Кожа ещё чувствует жар пламени, пот ручьями катится по шее, по спине, глаза всё ещё щиплет, хоть дыма вокруг уже и нет. Сердце бьётся тяжело, больно, в ушах стоит его грохот – или это взрывы подобрались так близко? Руки покалывает от оставшегося на них ощущения – грубая ткань и поднимающиеся в такт дыханию рёбра.
Драко Малфой поднимается на ноги, опираясь на стену; колени дрожат, а стоп он, кажется вообще не чувствует. На своего едва живого товарища он даже не смотрит. Лёгкие дерёт, во рту сухо – кашлем сгибает пополам. Ему нужно… ему что-то нужно сделать… ещё куда-то пойти…
Он не помнит, не хочет вспоминать, не хочет идти, не хочет ничего делать.
Какая разница? Как бы ни закончилось это безумие, для него всё, как ни крути, уже кончено.
Драко прижимает руку к ноющей груди, заставляет себя вдохнуть; делает шаг, потом ещё один, по стенке, медленно и осторожно. Издалека доносятся грохот и дикий крик, но он слышит их как сквозь вату. Он не знает, куда идёт – просто тащит своё покрытое грязью жалкое тело куда-то вперёд.
По этим коридорам он бегал совсем мелким. Здесь он когда-то караулил Поттера – много раз видел, как тот выходит из Выручай-комнаты, и всё никак не мог схватить и утащить в кабинет мерзкой розовой жабы. Когда Поттер выходил один, Драко просто смотрел ему в спину, не решаясь приблизиться; когда он был с друзьями, улыбался им и шутил, Драко злился и весь вечер ни с кем не разговаривал, уходил спать рано, даже не появившись на ужине. Когда однажды он вышел после этой дуры Чанг, едва касаясь своих губ кончиками пальцев, Драко принял решение изловить девчонку и сдать.
Видеть её в тошнотворно-розовом кабинете, выкладывающей все тайны, показать её залитое слезами лицо её дружкам, увидеть их взгляды, направленные на предательницу – о, как это было приятно.
Пыль под ногами и в воздухе – тогда её здесь не было. Теперь же она липнет к потной коже, висит перед глазами, хрустит на зубах; Драко осторожно отталкивается от стены и, покачнувшись, продолжает свой путь в никуда. Грохот отдалённой битвы и приглушённые голоса сливаются в причудливый гул, и можно представить себе, что он всё ещё маленький, снова всего лишь школьник, из забот у него только завтрашний тест по истории магии, а где-то недалеко засранцы Уизли снова устроили какой-то бардак. И Гарри Поттер совсем рядом, в паре поворотов, наблюдает за их проделками и смеётся.
Опять со своими мерзкими дружками.
Драко закусывает щёку и плетётся дальше. Он не преследует никакой цели, просто идёт, шаг за шагом, рассматривает пока ещё целые стены, опустевшие холсты картин и постаменты – будто в прошлое проваливается. Он знает, что сражение скоро доберётся и до этого коридора, но сбежать от него не стремится. Ему не страшно. Он вообще ничего не чувствует – будто онемел весь и всё никак не может сбросить с себя это наваждение. Даже не пытается прийти в себя.
Какая к чёрту разница.
Он поворачивает наугад, бредёт куда-то, ничего перед собой не видя, и ему впервые за долгое время так спокойно. Оглушительный рёв его не впечатляет.
Внезапно у очередного поворота в него врезаются – сильно, сбивают с ног. Драко летит на пол, и даже не пытается выставить руки, чтобы смягчить удар.
– Ты? – выпаливает над головой слишком хорошо знакомый голос. – Что тебе нужно?
Драко вскидывает голову и встречается взглядом с диковато блестящими зелёными глазами за круглыми линзами очков. Они оба медленно поднимаются; палочка Драко – в руке Поттера, напряжённой, но не поднятой для атаки.
Оставь её себе.
Драко сглатывает; во рту всё ещё сухо. Поттер ждёт, смотрит на него настороженно, но не нападает.
Сейчас рядом никого.
– Хочешь знать, почему я не сказал ей? – вырывается само собой.
