознал, что ещё добавляло саспенса в картину — полнейшая тишина. он проводит носком кроссовка по ковролину — звук словно транслируется ему прямо в уши, выбиваясь на фоне окружающей мертвой тишины. необъяснимая тревога нарастала, но с ней нарастало и раздражение, навеянное последними потугами разума объяснить всё происходящее.

ну, действительно же, ничего такого пока не произошло. чего тогда бояться?
«вот убьют — тогда бояться будешь. это точно», — саркастично отвечает сам себе чанбин и, наконец, выдыхает с усмешкой. стало легче и он продолжил двигаться по коридору.

но шоу должно было начаться с минуты на минуту.
и чанбин оказался единственным, кто пока не занял свое место.

свет погас.

у чанбина во рту пересохло. это стало заметно вдруг, когда вместо слюны в горле оказалось желчное «ничего», проводящее по трахее будто против шерсти. мурашки неприятно приобняли сзади за поясницу, и даже уши чанбина дрогнули, пытаясь уловить хоть что-то, за что можно было бы зацепиться. дрожащие руки наткнулись на стены коридора, который оказался ещё более узким в кромешной тьме.

аварийный свет окрасил стены в противный красно-фиолетовый. из динамиков, находящихся где-то наверху, заревела музыка, напоминающая визг пожарных сирен.

чанбин обернулся. из-за поворота вдруг выросли две черные тени, увеличивающиеся в размерах. вакуум в голове рассосался за секунду, и чанбина из состояния свободного падения вырвало и ударило прямо лицом в холодную воду реальности. из-за поворота вышли две мужские фигуры в белых, но теперь зловеще-красных масках. на них не было изображено эмоций или лиц злых духов, это были обычные белые маски с вырезами для глаз. что заставляло ужаснуться больше, чем само существование этих двух фигур, так это то, что на таком расстоянии нельзя было точно сказать, были ли это маски, или сами существа были безликими, ведь и отблеска глаз в отверстиях заметить было нельзя.

чанбин сорвался на бег, ударяясь об углы на поворотах и закрывая лицо рукавом кофты, чтобы не чувствовать неожиданно распространившийся запах сероводорода — излюбленный запах больных язвой и любителей травиться всякой гадостью. тухлые яйца словно заполнили всю вентиляцию, и чем дальше бежал чанбин, тем сложнее было сделать очередной вдох. дошло до того, что у него начали слезиться глаза.

музыка из динамиков затихла, освобождая место шипящей записи чьего-то голоса:

«ЛЮБОВЬ В НАШИХ СЕРДЦАХ ЗАРОЖДАЕТСЯ С ТАКИМ ЖЕ БЕЗУМИЕМ, КАК И ЖИВОТНЫЙ СТРАХ — ЖИВОТНАЯ ПОХОТЬ НИЧЕМ НЕ ЛУЧШЕ ТРУСОСТИ ЧЕЛОВЕКА, ЖЕЛАЮЩЕГО ЖИТЬ. А ВЛЮБЛЁННЫЙ ГЛУПЕЦ ТАК ЖЕ ЖАЛОК, КАК И ПЛЕННЫЙ, ВЫПРАШИВАЮЩИЙ ПОЩАДЫ НА КОЛЕНЯХ. ЧЕЛОВЕК ТЕРЯЕТ ЛИЦО ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ, КОГДА ЗАГЛЯДЫВАЕТ В ГЛАЗА СМЕРТИ И ОБЪЕКТА СТРАСТИ, ПОТОМУ ПОЯВЛЯЕТСЯ СМЫСЛ НАРЕКАТЬ ВЛЮБЛЁННЫХ ПОСЛАМИ ДЬЯВОЛА, ВЕДЬ ИМЕННО ЛЮБОВЬ СЕЕТ СЕМЯ СОМНЕНИЙ В ДУШЕ, ПРОРАСТАЕТ ТЕРНОВНИКОМ И ЗАБОТЛИВО УКРЫВАЕТ ЧЕЛОВЕКА ОТ МИРА СВЕТЛОГО, ПОКАЗЫВАЯ ЕМУ МИР ИНОЙ — ПЕКЛО СТРАСТИ И НАСЛАЖДЕНИЯ»

лёгкие горят так, словно в них закинули раскаленные угли. хочется задохнуться, утопиться и просто перестать вдыхать противный запах. голова была готова взорваться, чанбин был на это согласен. он ничегошеньки не разобрал из какофонии звуков из динамиков, на каждом втором слове теряя смысл предыдущего. уже было неясно, преследуют его или чанбин преследует что-то свое, но было ощущение погружения в пучину чего-то необъяснимого и пугающего. свет мерк, оставляя редкие вспышки в полу.
в какой-то момент ему стало плевать и он остановился, вдыхая полной грудью и тут же откашливая противный воздух обратно, будто бы запах был материальным и походил на маленьких ушлых сколопендр, забирающихся в рот, нос и уши, даже в слёзные каналы чанбина, и зрение полностью мутнело от слёз. он оборачивается — коридор за спиной пуст. он утирает глаза — слезы горячей влагой остаются на грубых подушечках пальцев. зрение проясняется.

в нескольких метрах от него,
в конце коридора
лишь одна дверь.

