Так далеко

Новый (тупой) мотив оказался действительно странным. Хотя бы потому что никто не понял в чём его суть. Как только Монокума объявил о мотиве, то сразу исчез.

На всякий случай, ученики решили проверить все помещения на наличие ловушек, но ничего не нашли.

Наступило вечернее время, надеясь на хороший исход, все направились в свои комнаты.

Зайдя в комнату, Кокичи напрягся. На прикроватном столике стояло два стакана. Ни утром, ни во время проверки их здесь не было.

Осторожно шагая, он подошёл ближе. На столике лежала бумага, придавленная стаканами. Кокичи переставил стаканы и взял бумагу в руки.

На мониторе появился Монокума.

— Упупу, а вот и ваш великолепный мотив! Вы можете прочитать правила на бумажке, что я любезно для вас написал! Но на случай если вы уже разорвали и выбросили её — чего я делать не советую! ведь я потратил так много времени, чтобы написать их, лапами очень тяжело это делать, знаете ли! — я повторю их для вас!

Кокичи, осмотрев кровать, уже улёгся и осматривал бумажку на наличие невидимого текста.

— На ваших столах есть два стакана, в каждом из них налит случайный напиток, что определит ваш мотив! вы обязаны выпить их оба! — Монокума раздражённо замахал лапами. — Даже не вздумайте выливать их! Я потратил на их создание своё драгоценное время! Напитки могут нейтрализовать друг друга, тогда вам повезло! Но, — Монокума приблизился к экрану, — могут и усугубить, — он злобно засмеялся, да так противно, что Кокичи чуть не запустил тем же стаканом в монитор.

— И да, да, ваши ваши комнаты будут заперты на эту ночь! Убедитесь, что внимательно прочитаете правила после того, как выпьете напитки! В зависимости от вашей удачливости, помимо описания мотива, там могут появится новые детали, такие как- — Монокума прервался и захихикал, — Ой! Чуть не проговорился! Вы не должны знать возможные мотивы, пока не узнаете свои! Спокойной ночи!

Монитор выключился с трескучим щелчком.

Кокичи сел и уставился на стаканы, раздумывая, какой взять первым. Будет ли наказание, если выпить напиток не целиком, а только, например, половину?

Оба напитка выглядели одинаково прозрачно, почти как вода. Кокичи вздохнул.

Он взял один стакан и поболтал напиток. Ничего необычного не произошло. Поставив стакан обратно, Кокичи решил повременить с этим. Всё равно у него ещё есть важные дела перед сном.

Спустя час монитор включился снова, и на экране появился разъярённый Монокума. Сонный Кокичи не сразу обратил внимание на его крики.

Монокума говорил что-то о том, как он зол и недоволен, что многие решили совсем не трогать напитки, и пригрозил, что такое будет считаться нарушением правил, и им всем немедленно стоит это сделать, если дорога жизнь.

Кокичи фыркнул. Жизнь не то, чтобы была дорога, но мотив точно не может быть хуже нарушения правил.

Он быстро выпил половину от каждого стакана и схватился за бумагу. Ничего нового.

— Вот как, — недовольно скрипнул зубами Кокичи.

Уже медленнее допив оставшиеся напитки, Кокичи постарался успокоиться, потому что желудок скрутило от волнения.

На бумаге появилось два новых пункта.

「1. правда.

2. наряд. 」

Кокичи скривился. Что это значило?

Но никаких опасных изменений в себе он не почувствовал. Пока что.

Всё ещё настороженный, Кокичи стал ложиться спать, более пристально, чем обычно, следя за каждым своим движением.

Правды он не боялся, да и справится с какой-то одеждой он был уверен, что сможет. Это успокоило.

И, укрывшись одеялом, Кокичи заснул.

Разбудила его ноющая боль в запястье. Медленно просыпаясь и моргая в темноте комнаты, Кокичи пошевелил затёкшими руками.

Неприятный звон заставил его поднять голову вверх.

Руками было свободно не пошевелить, скрещённые, они были скованы наручниками. Самыми что ни на есть настоящими металлическими, на короткой цепочке крепившиеся где-то у изголовья кровати, где Кокичи не мог видеть.

С этим… можно было мириться. Хоть он и оставался беззащитен, но Монокума говорил, что комнаты будут заперты, так что опасаться нечего?

С этим можно было уснуть, но тут Кокичи заметил, что привычной удобной одежды не было, и лежал он в чём-то, казалось, мятом, что мешало количеством складок. Кокичи отопнул одеяло.

Насколько он смог разглядеть в темноте, на нём было… платье? Какое-то чёрное с кучей оборок и белым передником, который был виден лучше. На ногах (которые, к счастью, были свободны) — то ли длинные носки, то ли гольфы выше колен, названия которых Кокичи не знал.

