Пробраться в Коноху никогда не было большой проблемой. Особенно для него. Орочимару вырос здесь и прекрасно знал тайные пути проникновения и мог легко обмануть основные средства защиты. Только вот пользовался этим он крайне редко. Но сегодня был особенный день.
Оказавшись на монументе Первого, Орочимару не смог не взглянуть на деревню с высоты. Следов недавних разрушений уже не было, и это даже радовало. Лёгкий ветерок слегка взлохматил его волосы.
— Ты слишком самонадеян, раз пришёл сюда так открыто, Орочимару, — шею слегка царапнула сталь, но тот лишь усмехнулся. Таким дешёвым приёмом его не остановить, и они с Джирейей это отлично знали. Но это уже традиция, от которой, если честно, отказываться совершенно не хотелось.
— Смешно слышать это от того, кто в свои пятьдесят с хвостиком до сих пор надеется растопить сердце Цунаде-химе, — фыркнул Орочимару.
— Сам-то давно яйца отрастил? — судя по тону, ему удалось задеть Джирайю за живое. — Или же это тело снова женское?
— Хочешь проверить? — вкрадчиво поинтересовался Орочимару, слегка оборачиваясь.
Дразнить Джирайю всегда было весело. Ещё веселее было наблюдать за его реакцией. Даже спустя столько лет он совершенно не изменился. Вот и сейчас он напрягся, крепче сжав кунай.
— Я вам не помешала? — Цунаде появилась как всегда незаметно. Её глаза были холодны, а руки сжаты в кулаки. Серьёзная противница и опасный враг. А если её спину прикрывал Джирайя, то с ней и вовсе связываться не стоило.
Порой Орочимару вопрошал небо о том, за какие грехи оно ему послало таких напарников. Небо обычно безмолвствовало. Уже давно было за что, но это их маленький секрет. Но зато он легко мог предсказать, как они поведут себя в той или иной ситуации.
Если где-то на севере деревни что-то рушилось, а потом разрушения начинались дальше, то можно было смело предположить, что Джирайя опять нарвался. Но, к чести Цунаде, она запомнила предыдущий урок и не спешила превратить Джирайю в отбивную. Второго такого урока Джирайя попросту бы не пережил. Поэтому от подглядываний страдали всевозможные постройки, улицы и порой имущество прохожих, но только не сам Джирайя. Порой Орочимару даже казалось, что Цунаде и самой понравились эти гонки.
Если Цунаде становилась покладистой и стремилась во всём помочь, то можно смело было предположить, что она вновь на мели. Игры в карты и рулетку затягивали, оставляя её с пустыми карманами, но она не теряла надежду на крупный выигрыш. Но когда личные запасы уходили в минус, ей приходилось переступать через себя и просить друзей. Орочимару каждый раз с интересом наблюдал за очередными танцами Цунаде перед Джирайей, гадая, когда же она исчерпает все свои уловки, а тот идиот перестанет вестись на такие дешёвые приёмы.
Когда они останавливались в какой-нибудь придорожной гостинице, где был бар, то можно было смело утверждать, что всё закончится очередным цирком. Не секрет, что Джирайя и Цунаде любили выпить. Вот только пить они совершено не умели. С пяток чарочек, и Джирайя терял всякий страх и начинал, посматривая на грудь Цунаде, а то и пытаться её полапать. Та же, выйдя из себя, тут же хватала его за шкирку и высказывала всё, что о нём думала. Порой это заканчивалось мордобоем, если Орочимару не удавалось растащить их по разным углам или если у него не было на то настроения. Реже — так редко, что это запоминал только он, — дело кончалось постелью. Как они до сих пор не сошлись, оставалось для него загадкой.
Но, несмотря на непроходимую глупость, эти двое вмиг становились серьёзными противниками, если дело касалось защиты того, что им без сомнения дорого. В этом можно было не сомневаться.
— Цунаде! — надулся Джирайя, убирая кунай от горла старого друга. — О чём ты вообще говоришь?
— Ты ещё громче покричи, нас ещё не вся деревня слышала, — фыркнул Орочимару, с трудом удерживая довольную усмешку.
— Идите сюда, дураки старые, — широко улыбнулась Цунаде, не выдержав первой, и заграбастала их в объятья. — Нужно, наконец, отпраздновать наш успех! И никто на этот раз нам не помешает!
***
Всё складывалось из мелочей, накапливаясь, будто снежный ком, подминавший всё под себя. Размышляя над этим впоследствии, Орочимару не понимал, как этого не замечали другие. Быть может просто потому, что этих других просто не оставляли в живых?