Конечно же, он кивает – сам недавно спрашивал, так с чего бы отказываться от ответа сейчас?
Драко делает шаг вперёд; его руки пусты, и он их будто бы невзначай показывает – смотри, оружия нет.
– Ты ведь узнал меня, – повторяет Поттер, и его рука с палочкой Драко постепенно расслабляется.
Будто тебя можно было не узнать.
– Узнал.
И всё равно попытался потянуть время. Провести эту страшную женщину Беллатрису.
Поттер смотрит во все глаза, дышит тяжело, но не отступает ни на шаг, когда к нему приближаются вплотную. На лице – грязь, румянец и тень непонимания. Он приоткрывает рот, чтобы что-то сказать – и не успевает.
Что есть сил Драко кидается на этого придурка, хватает за запястья, ударяет спиной о стену позади, наваливается, не позволяя вывернуться – и, прежде чем на него закричат, целует, отчаянно и резко. Поттер в его захвате возмущённо мычит, но деваться ему некуда; слышится звук дерева, ударяющегося о каменный пол. Ладони Драко снова чувствуют грубоватую ткань его одежды. Чужие очки мешают, так ужасно мешают, но прямо сейчас это далеко не самое важное.
«Завтра» для кого-то из них может не наступить.
Он не отпускает – нажимает ещё сильнее, задирает руки Поттера кверху, чтобы оставить ещё меньше шансов. Тот вертится, всё его тело – сжатая пружина, но силы примерно равны. Драко, кажется, чувствует бешеный ритм чужого пульса и жар колдовского пламени, оставшегося в Выручай-комнате.
Лучше уж потом всю жизнь отводить взгляд и ощущать немое презрение…
Поттер резко пытается отвернуться, но Драко не позволяет – снова ловит его губы, и проходится по ним языком – так ласково, как в подобной ситуации вообще возможно.
…чем внезапно осознать, что больше даже призрачного шанса не будет.
От обоих пахнет потом, гарью и кровью, но какая вообще разница? Поттер – называть его по имени даже в собственных мыслях невыносимо – упорно отбрыкивается, но как следует ударить ногами не пытается. Не додумался? Или…
Давай же, врежь своему старому врагу. Тебе ведь так этого хочется.
Драко чувствует слёзы на своих щеках и прикусывает чужую губу, оттягивает зубами – и Поттер не то стонет, не то вскрикивает от неожиданности. Нет, Драко, конечно, не может похвастаться таким уж богатым опытом в этом деле, но всё же…
Да ладно, Поттер, это не может быть хуже, чем целоваться с девчонкой Уизли.
Ревность вспыхивает в груди, и Драко сжимает чужие запястья так, что его собственные пальцы заходятся болью. Кусает снова, в этот раз всерьёз, впитывает чужой вскрик и нежно лижет место укуса, прижимается своей грудью к чужой, а голова кружится от тепла живого тела.
Руки Поттера внезапно расслабляются; за ними вслед – все остальные мышцы, и он просто обмякает в мёртвой хватке Драко, замирает, прекращая сопротивление.
Обмануть решил?
Да наплевать. Драко отпускает его руки и зарывается пальцами в грязную непослушную шевелюру, которой всегда так безумно хотел коснуться. Он позволяет себе ещё немного – отрывается от желанного рта, давая отдышаться, а сам ведёт языком по шее Поттера, собирая с неё липкую соль и хрустящую пыль, и губы саднит и припекает. Он ожидает, что его вот-вот оттолкнут, что его вот-вот ударят, и поэтому жадно впивается поцелуем в кадык, скользит руками по шее и плечам – пока ещё может.
Давай, бей. Ты же так ненавидишь.
Драко чувствует горячую руку на своём плече; другая опускается на поясницу и впивается пальцами.
Чего ты ждёшь? Оттолкни.
Поттер медлит, и Драко снова целует его в губы, чувствуя, как чужие пальцы сжимаются на его теле так, что под опущенными веками плывут пёстрые пятна.
Правильно, сделай своему врагу больно. Ты же так это любишь.