Крепко перехватив правое запястье, чтобы случайно не пораниться, Кокичи постарался перелечь так, чтобы под ним было как можно меньше складок. Он не был уверен, что это удалось.

Постепенно сон снова сморил его.

Матрас рядом прогнулся под чужим весом, Кокичи открыл глаза и не сразу им поверил.

— Сайхара-чан? Ты мне снишься?

Шуичи отвёл взгляд.

— Да вроде настоящий…

Кокичи зажмурился, чтобы устаканить мысли и вспомнить детали.

— Тогда как ты попал сюда? Неужели взломал комнату? Так сильно хотел меня увидеть?

— Н-нет! — Шуичи даже немного отсел от него. — Это было в моём мотиве, я мог открыть дверь и должен был прийти к кому-нибудь.

Его голос затих к концу фразы.

Кокичи хихикнул.

— И ты выбрал меня? Я польщён, Сайхара-чан!

— Нет, Ома-кун, я услышал за твоей дверью шум и решил проверить. Ты неспокойно спал.

Неспокойно спал? Кокичи не помнил, чтобы ему снилось что-то.

— Ну да, попробуй хорошо уснуть в таком-то наряде, — он поднял руки, несколько мог, и побрякал наручниками.

Встревоженное выражение на лице Шуичи было забавным.

— Т-ты в порядке, Ома-кун?

— Конечно, я в порядке! — он даже поболтал ногами в воздухе, показывая, что ему вполне комфортно. От этого движения платье сползло с коленей. — Ты ведь не собираешься убить меня?

Шуичи возмущённо задохнулся.

— Ома-кун! Нет, я не собирался!

Кокичи засмеялся и подполз выше по кровати, чтобы лучше видеть Шуичи.

— Как звучали твои мотивы, Сайхара-чан?

Шуичи нахмурился, но ответил.

— Дверь и комната.

— Ха как скучно. И довольно безобидно! Хорошо, что они достались тебе, да, Шумай?

Проигнорировав вопрос, Шуичи спросил, уставившись на него в упор.

— А к-какие у тебя?

Кокичи широко улыбнулся.

— Одно, как видишь, наряд и другое… — он осёкся, что значит «правда» он ещё не выяснил, но сейчас, в эту секунду, ложь, которую он хотел сказать, вырвалась лишь тишиной, — которое я тебе не скажу!

— Что?! — Шуичи растерялся от таких слов, а Кокичи был доволен, что смог уклониться от ответа.

Впрочем, было ещё кое-что помимо мотива, что сейчас тревожило Кокичи. Он упёрся левой ногой в кровать, чтобы чувствовать себя спокойнее.

— Ну знаешь, Сайхара-чан, этот мотив довольно неприятный и совсем мне не нравится, — Кокичи жалобно посмотрел на Шуичи, чуть поведя плечами. — Мне не хочется его озвучивать.

Шуичи напряжённо молча смотрел на него.

Кокичи закатил глаза и отвернулся. Он сомневался, что сможет уснуть сейчас.

— Так и будешь всю ночь сидеть около меня, Сайхара-чан? — через некоторое время, заскучав, спросил Кокичи. Сон всё не шёл, и он не думал, что сможет что-либо сделать, пока Шуичи в комнате.

— Я н-не уверен, что дверь запрётся, когда я уйду, поэтому я лучше посторожу здесь.

— Как благородно, Сайхара-чан, — усмехнулся Кокичи. Что же ему делать.

Шуичи молчал, сидя на краю кровати, положив руки на колени. Смотреть, подняв голову из лежачего положения, было неудобно, и Кокичи бросил это дело.

Чтобы отвлечься, он начал похлопывать левой ступнёй по кровати. Едва ли это помогало, но сейчас Кокичи был рад и рюшечкам и переднику, что помогали ему скрываться. Он упёрся в кровать второй ногой. Разве что от нескольких слоёв ткани на верхней части платья дышать было сложнее. Ему было почти душно.

— Сайхара-чан, — сдавшись позвал Кокичи.

— Да?

— Нуу Сайхара-чан! — он начал ныть. — Мне тебя даже не видно!

Шуичи вздохнул и пересел ближе, лицом к Кокичи.

— Что такое, Ома-кун?

Кокичи сжал ноги, ёрзая, почувствовал лёгкое удовлетворение.

— Сайхара-чан, не мог бы ты протянуть мне руку помощи? — кусая губу, произнёс он.

— Ома-кун, что ты имеешь в виду? — Шуичи чуть придвинулся, наклонившись над ним.

И тут Кокичи не смог сдержать тяжёлый рваный вздох и неловко отвернул голову. Шуичи понял. Понял ведь?

Кокичи казалось, что терпеть он уже больше не может.

Шуичи был так близко и обеспокоенно смотрел, а Кокичи даже не мог дотронуться до него.

