Короткая тусклая вспышка, перед глазами начинают постепенно мелькать какие-то аляповатые пятнышки, сливающиеся в одну цельную картину, но сознание не способно трезво оценить её… Теперь не способно.
Это ужасное ощущение… Словно стремишься к чему-то столь недостижимому, удаляющемуся и быстрому.
Тонкая рука тянется к изображению с желанием ухватить, но та… разваливается, становится разноцветными длинными нитями, клубки которых кто-то стремительно утягивает вдаль. Пальцы судорожно дрожать, ни один из кусочков не удаётся схватить.
Осталась одна… единственная алая нить… она всё быстрее убегает, но… ещё чуть-чуть… немного!
Да! Она попадает ровно между кончиками пальцев, и в то же мгновение звучит и поражает сознание всего одна тихая фраза:
«Я разочарован… Мадам Рэд…»
Нить выскальзывает и мгновенно исчезает вслед за остальными, а несчастный ловец задыхаясь валится в беспросветную тьму.
***
Тихо, холодно, темно… Она не знала, как давно находится здесь, потеряла счёт времени. Или не считала вовсе? Вокруг нет ничего, никого. Словно ты лежишь на кровати с закрытыми глазами, ощущая из всего тела лишь голову. Не получается дышать, шевелиться, думать…
Липкая… противная… удушающая…
Темнота.
Она везде, повсюду, в каждом закоулке разбитого разума… Заполняет собой пустоты, растворяет в себе, но не несёт желанного успокоения. Только жуткий леденящий страх, от которого хочется трястись и оглядываться по сторонам в поисках источника опасности, но это бесполезно.
«Кто я?»… Она не знала, произнесла ли вслух, подумала ли. Эти слова казались чужими, но определённо были её. Страшно.
Голос… Она не помнит, её ли это голос. Как она говорила?
Безграничность времени в этом месте означала лишь одно – смерть. И чем дольше сознание находится в такой атмосфере, тем быстрее исчезает вовсе.
Тут откуда-то издалека начали раздаваться тихие голоса. Нет, они не обращались к ней. Не звали. Казалось, что они слышатся за какой-то плотной плёнкой, завесой, за которую нет смысла пытаться докричаться.
«…делаю правильно…»
«День-два?....»
«…моуверенная дура»
«…лучше»
И снова тишина. Она наступила так резко, что услышанное мгновением ранее показалось услышанным год назад.
Я хочу… ещё…
***
Что-то изменилось.
Постепенно спадают оковы удушения и тесноты, становится намного легче, исчезает страх.
Подумалось, что это очередные галлюцинации здешнего мира, но… и он стал пропадать.
Это похоже на… пробуждение…
Наконец, она разлепила веки, но это тут же отдалось болью внутри глазниц, а свет, попавший в глаза, был прямым источником раздражения.
Дышать стало так тяжело, будто на грудную клетку уложили булыжник, а внутрь лёгких залили кипяток. Могло показаться, что стоит ей вздохнуть, как изо рта выплеснется жидкость, а из ноздрей пойдёт горячий пар.
Тело, словно налитое свинцом, ещё не поддавалось контролю и являлось инородным приросшим куском неживого мешающего мяса.
Дама прикусила губу до резкой отрезвляющей боли, заставляя себя хоть немного пошевелиться, что получилось, но с огромным трудом – нога чуть двинулась в сторону и тут же свесилась вниз, так как до этого, видимо, лежала на краю поверхности.
Мироощущение было ещё слабым, но баронесса отчётливо ощущала под собой рельеф мягкого матраса. Алые глаза постепенно привыкли к свету и оказалось, что помещение освещено не настолько ярко, как казалось по началу.
Первым, что попало в не особо широкое поле зрения, стал потолок с крошащейся по центру штукатуркой. Далее, краем глаза получилось разглядеть стену по левую руку от неё, а на расстоянии метра вверх небольшое квадратное окошко. Возможно, в него можно было поместить её тело примерно по ключицы.
— А… а… – открыть рот получилось, но звук шёл как через кляп или прочную затычку в глотке, от чего внутри всё зачесалось и начало жечься, поэтому девушка прекратила попытки. До ушей донёсся тихий щебет птиц с улицы. Не верилось, что всё это не очередная игра разума.
«Кто я?»
Анжелина Даллес.
Удивительно. Вопрос не остался без ответа, но к нему тут же роем жужжащих пчёл присоединились:
…Анна, Мадам Рэд, врач… баронесса… убийца… ДЖЕК ПОТРОШИТЕЛЬ.
Глубокий судорожный вдох. Идя наперекор боли, пришлось продышаться и принять то, что сидевшее взаперти сознание, мысли, теперь всё это рвётся на свободу, и нужно срочно привести себя в порядок.
Анжелина пошевелила рукой, крепко стиснув зубы, после чего еле-еле приподнялась на локте, чувствуя дикую слабость, как после недельной лихорадки.
Окружение порадовало своей изумительной неестественной чистотой, ухоженностью и… будто бы неприкосновенностью. Размеры помещения были относительно небольшие, но чердаком комнату нельзя назвать. Больших размеров шкаф, туалетный столик и… всё. Не считая кровати, на которой, собственно, она и лежала до этого момента.
К горлу подкатывала тошнота, тело по ощущениям не удовлетворяло абсолютно – слабое, будто тряпичное, а внутри присутствие жижи. На уровне диафрагмы начало нестерпимо колоть, Анна тронула место чуть ниже груди, но наткнулась лишь на плотные туго наложенные бинты, искусно перетянутые так, чтобы их невозможно было вскрыть самому пациенту.
«Я определённо мертва, но…»
Собрав ничтожные крупицы сил, сделала рывок и села, на что голова тут же запротестовала.
— Чёрт!
Вырвавшееся ругательство удивило ещё больше. Связки заболели, но с этими словами, кажется, пропал и комок, мешающий речи.
Спинка кровати послужила опорой, Даллес не собиралась останавливаться на достигнутом, хотя тело было явно против таких активных действий и пошатывалось против воли хозяйки. Шаг, второй, лёгкие начинает спазмировть, ноги сводит лёгкая судорога, и тут дверь с тихим скрипом приоткрывается. Инстинкт самосохранения сам заставляет Анн вздрогнуть и сделать спешный шаг обратно. Тело не выдерживает нагрузки, и дама валится назад.
В ту же секунду гость этой небольшой комнатушки бросается к ней, успевая подхватить и удержать под спиной, чтобы хрупкое тело не налетело на бордюрчик постели.
— Ай-яй-яй, ну, как так то, мисс?! Вам ещё нельзя вставать! — укоризненно произнёс звонкий голос, на вид, юной девчушки, настойчиво усаживающей Анжелину обратно, — Ну-ка’с, взгляните на меня.
Не зная, почему, та поворачивает голову и послушно смотрит. Перед ней расположилась юная леди с чернильно-чёрными волосами, каскадом спадающими на её аккуратные плечи.
Словно кукольное, личико выражало такую невообразимо детскую досаду, что баронессе на секунду стало даже стыдно за свой поступок, но… Глаза… Насыщенный рубиновый цвет… Деформированный зрачок…
— Голова кружится? Тошнит? Есть признаки аллергии, чесотки?? — щебетал голосок, но Анна молчала, не зная, что ответить.
И единственное, что удалось выдохнуть сквозь пелену жжения в горле, было:
— К-кто ты?