\\\

тонкое белое дерево, больше походящее на фанеру, легко поддалось и чанбин ввалился в совершенно другое пространство. липкий страх и нависшая темнота в коридоре оказались будто в другом измерении, а светлая дверь служила порталом. взгляду открылся довольно крупный зал, который был без окон и царила в нём темнота, но атмосфера была тёплой и чанбин выдохнул, ощутив себя в безопасности. он находился на самом верху винтовой лестницы, поэтому мог осмотреть целый зал, заполненный столиками с маленькими лампами на них. за столиками сидели люди, и чанбин уловил ухом приятный шум: перекаты разговоров, которые то утихали, то нарастали с новой силой. в конце зала была маленькая сцена, на которой стоял рояль и кто-то играл незамысловатую мелодию. спокойствие проникло прямо под кожу, и чанбин уже уверенно спускался вниз. он ещё не выбрал, что именно он хотел бы чувствовать во всей этой ситуации: умиротворение или панику. с одной стороны, кошмар кончился, но как можно быть уверенным, что чанбин на самом деле не находится во сне?

всё же, во снах события ускользают прямо у тебя из-под носа, и память становится скорее каким-то остаточным чувством, еле знакомым запахом прошлого. события же последних двадцати минут чанбин мог воспроизвести в своей голове от начала до конца, чего не сказать о днях до того. значит ли это, что чанбин на самом деле _проснулся_ в кошмаре?

внизу эта мысль отвесила чанбину крепкую затрещину. боль прошлась раскатом грома в голове, обволакивая черепушку осьминожьими щупальцами, и так же неожиданно отлегла. глаза разбегались, прыгая от столика к столику. что же чанбин ищет? хёнджина. а если его тут не будет?

а если это не сон? страшно.
таких снов не бывает. что же это такое?

ноги сами несут тело куда-то и мозг только через мгновение обрабатывает полученную картинку: хёнджин сидит за одним из столиков прямо у стены. замечательно. его лицо обращено прямо к чанбину, и, кажется, он даже улыбнулся, заметив друга. чанбин же заметил, что мордашка хёнджина просвечивается между чьими-то затылками. что же это, блять, такое?

хёнджин привстал и улыбнулся, показывая рукой на стул справа от себя:

– а вот и чанбин!

в смятении чанбин плюхается на предложенное место и даже не успевает разглядеть лица сидящих напротив, ведь хёнджин тянет его на себя и шепчет на ухо, когда весь свет в зале затухает, оставляя один луч прожектора на сцене.

– я тебя уже заждался, – еле слышно шепчет хёнджин. – даже завел новых друзей.

конечно, хотелось повернуть голову и хоть как-то рассмотреть соседей по столику, но взгляд будто насильно был прикован к сцене. пальцы хёнджина обвивали руку в хватке питона, а его голова уже покоилась на плече чанбина, согревая шею дыханием. зал заполнился то ли искусственным, то ли сигаретным дымом, но явно каким-то непростым — голова резко закружилась и восприятие словно подменили. это странное чувство, когда настоящее очень ощутимо становится прошлым. в обычной жизни это происходит через какое-то время, например, день спустя, но тут же ты оглядывался назад и замечал то, что происходило буквально только что. и видел ты эти события в красиво оформленной рамочке, уже выставленными в галерее искусств. любое движение головой застывало покадрово, оставляя разум во все том же вязком киселе.

на сцену вышел какой-то человек. в зале тихо и одновременно оглушающе громко. голова чанбина будто разделилась надвое, и он не мог сказать точно, кричал он в реальности, или же только в своей голове. было ли ему в действительности больно, или он лишь знал, что ему должно быть больно.
а за что?

– моих новых друзей, – голос хёнджина змеей заползает в сознание, – зовут минхо и джисон. что думаешь?

а что чанбин должен думать? ему всё равно. ему просто невыносимо здесь находиться. мысли прогоняют голос хёнджина, делая его резко чрезмерно далеким, чтобы думать о нём.
только если…

человек на сцене вскидывает руки вверх. пиджак на нем переливается в свете софитов. нельзя было понять, в чем заключалась праздность всего действа, но она явно ощущалась. его светлые волосы становились практически белыми, а сам он будто светился, улыбаясь во все зубы. отсутствие видимых причин для улыбки делало её зловещей и угрожающей. чанбин чувствовал, что какая-то мысль из его реальной жизни ненадолго всплыла в памяти, но её тут же похоронило под вереницей ослепляющих картинок, в которые превратилась его киноплёнка увиденного.

человек достает из-за спины типичный цилиндр фокусника.

«ФОКУС НАЗЫВАЕТСЯ "КРОЛИК".»
человек достаёт из цилиндра белого кролика за уши. кролик дрыгает ножками, беспомощно обратив голову к потолку.

чанбин протирает глаза и осознает, что снова плачет.
почему? что он вспомнил?

«КРОЛИК БЕГАЛ НЕ ОЧЕНЬ БЫСТРО.»
человек делает реверанс и достаёт из цилиндра голову кролика. из шеи тонкими ниточками повисли кусочки, оставшиеся от трахеи и других костей. белая шёрстка возле горла заметно потемнела от крови.

чанбин сгибается и достаёт лбом до своих коленей. он не хочет вспоминать. он бы точно не хотел вспоминать, но процесс пошёл.

«ЛЮБОВЬ В НАШИХ СЕРДЦАХ ЗАРОЖДАЕТСЯ С ТАКИМ ЖЕ БЕЗУМИЕМ, КАК И ЖИВОТНЫЙ СТРАХ — ЖИВОТНАЯ ПОХОТЬ НИЧЕМ НЕ ЛУЧШЕ ТРУСОСТИ ЧЕЛОВЕКА, ЖЕЛАЮЩЕГО ЖИТЬ.»
фокусник смотрит прямо в глаза чанбина.
мысль прошивает лоб, словно пуля.

минхо и джисон — друзья не хёнджина. он был в этом уверен. их имена были знакомы чанбину, и до этого самого дня он пытался похоронить их так глубоко, насколько только способен его разум.
не смог.