Кокичи не думал, что может доверять своему голосу сейчас.

— С-сайхара-чан, — всё же запнулся, — помоги мне. Пожалуйста, — ещё немного и он бы звучал жалобно, но это было бы слишком унизительно.

И пока Шуичи не успел задать вопрос, Кокичи опустил ноги, тяжело скользя пятками по кровати. Платье сбилось у него на бёдрах и лучше прежнего закрывало стояк.

— Сайхара-чан, я ничего не могу сделать в этом положении, — Кокичи повернул к нему голову и посмотрел в глаза, — поэтому ты… должен помочь мне. Ладно?

Всё ещё будучи в замешательстве, Шуичи глянул на ноги Кокичи, когда тот пытался приподнять край платья ногой. Он тихо выдохнул, осознав.

— Ома-кун…

— Думаешь это из-за тебя? Так вот нет! — если не удавалось врать напрямую, то он будет изворачиваться.

Сложно держать ситуацию в руках, когда сами-то руки скованы.

Стараясь оставаться в себе, Кокичи пробормотал.

— Сайхара-чан…

Колеблясь, Шуичи медленно сел ниже на кровати. Кокичи зажмурился. Это было стыдно.

Он почувствовал, как Шуичи отодвигал платье наверх. Кокичи открыл глаза в тот момент, когда руки Шуичи коснулись его таза сквозь ткань трусов, и сам он смущённо посмотрел на него.

Кокичи глубоко вздохнул и приподнял задницу, позволяя снять с себя трусы.

Шуичи коснулся его почти сразу, наверное боялся передумать, Кокичи толкнулся к прикосновению. Смотреть в глаза Шуичи было тяжело, поэтому он уставился в тёмный потолок.

Грудь вздымалась от тяжёлого дыхания, сдавливаемая тугим верхом платья. Кокичи ненавидел это. Ему было жарко от гольф, закрывавших ноги, практически нечем дышать, а у Шуичи были такие мягкие пальцы, ласковые и аккуратные, хотелось думать только о них.

— Жарко, — забывшись выдохнул Кокичи и тут же почувствовал на себе взгляд. Шуичи остановился.

— Ч-что мне сделать?

Какой же ты добрый, чуть не взвыл Кокичи.

Сделав медленный вдох и выдох, Кокичи приподнял голову. Ведь если застёжки всё это время не мешались ему на спине, то значит… да, так и есть, на груди была шнуровка. Кокичи кивнул на неё.

— Дышать тяжело, — тихо пояснил он.

Шуичи медленно кивнул и начал одной рукой распускать шнуровку. Кокичи чуть было не спросил, почему он не использует вторую руку, но захлопнул рот, не озвучив этот глупый вопрос.

Пока Шуичи, так близко к его лицу, был занят, Кокичи постарался стянуть гольфу с ноги. Скользя ткань о ткань, гольфы были такими длинными, что подцепить их пальцами ног казалось невозможным.

Кокичи засопел от усердия, сжал губы. Шуичи заметил это и его попытки.

— Снять их?

Кокичи быстро глянул на него и отвёл взгляд.

— Да…

И Шуичи снова сидел у его ног, плавно стягивая гольфы. Кокичи стыдно было за то, какой он беспомощный.

Шуичи взглянул на него.

— Так лучше?

— Мхм, — Кокичи опасался своего голоса.

— Хорошо, — больше самому себе сказал Шуичи.

На этот раз Кокичи повернул голову в сторону, чем дольше Шуичи касался его, тем страшнее ему было ожидать конца. И теперь лёгкие прикосновения его пальцев знали и ноги, и грудь.

Шуичи оставался тихим, и Кокичи слышал, казалось, лишь своё шумное дыхание. Сжимая пальцы рук, он чувствовал, что приближается к разрядке. И боялся, застряв в этом моменте, не мог сделать ничего.

Шуичи не знал этого, Шуичи видел лишь, как подрагивают губы Кокичи, как он поджимает пальцы на ногах и как он продолжает неосознанно толкаться в его ладонь. Шуичи и сам не знал, что будет делать после, но старался пока не думать об этом. Пока, он мог помочь Кокичи в такой неприятной ситуации.

— Сайхара-чан, — Кокичи сдержал всхлип и лишь шумно втянул воздух носом, — пож-жалуйста, — голос совсем его не слушался, Кокичи прерывался на тяжёлые вдохи, — бы-стрее…

Шуичи кивнул, чего Кокичи не увидел из-за закрытых глаз.

Елозя ногами по кровати от нехватки прикосновений и дыша через нос, Кокичи жалел, что не мог контролировать ситуацию.

Шуичи ускорился, оставаясь странно аккуратным. Вероятно, ему было неловко ото всей ситуации. Эта мысль промелькнула на краю сознания Кокичи, ему самому казалось, что думать он сейчас не в состоянии.

