Молодой мужчина цепким взглядом обвёл стоянку. Дым от костров лез в глаза, оседая гарью на языке. Китайский регент и его подопечный уже прибыли. Один из них, такой же молодой мужчина с короткой бородкой в жёлтых летящих одеждах, покинул шатёр и медленно побрёл прочь. Похоже, наступившая часть переговоров его не касалась и, судя по упрямству, царившему на его лице, он просто так это не оставит.
— Вы не пойдёте на уступки, верно? — словно между делом поинтересовался Улун, приблизившись к мужчине. Молодой китаец слегка удивлённо посмотрел на него карими глазами.
— Кто вы?
— Следующий шань ю.
Мужчина усмехнулся в короткую бородку и от лёгкой насмешки в его взгляде, у Улуна что-то встрепенулось под рёбрами. Что-то душное и опасное заскреблось изнутри, подбивая схватить за слишком тонкие для воина запястья. Китаец едва склонил голову.
— Ин Чжэн.
— Я знаю имя следующего императора.
— Что ж, а я теперь знаю следующего шань ю.
Ин Чжэн слегка улыбнулся и отвернулся, устремляя взгляд на людей. А Улун почему-то не мог отвести взгляд от его профиля. Гордо вздёрнутый подбородок, изящное, по сравнению с ним самим, телосложение и летящие одежды, совершенно не подходящие для пыльной равнины. Воплощение гордости и непоколебимости китайского народа. Будущий Император.
Душное чувство раздалось в груди, стесняя дыхание. Оно скреблось о рёбра и толкало вперёд: приблизиться, нависнуть, показывая своё превосходство, надавить, заставить это безмятежное лицо дрогнуть и в глазах увидеть страх. Покорить. Подчинить.
— Вы хотите что-то сказать?
Ин Чжэн вновь обернулся к своему собеседнику. Улун ухмыльнулся краем губ, обнажая зубы.
— Китай падёт, — сообщает он так, словно это дело уже решённое. И это так. Хунн всё решил. Китай не имеет права быть таким гордым. Одним своим существованием он бросает Улуну вызов.
— Почему вы так думаете? — хмуря густые брови, уточняет Ин Чжэн, возвращая взгляд своему собеседнику. От насмешки там больше нет и следа, лишь сосредоточенная задумчивость.
— Он давно напрашивается.
Несколько секунд, растянувшихся в вечность, китаец скользит взглядом по чужому лицу, наконец замечая тёмный огонь, горящий в ястребиных глазах.
— Я это учту. — Ин Чжэн склоняет голову в вежливом прощании, но его глаза скованы вековым льдом. — До встречи, следующий шань ю.
— До встречи, Император.
Китаец уходит к шатру степенной поступью. Гордый. Непокорный. Непокорённый. Дым от костров скрывает его фигуру, забивает ноздри запахом жасмина, оставляя на языке мужчины привкус абрикосов и чая.
Тёмное чувство скребётся за рёбрами, рождая тёмные мысли. Ему плевать какой ярлык на него навесят. Будет там верное слово или случайное заблуждение, оно от этого никуда не исчезнет — продолжит грызть свою костяную клетку, толкая Улуна вперёд.
Нынешний шань ю не смог даже договориться с Китаем.
Следующий шань ю Китай покорит.
Заставит его Императора преклонить колени.
— Склонись!
— Как бы ветер не ярился, гора не склонится перед ним.
Примечание
20 октября 2019