Затяжная война с Ивагакуре, которая, по сути, была не выгодна Конохе, распалялась искусственно, и в пылу сражения очень легко было избавляться от всех неугодных. Например, от претендентов на титул хокаге. Власть была слишком сладка, чтобы Сарутоби Хирузен мог позволить претенденту добиться хоть какого-то признания. Верить в это до самого последнего не хотелось.
Официально принято считать, что он покинул деревню после того, как раскрылись его чудовищные эксперименты на детях. Но это было не совсем так. Все эксперименты были совершенно легальны и проводились под чутким руководством Сарутоби. Это было подано им как попытка возродить утраченные геномы, но оба прекрасно понимали, что это лишь ширма, и тайна бессмертия куда притягательнее, чем жизни нескольких детей, которым и так осталось недолго. Когда Орочимару стал копать под любимого наставника, выясняя всё больше и больше неожиданных подробностей, всё было кончено. Хирузен решил избавиться и от него, а потому эксперименты, почти увенчавшиеся успехом, были признаны бесчеловечными, а самому Орочимару пришлось бежать.
Джирайя и Цунаде нашли его спустя несколько недель после побега. Они выросли вместе и знали друг друга достаточно хорошо, чтобы так легко поверить, что один из них замыслил пойти против деревни. Он не стал ничего скрывать.
— Если бы только как-то сбросить Сарутоби с его пьедестала, — злобно прошипел Орочимару, глядя на свою пиалу. — Я был бы рад раздавить его собственными руками!
— Не ты один, — хмуро произнесла Цунаде, отпивая саке. Можно было легко догадаться, что перед её глазами стояли Наваки и Дан.
— Это, конечно, неплохая идея, но смысл, если следующий на тёпленькое местечко — Данзо? — резонно заметил Джирайя, скривившись. Ему это всё далось куда тяжелее. Как принять, что любимый наставник, которому они обязаны если не всем, то многим, оказался такой двуличной сволочью, не гнушающейся нечестной игры?
— Можно подумать, что Данзо и советники — единственная достойная кандидатура, — усмехнулся Орочимару и поднял взгляд на Цунаде. — Мне кажется, пора вернуть трон Сенджу, как ты считаешь? Думаю, ты сможешь привести Коноху к благополучию. Не спеши отказываться, подумай. Времени у нас предостаточно, — он помолчал, вновь взглянул на свою пиалу, отпил и ухмыльнулся. — Пока я доведу до ума свою технику и проверну в жизнь одну идейку.
Цунаде и Джирайя переглянулись, но ничего не ответили, и Орочимару был им благодарен. Нечего было им знать, насколько далеко он готов зайти, чтобы получить силу. Но даже если бы и знали, он был уверен, что они сумели бы его поддержать.
— Ну, тогда нам не нужно продолжать играть роли благодарных учеников, — невесело усмехнулся Джирайя. — По крайней мере, мне. Минато ведь тоже хочет стать хокаге…
С тех пор прошло немало времени. Каждый из них шёл своей дорогой и сумел достичь той силы, которая помогла бы им сокрушить нынешний режим Конохи.
— Не вздумай помереть, — хлопнул друга по плечу Джирайя в день перед нападением. — Мы хотим отметить успех и обмыть титул Цунаде, а не устраивать поминки!
Ему по-прежнему претила связь Орочимару с Суной и сама идея разрушения части Конохи, но менять планы в последнюю минуту не было смысла. Оставалось лишь поддержать Орочимару и уменьшить количество разрушений.
— Думаешь, я упущу свой шанс? — усмехнулся Орочимару, облизываясь. — Нет. Завтра умрёт именно он!
****
Давненько они не собирались вместе просто так, без обсуждения великих планов или чтобы сразиться. Это стоило хорошенько отпраздновать. Как и то, что они, наконец, осуществили свою мечту.
— Ну, за успех! — подняла чарку Цунаде. — Чтобы дальше всё шло лучше, чем раньше! Если бумаги не убьют меня раньше…
— За успех! — повторил Джирайя, искоса поглядывая на её грудь. — Не переживай, Цунаде-химе, всё будет хорошо. Бумаги не самая страшная вещь, что нам угрожает. Кстати, как там Саске?
— Осваивает новые техники, — мечтательно улыбнулся Орочимару. — Надеюсь, когда они с Наруто-куном встретятся, он покажет насколько я лучший учитель, чем ты.
— Это мы ещё посмотрим, — фыркнул Джирайя и подлил Цунаде ещё саке. — Цунаде-химе, а ты не хочешь…
— Нет!
— Но я же ещё ничего не сказал!
Орочимару лишь покачал головой, наблюдая, как эта парочка вновь тихо переругивается. Ничего не менялось и, если честно, это ему определённо нравилось.