Кокичи выпустил рваный вздох, чувствуя, что скоро кончит. Случайно дёрнул руками, чуть царапнулся о наручники. Он сжал руки сильнее, особенно ту, что была свободна и ныла от невозможности коснуться себя.

Ощущения закручивались спиралью, готовой распуститься в любой момент. Звуки рвались из горла; Молчи, молчи, когда это так нужно, повторял Кокичи мысленно.

— Са- — Кокичи открыл глаза на Шуичи. Смотрит. Кокичи стыдливо зажмурился, — -йхара-чан… — больше вздохом, чем звуком закончил он, но Шуичи не мог не понять.

Всё же не смог сдержать.

Кокичи высоко простонал, сжимая губы, чтобы заглушить стыдный звук. Лёгкая эйфория обволокла сознание с тем, как он кончил Шуичи в руку. Но не надолго. Накатили холодное осознание и страх, Кокичи сжался и повернулся набок. Закрыться от Шуичи полностью не получалось из-за рук. Кокичи, злясь, напомнил себе, что раз может по своему желанию заплакать, то с таким же успехом может слёзы сдержать.

Было неприятно мокро. Шуичи шуршал вне его поля зрения. Наконец, он вернулся, снова сев на кровать.

— Ома-кун, можешь повернуться? … Я принёс салфетки.

Кокичи упрямо помотал головой.

— Неа, — добавил он насупленно.

— Но… тебе ведь неудобно? — о да, да, Кокичи любил этот тон, когда Шуичи был в замешательстве.

— Более неудобно будет сдохнуть, — вдруг сказал он, хотя собирался ответить, что удобнее ему никогда в жизни не было.

Шуичи промолчал.

— Ты такой добрый, Сайхара-чан, это ужасно! Ты мог бы свалить, когда услышал мою просьбу. Мог бы уйти сейчас. Но ты остаёшься по какой-то причине.

Кокичи хотелось замолчать, но слова сами сбегали с его губ.

— Разве всё это не отвратительно? — он грустно усмехнулся тому, что не может остановить себя. — Я, должно быть, противен тебе. Если ещё не был до этого.

Шуичи сжимал салфетки в руках, он не был уверен, что сказать. Да даже просто не знал.

— Ома-кун, ты не противен мне… и никогда не был, — он закончил фразу намного тише, чем начал.

Кокичи молчал.

— Пожалуйста, Ома-кун, — повторил Шуичи. — Мне нужно… п-почистить тебя. Что бы ты ни думал, я не могу оставить тебя вот так.

Пробормотав что-то себе под нос, Кокичи глубоко вдохнул и выдохнул, ложась на спину, но голову не повернул.

Шуичи начал вытирать его со всей аккуратностью, что у него была. Во-первых, неловкость тормозила его, а во-вторых, Кокичи и без того находился в уязвимом положении, Шуичи не представлял, что творилось у него в голове. Когда обычно Кокичи выглядел могущественным и в случае чего мастерски защищался ложью, то сейчас… Шуичи подозревал, что второй мотив не позволял ему врать.

Закончив с этим делом, Шуичи надел на Кокичи трусы и, помедлив, накрыл подолом платья. Пока он отходил выбросить салфетки, Кокичи успел отвернуться.

— Пускай всё это окажется сном, — пробормотал Кокичи в подушку, чтобы Шуичи услышал.

Спросить «почему» было бы невероятной глупостью, Шуичи успел остановить себя.

— Это настолько плохо? — он перефразировал свою мысль.

— Ещё бы! Сайхара-чан видел меня в таком положении! Ну не то, чтобы мне не хотелось этого, — Кокичи хихикнул и погрустнел. — Но… не в такой ситуации. Я не хотел вынуждать тебя делать это…

Шуичи не смог издать ни звука, поражённый. Кокичи хотел?..

— Как думаешь, завтра этот мотив останется? — протараторил Кокичи. — Потому что если так, то я не выйду из комнаты!

Шуичи снова присел на край кровати. Он всё ещё не мог позволить себе оставить Кокичи в таком положении.

— Я не хочу сейчас говорить с тобой, — печально заявил Кокичи, подтянув ноги к груди. — Я не хочу вот так говорить тебе правду… когда… меня заставляют… — выдавил он в конце концов.

Шуичи покачал головой.

— Ты не обязан.

Кокичи тихо угукнул и больше не издал не звука.

— Можно я… — Шуичи замялся, — посплю здесь?

— Ага, — ответил Кокичи после недолгого молчания и, усмехнувшись, пододвинулся, чтобы освободить место. Шуичи не видел его лёгкую улыбку.

Почти совсем уснув, Шуичи услышал тихое «Мне так будет спокойнее», но, кажется, это ему уже приснилось.