Где-то совсем рядом слышится грохот; Драко берёт в ладони лицо человека, который никогда ему не принадлежал, и едва не задыхается в перерыве между жадными поцелуями. По его собственному грязному лицу давно катятся жгучие слёзы, но сейчас уже поздно думать о репутации.
Его уже всё равно презирают.
Внезапно Поттер шевелится и – наверное, это галлюцинация – отвечает, неуверенно, всё его тело вздрагивает, но пальцы по-прежнему сильно сжаты – Драко ни за что не станет сводить эти синяки.
Видимо, он всё-таки погиб в пожаре, и это всё – агония последних мгновений в жизни его разума.
Где-то совсем близко раздаётся нечеловеческий вопль, но Драко не в силах на него отреагировать, ведь человек, о котором он долгие годы мог только тайно мечтать по ночам, осторожно, будто проверяя границы дозволенного, ведёт языком по его нижней губе. Драко задыхается и отвечает, мягко, аккуратно, без напора, будто демонстрируя покорность и прося продолжения. Он бы сейчас и вслух попросил, если бы мог, но его рот, к счастью, занят, поэтому остаётся только отвратительно и жалко всхлипнуть.
Какой позор, гордый Драко Малфой готов как угодно унижаться, лишь бы урвать немного внимания этого придурка со шрамом.
Щёки и уши пылают, так стыдно, но так хорошо, даже если Поттер просто заметил, что он разревелся, и ответил из жалости. Драко гладит непослушными руками его лицо, словно пытаясь запомнить каждый изгиб, поддевает очки и поднимает их, чтобы они, наконец, перестали мешать им.
Им?
Руки Поттера смыкаются на талии Драко, притягивают и поддерживают трясущееся тело.
Так ты свою Уизли обнимаешь?
Он срывается, впивается пальцами в ворот так, что ткань трещит, дёргается навстречу и целует требовательнее – будто хочет проглотить, чтоб никому больше никогда не досталось ни секунды внимания этого человека. Ему спускают и это, но глупая ревность отравляет Драко хуже любого яда; он больше не может это выносить, он вырывается из объятий, о которых мечтал почти всю сознательную жизнь, делает пару неловких шагов назад, но ватные ноги его подводят.
Гордый наследник чистокровного рода Малфоев – весь в соплях и слезах, покрытый с головы до ног грязью – шлёпается на задницу перед любителем грязнокровок и всяческого отребья, да так и остаётся сидеть, не смея даже глаз поднять.
Канонада звучит совсем рядом; уже можно различить, как сражающиеся выкрикивают заклинания. Ещё немного – и бой развернётся прямо в этом коридоре.
– Нужно уходить, – голос Поттера звучит нервно.
Драко остаётся неподвижным, только мелкая дрожь бежит по его телу.
– Давай, Драко, – его хватают за одежду и вздёргивают на ноги.
Как он его назвал?
– Они сейчас будут здесь, – говорит очевидную вещь старый враг, встряхивая его за плечи.
Драко всё же поднимает взгляд; видит перемазанное и, кажется, раскрасневшееся лицо напротив. Зелёные глаза блестят, но их выражение слишком сложно прочесть.
Ну хотя бы не открытая ненависть.
– Мне нужно идти, слышишь? – немного неуверенно произносит Поттер и убирает руки; выглядит он сейчас донельзя глупо и неловко. – Не стой здесь.
Драко молча разворачивается и куда-то идёт, по-прежнему не разбирая дороги. За его спиной слышатся удаляющиеся шаги, а потом взрыв, но он не оглядывается, только немного прибавляет. Происходящее вокруг блекнет по сравнению с тем бедламом, что творится в его голове. Скоро наступит утро, и как бы эта ночь ни завершилась – для Драко хорошего варианта просто нет.
Лучше бы всё-таки ударил.
Обычно рассвет приносит надежду, но в этот раз Драко рассвета боится. Выживет Поттер или нет – не имеет значения, всё равно будет плохо. Поэтому Драко не пытается бежать от настигающей его какофонии последней битвы. Он забивается в чулан для швабр, потому что сил идти дальше просто нет.
Ему остаётся только ждать и стараться не думать о том, чем его встретит новый день.