Чужой оскал слепит глаза, заставляя лезть в карман за сигаретами. Новичок явно не из смышлёных — открыто пялится и зубы сушит в дурацкой, натянутой улыбке. Юнги мысленно выбивает их вместе с корнями, мажет лицо парнишки об стену, в кровавое обращая. Пацан цедит «Чон Чонгук» и руку тянет, знакомство скрепить. Юнги почти ни разу не скептик, но черты вмиг прозаичны, бровью не ведёт. Последняя сигарета как нельзя кстати — у Юнги появляется повод сослать «наследника» внести свой вклад в общее дело. Чонгук лишь хмыкает, доставая из пачки смятых купюр припрятанную ковбойскую. Юнги ухмыляется, когда мелкий дует в фильтр, напоследок небрежно касаясь его губами, и протягивает сигарету. Оба знают, что значит этот жест, да и стоящий рядом Тэхён присвистывает, перекатывая за щекой очередной леденец. Юнги не закуривает — спектакль только начался. Лишь взгляд заинтересованный по Чонгуку блуждает. Малец хорош собой, в бою, может, и не пропадёт. Лицо до боли детское, хоть и пытается взрослее быть. Юнги хмыкает, видя в глазах Чонгука знакомый огонь. Он и сам таким был. Тэхён театрально закатывает глаза, подталкивая младшего ближе к Юнги.
— Чего встали, как два барана, скоро Сокджин припрётся. Мы ведь не хотим по пуле в лоб?
Боковым зрением Юнги старательно прожигает взглядом наглого Кима, пока новичок пользуется моментом и прикусывает мочку старшего. Мин шипит, резким движением опрокидывая Чонгука.
— Главный здесь — я. Советую запомнить это. Всем.
Юнги максимально чеканит каждое слово, отпуская парня из захвата. Во рту Чонгука оказывается его же сигарета, а на губах остался едва ощутимый вкус старшего. Слишком сладко.
***
Дуло пистолета под рёбрами — совсем не то, чего хотел бы от жизни Чонгук. Юнги не спрашивает, лишь молча вжимает младшего в стену дешёвого мотеля, и коленом раздвигает ноги. Чонгук кусает губы, прислушиваясь к чужому сердцебиению. Его собственное уже давно сорвалось на бешеный ритм, а пульс Юнги приятной судорогой отдаёт в ушах.
— Ты нарываешься, мелкий.
Юнги давит крепче, пальцами свободной руки проводя под футболкой Чонгука. Чон поддаётся напору — он давно готов играть. Лидер этой чёртовой группировки должен стать последним делом на пути к вершине преступного мира. Вездесущая власть Сокджина окружает временными цепями и выход у Чонгука только один. В тупик.
— С тобой грех остаться в тени. Хён.
Дыхание сбивается на последнем слове, губами забирая кислород. Юнги бросает пистолет в сторону, позволяя Чонгуку взять контроль в свои руки. Борьба за главенство укусами путь огибает. На шее Юнги расцветут багровые розы — Чонгук уверен. Мин закрывает глаза, полностью подставляясь под горячие ласки, пулями по венам отдающие. Чонгук не щадит совсем и сам об ключицы острые режется. Языком шершавым ранит нежную кожу, выбивая тихие стоны. Руки Юнги ловко расправляются с рубашкой Чона, и по рельефам пальцами мягко идут к ремню.
Чонгук упускает момент, когда оказывается на кровати с уже спущенными джинсами, придавленный злым Юнги. У старшего принципы на первом плане — быть главным во всём. Чрезмерная активность Чона отправится туда же, куда намерен вдолбить правила хорошего тона Мин. Юнги не планировал церемониться, но для младшего наверняка этот раз первый — испуганный взгляд говорит больше, чем слова. Чонгук старается дышать и не сдаваться, пока старший метко задевает все чувствительные точки внутри него. Слишком хорошо. Язык Юнги явно острее ключиц, узорами красит кожу Чона, заставляя выгибаться. Мин всё ещё частично одет и Чонгук бесится, ведь слабое место старшего — мифическая татуировка с псевдонимом — до сих пор не в поле зрения. Юнги пьянит сладостью, шёлковыми нитями сшивает шрамы. У Чона их много, а глубокие саднят с особенной силой. Холод на время туманит разум, замедляя шестерёнки обещаний. Чонгук теряется в тонких, но цепких руках, в поцелуях жарких плавится. Юнги любит укусы не меньше. Обманки сплетений не отвлекают от резкости внутри. Чонгук пальцами цепляется за спину Юнги, отчаянно сжимая его футболку. Чон не знает, но под тканью скрывается главный секрет. У Мина фетиш на зрительный контакт — Чонгук слишком красив со стекающими каплями пота по меткам. Грубость чередуется с мягкостью, ловко бросая в жар. Юнги доводит до точки невозврата, сжигая остатки сбитых стонов в один протяжный. Чонгук не в состоянии моргнуть, даже руки не отпускает. Юнги дышит тяжело — испытание пройдено, жертва пала ниц.
— Передавай привет Сокджину, малыш.
Юнги оставляет Чонгука на краю сознания, опустошенного до предела. Пистолет с одной пулей и приторная сладость во рту слишком очевидны. Мин снимает футболку, поворачиваясь спиной к Чону. Шершаво-чёрными узорами suga слепит, а внутри всё камнем. Юнги закуривает, покручивая в левой руке пистолет.
— Ты ведь не думал уйти живым отсюда, верно?
А Чонгуку и ответить нечего. Бездействие пленит сильнее, горечью оседая. Мин курит, расплываясь вместе с дымом, впитываясь под кожу Чона. Ядовитое нечто витает в воздухе, смывая последние надежды. Чонгук обездвижен — Юнги постарался. Хриплый голос едва возвращает к реальности.
— А ты силён. Но второй раунд — последний.
Пепел опадает вместе с восставшим сознанием и кровать прогибается вновь, лёгкой тяжестью заполняя патронами остывающее чужое сердце.
«Главное правило выживания? Умерев — воскреснуть».